– Вчерась опохмелился, только почто мне, душегубцу, облегчение-то? – причина состояния порфирия стала понятна, – Как мне дальше с таким грехом жить-то?

– Успокойся! Про какой грех ты толкуешь, я чего-то не пойму? – я упёр руки в боки, как недовольная баба, – или ты чего сотворил без меня, и не позвал даже, тоже мне сосед называется!

– Не пойму я тебя, Василий, смеёшься ты сейчас надо мной или издеваешься, – Порфирий прищурился и мне показалось, что меня сейчас начнут бить, – чего тебе тут не понятно?

– Непонятно, почему ты себя душегубом назвал? – я упёрся взглядом прямо в глаза порфирия, – вот я и спрашиваю, когда успел?

– Окаянный! Точно смеёшься! Дык ведь, давеча, трёх беззащитных иродов прибил я сам своими руками! – Порфирий воинственно потряс кулаками, – как мне с грехом таким жить таперича!

– А-а-а-а… Так вот ты о чём! – я махнул рукой, – забей! Живы твои ироды, проспались, рожи побитые умыли и свалили куда-то.

– Как свалили? Куда? – все эмоции были написаны на роже у Порфирия, – Дык ведь ноги-то у них поломатые были!

– Сам ты поломатый! – я с трудом сдерживал смех, – говорю же тебе, приходил бы ко мне похмеляться, не нужно было бы сейчас вешаться! А теперь давай, вешайся вон… А то народ только смущаешь. Верно, хрюхи?

– Нет, ты у меня точно напросисся! – порфирий вскочил на ноги, и хоть был гораздо более худым и не таким мускулистым, но в напористости я бы мог у него поучиться, – Всю морду побью таперича!

– Успокойся, Аника-воин! – пора бы уже заканчивать этот спектакль, – пошли, принимать заказ будешь.

– Какой заказ? – искренне удивился Порфирий, – мы же договорились вроде?

– Да заткнись ты, пьянь подзаборная! – я приобнял мужичка одной рукой и повёл его из свинарника, – такими тепами ты все запасы разбазаришь! Договорился он по пьяной лавочке!

– Дык ведь…

– Молчи, говорю! – я почти тащил к выходу мелкого свинаря, – Хочешь отблагодарить, давай ещё заказ!

День пролетел удивительно быстро. Мы много разговаривали, неплохо выпили, договорились о новых заказах, и теперь укрывшись накидками из козьих шкур сидели в повозке, пока Серко тащится в своё стойло. Краем глаза я успевал замечать красоту дикой природы, ранний зимний закат, успевал ощущать вечерний холод кончиком носа, но все мои мысли сейчас неизменно возвращались к едва прикасающемуся ко мне девичьему боку, который был скрыт только тончайшей туникой. И даже замёрзшим носом я ощущал тонкий аромат женщины, который ни с чем не спутает ни один взрослый мужчина. Какое-то время мы сидели молча, и разговор не начинался, видимо даже для тысячелетнего мозга сегодня было слишком много суеты и разговоров.

– Можешь рассказать мне о своей цивилизации? – я решил разбавить тишину вечера, к тому же мне и самому было интересно, ведь я впервые в жизнях встретил настоящего инопланетянина! – как у вас всё было устроено?

– Ты хочешь узнать всё? – голос Тики звучал немного насмешливо, – Тогда мне понадобится очень много времени!

– Ну нет, не так чтобы всё, а так, в общем, – я немного сумбурно пытался объяснить, чего хочу, но с чего начать не знал, – Какие у тебя были родители?

– Не знаю, если честно, – Тики говорила не то, чтобы не с сожалением, а без какой-либо видимой грусти вообще, – в том мире нет института семьи как такового, это считалось тормозом в развитии цивилизации и союзы между особями разного пола заключались разве что между правителями или главами корпораций. Всё остальное решалось как-то само собой. Если у кого-то и возникали симпатии, то можно было просто жить друг с другом. Каких-либо обязательств не наступало. Если появлялась необходимость покупать совместное имущество, то это делалось под протокол, с обязательным условием передачи долей или разделом.

– А как же дети? – я был немного заинтригован услышанным, – ведь если мужчина и женщина живут вместе, то у них появляются дети. Как быть с этим?

– В отсталых мирах да, – моя спутница очень мило и снисходительно посмотрела на меня, – а в цивилизации, где за здоровьем и целостностью организма следят нанниты, произвести потомство обычным образом нереально, поэтому у нас существовали специальные инкубаторы, где и производилось потомство.

– То есть получается, что нанниты не давали женщинам беременеть? – Я удивился такому повороту событий, – и вы сдавали биоматериал в инкубаторы и вам там делали новых детей?

– Да, но не все сдавали, – Тики посильнее укуталась в шкуру, – у нас существовала целая комиссия, которая отбирала перспективных производителей и из их материала формировались новые поколения.

– Зашибись! – у меня аж рот открылся от услышанного, – и вы потом выбирали себе детей как в супермаркетах?

– Нет, дурачок! – Тики задорно рассмеялась, – никто никого не выбирал! Дети вырастали в специальных школах, где они проходили основное, базовое обучение, потом тестировались и распределялись по различным службам. По уровню способностей. Самые тупенькие попадали в сервис, кто поумнее в производственные корпорации, самых умных забирали себе вычислительные центры.

– И, я так понимаю, попала в вычислительный центр? – я посмотрел в голубые глаза девушки, – или нет?

– Правильно думаешь! – Тики улыбнулась, – после получения базового образования я попала в вычислительный центр, где продолжила изучать различные базы данных, в основном по картографии, навигации и связи.

– То есть для того, чтобы стать процессором, тебе понадобилось несколько лет учиться? – Я смотрел на Тики и никак не мог понять её мотивацию, – а чем ты ещё занималась, кроме учёбы?

– Только учёбой и в основном под разгоном, – Девушка говорила об этом как-то обыденно, как будто все и всегда занимаются учёбой «под разгоном», – даже так на это ушло двадцать шесть лет.

– Шутишь? Ты двадцать шесть лет училась? – в моей голове никак не укладывалось услышанное, я даже не заметил, что с меня сползла шкура и теперь мой бок начал подмерзать, – Для чего такие жертвы?

– Тебе не понять, – Тики стала какой-то задумчивой, – вся наша жизнь была направлена на служение империи, и для меня было честью стать частью э тот огромной системы.

– То есть ты никогда ни с кем особо не общалась, у тебя не было мужчины, ты не видела своей планеты, – я смотрел в огромные голубые глаза и силился понять мотивы, – а откуда же тогда твои эмоции, попытка заняться сексом, и вообще знание об этом мире?

– Как это откуда? Ты же сам видел. У базового носителя был собран банк данных, из которого я и беру всю необходимую информацию, – Тики очаровательно улыбнулась и слегка прикоснулась к моей ноге, – В моём мире таких знаний нет.

– И вот ты двадцать шесть лет разнялась, а что потом? – Я смотрел на переваливающийся круп быка, чтобы не пытаться рассмотреть что-то в глазах девушки, – потом ты хоть что-то видела?

– Нет, потом я сдавала тестовые экзамены, – может быть мне показалось, но голос девушки стал немного грустным, – этот мир первый, который я увидела.

– Сдавала экзамен и сразу сюда? – Я повернулся, чтобы посмотреть в глаза девушки, но сейчас она сидела, поджав под себя ноги, и уперевшись носом в собственные колени, – Как такое возможно?

– Экзамен это целый комплекс тестовых заданий, которые нужно выполнить точно в срок и без ошибок, задания включают в себя все известные ситуации, с которыми возможно столкнуться в открытом космосе и на планетах, – из глаза девушки скатилась маленькая слезинка и предательски поползла к кончику носа, – в конце экзамена нам выставляли оценки, исходя из которых определялось назначение на работу.

– Ты так говоришь, как будто экзамен это что-то из ряда вон выходящее, – я прижал к себе уже откровенно плачущую девушку, простая проверка знаний и ни чего больше.

– Нет, ты не понимаешь, – девушка попыталась освободиться, но я не дал ей этого сделать, – экзамен проходит в течение года, в это время мы постоянно находились в капсуле и без остановок решали возникающие задачи, иногда параллельно несколько задач сразу.