Подтверждая правильность хода его мыслей, катера, не сбавляя ход, выскочили в залив Глиникер и заложили крутой правый вираж, направляясь к Глиникскому мосту. К тому самому знаменитому «мосту шпионов», где в нашей истории офицеры ЦРУ и КГБ проводили обмены спалившимися бойцами невидимого фронта. Но…
Никакого сооружения из ажурной стали в стиле техноклассицизма Василий перед собой не увидел. Оно еще находилось в младенческой стадии. Точнее, его даже не начали возводить. А пока полным ходом шла ликвидация быков прежнего, каменного моста, для временной переправы пустили баржу-паром. Пестрая, разночинная публика на палубе вытаращив глаза наблюдала, как два набитых военными моряками в парадных мундирах катера, один за другим, проскочив буквально в десятке метров от их буксирчика, вдруг круто повернули налево, прямо в поросший густым лесом берег Хафеля.
Оценив изумление части пассажиров, особенно пассажирок, один из паромщиков, весело присвистнув, протянул: «Нет, цирка сегодня не будет, барышни. Эти парни знают, что делают. Они правят прямиком в Заячью канавку. Там узковато, но ее весной хорошо почистили, эти посудины пройти смогут».
Подтверждая его слова, катера, слегка сбросив ход, один за другим словно вонзились в покрытый лесом берег. И… исчезли в нем! Крона столетней ивы скрыла от любопытных глаз паромной публики вход в узенький, десятиметровый канальчик в треть километра длиной. Прорыт он был в славные времена Бранденбургских курфюрстов для соединения Хафеля со Святым озером. Позже его слегка расширили и углубили при короле Фридрихе Вильгельме II, большом любителе водных прогулок, охоты и интима на островах.
***
Помощник начальника военно-морского Кабинета кайзера, его флигель-адъютант, а по-совместительству - друг и единомышленник, контр-адмирал Георг фон Мюллер, ждал этого момета с первой минуты их сегодняшнего вояжа. По долгу службы он тщательно изучил биографии приглашенных русских офицеров, и знал, что в Потсдаме никто из них раньше не бывал. Следовательно, подробностей местной навигациии им не известны. И теперь ему, по-мальчишески азартно, хотелось посмотреть, как же царские морские волки отреагируют на внезапный «тычек в берег» с полного хода?
При этом лицо германца, грубое, словно начерно высеченное скульптором из куска камня, оставалось холодным и бесстрастным. Прятать эмоции он умел. Что позволило ему в нашей истории больше десятка лет удерживаться при нервической, эгоцентричной и склонной к самодурству персоне кайзера. Правда, не спасло от прободной язвы желудка.
Дабы понять, какого душевного напряжения регулярное общение с сувереном ему стоило, достаточно лишь небольшого примера, о котором он, уже будучи главой морского Кабинета, Мюллер поведал друзьям. Вот такой милый диалог, в пару строк:
- Какой сегодня день недели? – неожиданно спрашивает кайзер.
- Среда, Ваше величество! Но, конечно, если Вы не пожелаете, чтобы был другой, - не сморгнув глазом, отвечает флигель-адъютант…
С тех пор, как первую скрипку во флотском «биг-бэнде» Вильгельма II начал играть Тирпиц, в Кайзерлих Марине стали приживаться не только его революционные для Рейха воззрения на военно-морское строительство. Нет, разумеется, стратегия и комплектование корабельным составом флота архиважны. Но и про тактику моряк-фаворит императора также никогда не забывал. Он был убежден, что подлинная элита действующего флота выковывается в самые первые годы службы на палубах и мостиках «черной прислуги» при эскадрах, на быстроходных миноносцах и истребителях. На тех «черных товарищах наших, что храбро моря бороздят».
Именно эти крохотные кораблики, маневрируя на полном ходу в плотных строях, зачастую прорезая колонну идущих броненосцев перед таранами стальных гигантов, дают главную школу молодым офицерам. На них они приобретают верный «морской глаз» и умение мгновенно принимать ответственные, необратимые решения. Те самые «быстроту, глазомер и натиск», что ставил во главу угла своей «Науки побеждать» сам Суворов…
Но интерес Мюллера имел и иную подоплеку. Три месяца назад, во время визита в Берлин наследника Австро-Венгерского престола, при выполнении аналогичного маневра пара титулованых моряков из свиты эрцгерцога чуть не выбросилась за борт через планширь. А один из адмиралов, пардон, едва не сходил под себя от излишнего нервного напряжения. Тест на морской глаз венские мореплаватели провалили с треском.
Досадный конфуз союзников вызвал у кайзера, находившегося на борту, приступ безудержного хохота и гарантировал приподнятое настроение Экселенцу на весь день. Что Мюллера порадовало. Правда, сам Франц-Фердинанд почему-то малость обидился на добрую шутку немецких моряков. Но он всегда был мрачноватым субъектом…
Когда катер влетел в канал, по бортам у него оставалось около пяти метров воды, а до листвы деревьев, растущих вдоль берегов, при желании можно было дотянуться рукой. Конечно, это была лихость, «вдевание нитки в игольное ушко», особенно, если учитывать скорость в десять узлов и разведенную передним мателотом волну.
Но к этому моменту любопытство любимца Вильгельма было удовлетворено сполна. Эссен с Балком-вторым продолжали спокойно обсуждать состав участников Кильской регаты этого года. Рейн, с беззаботной улыбкой посматривая по сторонам и ни к кому конкретно не обращаясь, протянул: «Готов биться об заклад, господа, тут должны расти замечательные трюфели…» И только Василий Балк, слегка нахмурившись, выдал: «А был ли смысл мост разводить? Мы и так прошли бы, над топами по паре футов останется…»
Как он усмотрел далеко впереди, на фоне почти сошедшихся крон могучих деревьев, кусочек поднятого пролета, да еще и точно определил на глазок высоту мостовой фермы в опущеном положении, для контр-адмирала Мюллера осталось загадкой…
Когда створ новенького, благоухающего масляной краской Drehbrücke, остался у них позади, перед глазами Василия открылось протянувшееся километра на два изумительной красоты озеро с миниатюрным двухэтажным дворцом на правом берегу. И тут до него дошло, куда именно они направляются. Осознание сего факта породило гамму чувств и воспоминаний, подытоженных мимолетной улыбкой и фразой в полголоса, которую никто из попутчиков не расслышал: «Вот же-ж, чертов шопинг!..» Какое отношение имело «покупательское умопомешательство» эпохи всеобщего потребления к событиям дня сегодняшнего? Да, так… пуля из прошлого. Вернее, из оставшегося в прошлом будущего.
Колядину, по роду службы начальником СБ у Анатома, приходилось вращаться не только в ближнем кругу своего босса, но также лично знать и топменеджмент, и самих его подельников… пардон, - бизнес-партнеров. Равно как и всех его соседей по вип-поселку. Жизнь женской половины этого, так сказать, высшего общества, изо дня в день протекала перед его глазами. Что поделаешь: «ох, рано, встает охрана…» Noblesseoblige. Более того, иногда Василию приходилось по указанию шефа гробить время на «пастьбу» близких к оному юбок, если им требовалось куда-то далеко отлучаться.
Так, как-то раз, его дражайшая супруга с младшей сестрицей намылились «до городу Берлину» с инспекцией университетских успехов отпрысков. И по ходу процесса кому-то из дамочек пришла идея собственными глазками взглянуть как жили-поживали, да добра наживали местные короли. Вдруг дома, на Рублевке, что-нибудь важное упущено по части шика и комфорта? Сказано – сделано. И пришлось Василию оперативно организовать вип-экскурсию с устрично-фуаграшной кормежкой, и разное такое прочее. Сам он, будучи не чужд интереса к истории, счел такое культмассовое мероприятие единственным полезным для себя моментом во всей поездке. Ну, кроме, разве что, гарантийной замены парочки задуривших электронных блоков в бортовой начинке анатомовского «Гольфстрима».
К сожалению, интереса у светских львиц и их сынков едва хватило на парк «Сан Сусси» и два дворца Фридриха Великого. Попытки молоденькой экскурсоводши показать и что-то рассказать гостям из Москвы про дворцы последнего германского кронпринца и его наполовину российской супруги, про Потсдамскую конференцию лидеров держав-победительниц в Цецилиенхофе, про русскую деревню Александровка, натолкнулись на философски-риторический вопрос: «Скажите, милая, кроме дворцов у вас поблизости есть хоть какие-то приличные бутики?»
