Особенно не по себе Сабо становилось, когда дорога проходила через очередную группу деревьев. Спрятаться, устроить засаду в просматриваемых насквозь пространствах маленьких рощ было совершенно невозможно, но понимание этого не могло унять охвативший подполковника страх.

Когда Сабо увидел неподалёку от дороги три горящих сарая посреди поля, ему показалось, что здесь нападения на дорогу менее вероятно. Ветер широко раздувал пламя, которое то и дело прижималось к земле. Это означало, что рядом с сараями никаких злоумышленников быть не могло.

И всё-таки выстрел, раздавшийся вдалеке, не застал Сабо врасплох. Он успел нагнуть голову за мгновение до того, как над ним, впритык к краю борта шикнула пуля. Очевидно, стрелок целился именно в Сабо, у которого на голове была не каска, а фуражка. Но, потеряв главную цель, снайпер выстрелил снова – на этот раз в сидевшего рядом капрала Габаша. Пуля ударила по его каске и, крутясь в воздухе, перескочила через броневик.

Верзила Габаш, отличавшийся среди жандармов Сабо особой жестокостью, упал на пол и сжался как младенец, потянув колени к подбородку.

–Меня ранили, господин граф! – простонал он, щупая так и не слетевшую с него каску.

Ласло резко остановил бронетранспортёр и схватился за карабин. Но с дороги по полю уже открыли огонь мотоциклисты и водители тыловых машин. Словно в бездонную толщу воды, влетали пули в массу колосьев, выбивая из неё столбики пыли. В ответ с поля выстрелы уже не раздавались.

–Я ранен, ранен, о Господи!…

Сабо отодвинул свою ногу, за которую пытался ухватиться Габаш, и требовательно кивнул Ласло. Денщик снял с Габаша каску, на которой была небольшая вмятина, посмотрел след от пули на свет, и лишь после этого начал осматривать голову продолжавшего стонать капрала.

–Повезло тебе, парень. Пуля ударила вскользь, каску не пробила, – заключил Ласло, вытирая руки о рубашку.

Габаш сразу перестал стонать и принялся быстро ощупывать голову.

–А ведь больно. И голова кружиться.

–Вставай, идиот! Будь мужчиной! – резко произнёс Сабо.

Капрал вскочил, неловко прихватывая лежащий рядом карабин. Ласло сунул ему в руку свою флягу со спиртом. Морща бледное лицо, тот отхлебнул большой глоток и довольно оскалился.

–Все по местам! – скомандовал Сабо. – Некогда нам здесь выстаивать!

Броневик снова двинулся по дороге, и начал набирать скорость, обходя всё ещё стоявшие на дороге машины.

Однако, уже вблизи лагеря 7-й дивизии, один из жандармов вдруг вскрикнул, указывая через борт, и выстрелил. Ласло снова остановил броневик, но на этот раз свой карабина не тронул.

Вдалеке по полю в сторону хутора шёл сутулый человек, держа что-то в руке. Жандармы, принявшие молчание подполковника за команду, начали палить в далёкую фигуру, соревнуясь, кто первый в неё попадёт. Ласло рассмотрел человека, выругался, и снова двинул броневик.

–А ведь это всего лишь крестьянин. С корзиной из леса идёт, – сказал Сабо, презрительно оглядывая подчинённых.

Те сразу же прекратили стрельбу. Но в этот момент далёкая фигура упала.

Продолжая вести броневик, Ласло всё время косил глазом в поле, почему-то ощущая и свою вину за глупость, которую сотворили жандармы. И увидел, как крестьянин медленно встаёт на ноги. Прижимая к груди руки, в которых уже не было корзины, он медленно заковылял к хутору.

На этот раз палаточный лагерь дивизии был организован в большой роще, в пятидесяти метрах от дороги. Едва броневик въехал в рощу, по листьям деревьев мерно застучал дождь.

Это было удивительное природное явление, потому что на солнечном небе виднелись лишь небольшие полупрозрачные тучки. Подполковник, надев свой плащ-накидку, быстро ушёл вглубь лагеря, к палатке штаба 7-й дивизии, опознав её по развивающемуся над ней флагу. Жандармы вместе с большинством возящихся у палаток солдат, спрятались от дождя в палатки и под деревья. Ласло же, спрыгнув с броневика, остался на открытом месте, подставляя лицо тёплым каплям, с силой вдыхая аромат потревоженной дождём чужой земли.

Из медицинской палатки вышел главный врач госпиталя 7-й дивизии Гула Бода. У пожилого капитана медицинской службы был острый язык и склонность к фрондёрству, что нравилось в нём Ласло.

–Ну, капрал, прохлаждаетесь и охлаждаетесь? – врач невесело хмыкнул, становясь рядом, растирая дождевые капли по лицу. – Вымойте руки заранее. Придётся вам нынче немного запачкаться.

–Дурно шутите, доктор.

–Какие там шутки? Недавно с передовой паникёров привезли. И знаете, сколько их на три венгерские дивизии? Больше сорока. Вот так-то.

–Значит, будет один – к двадцати? – пробормотал Ласло.

–Так у вашей службы заведено. Двоих расстреляете, а остальных – в тюрьму!

Прикрывшись полой медицинского халата, Бода закурил.

Через пост в лагерь въехала низкая грузовая машина, в кузове которой копошились гуси. Машина была старая, разболтанная. На мокрой глинистой дороге её колёса сильно скользили. На небольшом изгибе лагерной дороги она съехала в накатанный кювет и ударилась колесом. Гуси сразу испуганно загоготали, а одна птица выпала из кузова и заметалась перед палатками.

Забыв о дожде, солдаты с хохотом принялись её ловить, пиная ногами, стараясь ухватить за шею.

–Всё-таки, мы, венгры, иногда бываем настоящими свиньями, – сказал доктор, хмуро наблюдая за этой сценой. – К нам в плен лучше не попадать.

И указал на медицинскую палатку.

–Вы, Ласло, кажется, знаете русский? Там у меня один раненый русский танкист. Чтобы его допросить, сюда прибыл майор из 30-го танкового полка нашей 1-й бронетанковой дивизии. Немцы с нами почему-то разведданными об их танковых войсках не делятся.

–Понятно почему. Чтобы наши меньше боялись. Я слышал, слабоваты наши танковые части против русских.

–Вот и помогите этому майору. Майор русский язык плохо знает, изорался на пленного. А у того раны у него тяжёлые, скоро умрёт. Ему бы перед смертью хотя бы немного покоя.

Как пояснил капралу Ласло Таваши обрадованный переводчику майор, тяжело раненого в бок русского танкиста нашли в этой роще, в разбитом Т-60. Судя по форме воронки рядом с танком, он был уничтожен авиабомбой. Второй член экипажа танка был мёртв, а этого, зная интерес начальства к сведениям о танковых частях русских, солдаты перенесли в медицинскую палатку. Русский был в сознании, но почти не стонал, хотя бок его был разворочен осколком. Очевидно из-за постепенного омертвения тела, у него уже не было болевых ощущений.

К тому времени, когда Ласло присоединился к майору, тот уже исписал несколько листков бумаги. Умирающий младший сержант отвечал на вопросы охотно, хотя говорил с трудом. Ласло сразу понял, почему тот так откровенен. Каждая фраза молодого танкиста была проникнута уверенность в силе своей армии. Он, видимо, хотел убедить врагов в том, что они должны бояться Красную Армию.

Да, все знают, что советские танковые войска не уступают немецким и по всем параметрам превосходят венгерские. О применении противником кумулятивных снарядов известно, но русские танки скоростные, и сконструированы так, чтобы снаряды рикошетировал с их брони. Да, большинство советских танков не радиофицировано, но благодаря отличной выучке танкистов, недостаток раций не мешает организовывать и маневрирование подразделений, и массированные атаки. Советские танкисты также отлично действуют в огневых поединках с танками противника и умеют уклоняться от встречного обстрела противотанковых батарей.

–Мы знаем, знаем всё про ваши хитрости, – в полубреду бормотал умирающий. – Мы сначала выбиваем вражеские командирские танки. Антенны у них всегда более сложные, флаги…, движутся за первой линией, но недалеко… словно погонщики… Трусоватые у вас командиры… Даже наша пехота сильнее всех ваших фашистских танков. ПТРД с очень длинным стволом и сошкой… легко пробивает вашу броню… Только подождать, пока ваши танки подойдут немного ближе. Пуля на четырнадцать с половиной миллиметров – в триплекс… Решето из этих ваших гробов…