Егор все еще спал. Я подошла к окну, смотрела в темноту и зачем-то вспоминала свою молодость и нашу любовь с Артуром. Как вот так же несколько лет назад лежала в постели с маленьким Егором, и меня на части рвало от тоски. Казалось, что Артур придет. Я мечтала, что он найдет меня, увидит с сыном и всё поймет.

Не сбылись эти мечты. Ни разу не сбылись! Жизнь пошла наперекосяк от этой любви. После Багрова у меня был всего лишь один мужчина, но он не вызывал внутри и сотой доли тех чувств, что сегодня снова всколыхнул чопорный и отстраненный Артур. Почему иногда так сложно бороться с самим собой и своими чувствами к другому человеку?

Утро встретило рассветными лучами солнца. На небе не было ни единого облачка после затяжных дождей, что, не прекращаясь, шли последние дни. После переливания крови Егору я всегда брала выходной. Сегодня не нужно было никуда торопиться, и я весь день собиралась провести с сыном: смотреть мультики, читать, играть с ним в лото и морской бой. Последняя игра увлекала его больше остальных. В будние дни Катя занималась с Егором школьной программой, но особого энтузиазма он к этому не проявлял, а я не настаивала. Мне важно было сохранить в ребенке стимул к жизни и борьбе за нее, а не подавлять его окончательно рутинными обязанностями.

– Мама, ты сегодня какая-то хмурая все утро и несобранная. Даже не обыграла меня ни разу! И по несколько раз повторяешь одно и то же, – заметил Егор мое напряженное состояние. – Проблемы на работе?

– Пирожное хочешь? – Я внимательно посмотрела на бледное лицо сына и слабо улыбнулась.

Егор был на диете, но небольшие радости и вкусности врач иногда позволял.

– Нет, – покачал он головой. – Ты же знаешь, я не люблю сладкое. Точно что-то случилось, раз забыла, – со вздохом протянул Егор.

Я погладила его по голове. Мой маленький взрослый сын был абсолютно равнодушен к сладкому, и до болезни с ним практически невозможно было договориться убирать игрушки. Игрушки… Я подумала о том, что сама бы их собирала и делала бы всё сама, лишь бы повернуть время вспять и изменить будущее. Невыносимо тяжело переживать муки и болезнь собственного ребенка.

– Я знаю, мам, подслушивать плохо, но две медсестры в коридоре вчера говорили о моем отце…

Егор редко о нем спрашивал. Но когда мы говорили о его папе, я всегда отвечала, что тот живет далеко и у него уже давно другая семья. Увы, я не мастак в детской психологии, но врать про летчиков, танкистов и космонавтов – последнее дело.

Вопросительно вскинув брови вверх и всем видом показывая свою заинтересованность, я ждала продолжения.

– Они говорили, что у него уже есть ребенок, а второй больной ему не нужен, поэтому меня и бросили.

Господи, я едва сдержалась, чтобы не крикнуть и не потребовать строго имена этих медсестер. Каждую бы заставила думать, прежде чем открывать свой рот и нагло сплетничать за моей спиной и спиной больного ребенка. Помыла бы им рот с мылом. Несколько раз, пока бы не пошла пена, а губы не побелели от чистоты. Неужели сердца этих женщин зачерствели от того, что они изо дня в день лицезрели страдания больных детей?

– Я тебя не бросила и никогда не брошу. И ты не больной! Мы обязательно всё исправим, – тихим, но уверенным голосом сказала я, смотря сыну в глаза.

– Думаешь, он захочет иметь такого сына? – грустно ухмыльнулся Егор и раздраженно бросил любимую машинку в сторону.

Я чувствовала свою вину, что все эти годы у него не было отца. Но я не могла сказать Артуру о Егоре, так как боялась, что Багров-старший захочет его у меня отнять, узнав, что это его внук. И потом, у Артура была семья. Жена, другая женщина, и этим все сказано. Наверное, я по жизни была слабой, если опустила руки и не боролась за свое счастье. Но теперь же все было иначе. Ради Егора по головам пройду, сделаю все от меня зависящее, чтобы потом никогда и ни о чем не жалеть и не плакать на могиле собственного ребенка.

– Не знаю, – честно ответила я и растерянно улыбнулась.

Откуда мне было знать, что в голове у Артура? Может быть, Егор и вправду ему был не нужен. И если это действительно так… Даже думать о таком не хотелось!

Егор поник. Впервые я не знала, о чем думал мой ребенок, но судя по зажегшемуся огню в его глазах, он хотел познакомиться с Артуром. И даже более того, хотел, чтобы отец заинтересовался им. Егор всегда кусал губы, а его глаза сверкали лихорадочным блеском в такие моменты.

– Вроде мы играть собирались? – попыталась я перевести тему.

– Ты же сегодня не уедешь от меня, мам? – с надеждой спросил он.

– Нет, Егорка, с тобой буду.

Я подсела ближе к сыну и обняла его. Прижала к себе худое и изможденное болезнью тельце и глубоко вдохнула запах макушки. Нет, пахло не больницей и лекарствами, пахло моим сыном. Все так же, как много лет назад, когда я впервые взяла его на руки и вдохнула этот аромат.

– Так, давай, приступаем! – горячо воскликнула я и натянула на лицо улыбку.

Мы разложили карточки лото и играли добрые пару часов, склонив над игрой головы, пока Егору не надоело. Потом я его покормила и мы засели за мультики. Как раз в это время телефон разразился звучной трелью.

Я весь день ждала звонка от Артура и вздрагивала от каждого звукового оповещения. А теперь, увидев номер, который не вбила в телефонную книгу, но запомнила наизусть, задрожала и ладони снова вспотели. Тихо выскользнула из палаты, чтобы не разбудить Егора: он уснул около получаса назад под монотонный говор мультяшных героев. Провела похолодевшими пальцами по дисплею и ответила на звонок.

– Я сейчас еду в больницу, буду примерно через полчаса, – проинформировал жесткий голос, даже не поздоровавшись.

Хорошо, что Багров все же вспомнил о своем обещании. Нет, его звонок надежды ни на что не давал, но сейчас я была готова хвататься за любую соломинку. Только бы не тонуть и верить. Идти до конца. Каким бы он в итоге ни оказался.

– Я сдам анализ и договорюсь о сроках. Ты на месте?

– Я в палате у Егора. Можем поговорить в столовой внизу? Я спущусь, – быстро проговорила я, а сама в это мгновение мяла край своей футболки, и от волнения ком образовался в горле.

Столько времени прошло, почему же так сложно оставаться невозмутимой? Потому что, как и тогда, от этого мужчины сейчас очень многое зависело? И понимание, что без потерь мне не обойтись, а от сердца снова отколется огромный кусок, и я потом буду сильно страдать, когда Артур исчезнет из нашей жизни, придавливало своей тяжестью.

– Я пришлю СМС, когда освобожусь, – сухо сказал Багров и разъединил звонок.

Меня сильно задевала его сдержанность и властный тон, даже через телефон ощущалось презрение. С еще большим Артур смотрел на меня вчера в своем кабинете. И отчасти я понимала его чувства. Рассказать о ребенке, когда тот находится на грани жизни и смерти… Наверное, худшего случая и не подобрать.

Я перевела дух и вернулась в палату, зашла в туалет и, упершись руками в раковину, посмотрела на себя в зеркало. Щеки горели румянцем, глаза блестели. Нет, даже краситься не буду и приводить себя в порядок. Лишь переоденусь и немного причешу свои волнистые каштановые волосы. Я не собиралась соблазнять Артура, нам просто необходимо было поговорить. Возможно, стены больницы не самое подходящее для этого место, но у меня каждая минута теперь была на счету.

Телефон ожил спустя сорок минут. Короткое сообщение «Жду внизу» заставило сердце болезненно сжаться в нехорошем предчувствии. Вся храбрость улетучилась, пока я этот час сидела на кровати рядом с сыном и предавалась воспоминаниям. Ничего хорошего от Артура я не ждала, интуитивно чувствовала исходящую от него опасность.

Шумно выдохнув и сжав влажные руки в кулаки, я вышла из палаты. Предупредила медсестру, которая сидела на посту, что скоро вернусь, и спустилась в лифте на первый этаж.

Артура заметила сразу. С годами Багров действительно стал еще красивее. Он стоял у окна ко мне спиной в темном деловом костюме, который идеально сидел на мужской фигуре. Я тихо приблизилась и встала рядом. Артур слегка обернулся и посмотрел на меня. Его глаза сузились, в них зажегся нехороший огонь, и я не на шутку разнервничалась. О каком душевном равновесии могла идти речь, когда я от одного взгляда янтарных глаз покрывалась мурашками с ног до головы?