Из этих слов следует: если ты в чем-то не согласен со своим старцем, иди и скажи ему об этом, и он, как любящий отец, отправит тебя к другому, более опытному, старцу. Если же знаешь, что твой старец немощен и может обидеться, расстроиться, то ничего не говори ему, дождись и сам спроси у другого старца, которому ты доверяешь.

Вера всегда была основой послушания. Еще преп. Антоний Великий поучает не каждому исповедовать свои помыслы, не каждому задавать вопросы, но лишь тому, к кому человек имеет веру.

Вот что еще пишет афонский инок. Он приводит цитату из святителя Игнатия: «С оскудением наставников оскудел и великий подвиг послушания, скоро приводивший подвижников к святости. Вера, составлявшая сущность этого подвига, требует, чтобы предмет ее был истинный и духовный. Тогда она приводит к Богу»,– и почему-то делает вывод о том, что предметом или объектом послушания святитель Игнатий считал духовного наставника, сущностью послушания – веру ему, а возможность духовного преуспеяния послушника он ставил в прямую зависимость от степени духовного преуспеяния его старца. Но далее о. Доримедонт заключает, что сущностью подвига послушания является сам старец! Однако, сам свт. Игнатий пишет: «Послушание существует единому Богу. И тот, кто хочет научиться такому послушанию, ищет человека, которому это послушание более знакомо». Святитель Игнатий считал, что послушание – это делание. Старец просто учит послушника слушаться Бога, творить заповеди Божии, а не какие-то свои. В этом суть христианского послушания и православной аскезы!

Автор письма считает, что доверие не обязательно испытывать к личности старца. Тогда – к кому же? И в таком случае зачем вообще нужен один старец и один духовник, ведь любой священник имеет благодать? Может быть, надо всех слушаться? Но еще авва Дорофей замечает: «Писание говорит: Спасение во многом совете (Прит. 11; 14). Не говорит: „В совете многих“, т. е. чтобы с каждым советоваться, но что до'лжно советоваться обо всем с тем, к кому имеем доверие»..

Что отсюда следует? То, что личность наставника достаточно важна, но это, конечно, не цель послушания. Ведь мы приходим учиться слушаться не человека, а Бога! И человек нам в этом помогает. Духовник – это просто слуга Божий. И мы оказываем ему доверие, уважение и послушание, тем самым оказывая уважение, доверие и послушание Богу.

В 90-х годах XX века Русская Православная Церковь получила свободу. Несмотря на то, что хулителей ее предостаточно, тем не менее, никто больше не стесняет нас в действиях. Церковь может свободно проповедовать, издавать любую литературу, открыто выступать, организовывать свои СМИ, широко заниматься благотворительной деятельностью, строить храмы, возрождать монастыри, создавать братства, сестричества, молодежные движения. Никто больше не преследует за веру в Бога. Должно признать, что такие возможности Церковь получила во многом благодаря отделению ее от государства. Даже в условиях Православного Самодержавия полной свободы Церковь не имела, так что не могла даже восстановить Патриаршество..

Новые условия породили новые формы жизни Церкви. Но эти формы принесли с собой и некоторые крайности. Иногда крайности возникают оттого, что бездумно используется опыт миссионерской, социальной, благотворительной деятельности западных конфессий, не всегда приемлемый в Православной Церкви. Вместе с тем, Православная Церковь имеет свой богатый, но недостаточно востребованный опыт решения многих вопросов современности.

Особенно мало изучена ее жизнь в XX веке. Часть Поместных Православных Церквей, оказавшаяся под властью коммунистов, несмотря на гонения и преследования, жила и несла служение людям. Другая же, меньшая часть Поместных Церквей в странах западной демократии и Ближнего Востока, не испытывая давления государства, могла развиваться свободно и жить полноценной жизнью. В настоящее время полностью не изучена жизнь ни той, ни другой части, между тем как именно богословское осмысление истории Церкви истекшего столетия – как гонимой, так и свободной – могло бы ответить на многие насущные вопросы сегодняшнего дня.

Перемены, начавшиеся в нашей стране в последнее десятилетие XX века, совершаются столь бурно, что в некоторых отношениях Православная Церковь России сегодня оказалась не готовой к ним. На многие важнейшие вопросы, которые задает жизнь и которые требуют соборного решения, ответы пока не прозвучали, хотя последний Архиерейский Собор 2000 года и постановил вести анализ острых проблем современности. Некоторые же ответы хотя и даны, но очень часто в половинчатом или недосказанном виде.

За восемьдесят лет в Церкви накопилось много внутренних проблем, которые, конечно же, не могут быть решены в одночасье. Поэтому сейчас архипастыри в первую очередь стараются разрешить именно эти внутренние проблемы. Первоочередная задача в настоящее время – упорядочение внутренней жизни Церкви, восстановление соборности, духовного единства епископата и церковного народа. Решения часто принимаются болезненно, не всегда бывают единогласны. Многочисленные вопросы, обращенные к Церкви извне, не успевают получить ответов. Кроме того, к некоторым проблемам священноначалие относится очень нерешительно, другие же насущные вопросы как бы не замечаются. Один современный церковный публицист сказал: «Мы старательно делаем вид, что все еще живем в XIX веке» (Проф. Свято-Тихоновского Богословского института диакон Андрей Кураев).

Некоторые формы жизни и деятельности нашей Церкви остались как некое наследие брежневских времен. Между тем они давно уже отжили, и в новых условиях, в лучшем случае, бесполезны, а по большей части – вредны. Существуют эти формы благодаря людям, которые по-другому жить не могут и не хотят; и будут существовать до тех пор, пока такие люди будут иметь в Церкви вес и реальную власть. По всей видимости, такого же мнения придерживается и Святейший Патриарх Алексий II. Однажды Его Святейшество с сожалением сказал, что, несмотря на изменившиеся времена, многие священники, особенно старшего поколения, живут по-старому, ничего не желая менять, хотя можно бы было многое сделать.

К сожалению, по всей видимости, придется терпеливо ждать, потому что в одночасье всего изменить нельзя. Церкви не присущи революции. Проблема, к несчастью, многими не замечаемая, стоит настолько остро, что некоторые не без основания до сих пор называют нашу Церковь Церковью застойного периода.

Недостатки современной церковной жизни во многом являются результатом многолетних попыток уничтожить Церковь. Одной из целей безбожного государства было разрушение соборности Церкви. В целом сделать этого не удалось, но некоторые «достижения» в этой области были. В частности, на протяжении семидесяти лет тирании безбожников не было проведено ни одного полноценного Собора Русской Православной Церкви, на котором можно было бы свободно высказаться по всем насущным вопросам церковной жизни. Первый такой Собор состоялся только в 1991 году.

Многие проблемы остались нерешенными еще со времен дореволюционных: «К началу трагического XX века накопилось множество церковных вопросов, требующих скорейшего соборного решения, и уже активно работало Предсоборное Присутствие,– пишет ныне покойный епископ Сергий (Соколов). – Но разрешения на созыв Собора Церковь так и не дождалась. Лишь после отречения св. страстотерпца Царя Николая II от власти Временное правительство дало Церкви добро на созыв Собора, который вошел в историю нашей Церкви как великое деяние, восстановившее Патриаршество в России и обозначившее огромный круг сложнейших вопросов, множество из которых так и не нашло своего решения из-за разразившейся революции. Интересно, что лишь в последнее время, в 90-х годах XX века многотомные материалы Собора 1917-1918 гг. были изданы достаточным тиражом».