–Как я понял, самолёт упал на нашей территории, – сказал удивлённый Радецкий. – В чём же трудность? Поисковая группа его не нашла?

–А вы не казались идиотом, штурмбаннфюрер! – прорычал Штумме. – Я же сказал: группа неизвестно откуда взявшихся диверсантов напала на Рейхеля и пилота! Поисковые отряды – венгерские, а также подразделений СС, наводящих порядок в Рубежном, нашли самолёт и трупы. И никакого портфеля с документами!

–А русская разведгруппа?

Несколько секунд генерал молчал. Радецкий решил, что сейчас последует новый взрыв ярости. Но Штумме сбавил тон.

–Узнайте, узнайте, штурмбаннфюрер, где теперь эти документы! Одному из русских удалось улететь на самолёте У-2, который под обстрелом совершил рискованную посадку на лугу у Рубежного. Остальные диверсанты были убиты.

Радецкий едва удержался от радостного возгласа. Он сразу понял, что судьба, наконец, даёт ему особый шанс, благодаря которому можно обеспечить настоящий карьерный взлёт.

–то есть, захваченный пакет был увезён?

–Вот это предстоит выяснить вам! Немедленно отправляйтесь на место и всё выясните! Делайте что хотите, но в Берлине должны точно знать: похищен пакет или уничтожен Рейхелем на месте! Если пакет теперь у русских, это грозит роковыми последствиями. Начальника оперативного отдела штаба 40-го танкового корпуса подполковника Гессе – идиота, отправившего сверхсекретные документы на маленьком самолётике, я отдам под суд! Если же вы не сумеете определённо выяснить судьбу пакета – поплатитесь тоже. Фюрер уже в курсе этого дела!

«Первым поплатитесь вы, генерал!» – захотелось сказать Радецкому, но он сохранил на лице выражение готовности выполнить это важно поручение.

–Неделя русских всё равно не спасёт, – сказал он. – Им не хватит времени, чтобы подтянуть на участок прорыва нужное количество войск.

Генерал внимательно посмотрел на Радецкого.

–Вы, кажется, кое-что соображаете в военном деле, штурмбаннфюрер! Конечно, русские нас не остановят – операцию ждёт успех, в любом случае. Но, как вы сами понимаете, даже небольшое повышение обороноспособности русских на участке наступления грозит нам лишними потерями и затяжкой времени выполнения боевых задач.

–Все части в том районе будут обязаны оказывать мне содействие?

–Да. Документ на ваше имя уже лежит на столе моего офицера связи.

–А необходимая мне группа? Мне ведь, наверняка, понадобится провести показательную акцию, чтобы разговорить местных.

–Используете отряды СС, которые наводят порядок в Рубежном. Приказ о помощи будет им послан по линии СС.

–А если мне понадобится помощь находящихся там венгров?

–Можете, но не советую. С ними вы свидетелей из числа местных жителей не получите. Однажды в моём присутствии доктор Геббельс сказал о венгерских солдатах генерал-фельдмаршалу фон Боку: «Когда венгры докладывают, что они “умиротворили” ту или другую деревню, это, как правило, означает, что ни одного жителя там не осталось».

–Результаты моей поездки будут сообщены в Берлин?

Штумме хмыкнул.

–Амбиции, амбиции, штурмбанфюрер! Ни вы, ни я в Берлин по делу Райхеля докладывать не будем. Это сделает лично рейхсфюрер. Он проводит инспекционную поездку в Минске, но, узнав о происшествии с Райхелем, решил посетить Харьков. Мне сообщено, что он прилетит сюда около 23 часов. Так что поторопитесь. Сейчас 15.20, до Рубежного около 70 километров. Думаю, шести часов вам хватит, чтобы прибыть туда на машине, понять там ситуацию и вернуться.

Когда Радецкий подошёл к трёхэтажному каменному зданию на площади, на крыше которого развевался венгерский флаг, он с некоторым удивлением увидел, что перед зданием происходит нечто, похожее на концлагерную экзекуцию. На деревянном столбе громкоговорителя висело в петле мёртвое тело. Это был смуглый еврей в форменной венгерской рубахе без знаков различия. Он был повешен только что, потому что по его шее из-под верёвки капала кровь.

Высокий подполковник–венгр держал речь перед стоявшей у стены дома большой группой безоружных людей с семитскими лицами – в таких же как у повешенного форменных рубахах без знаков отличия. Выстроившиеся позади подполковника вооруженные венгерские солдаты, которых было около взвода, слушали речь, ухмыляясь. Однако солдаты, сидящие в кузовах проезжавших мимо грузовиков, глядели на повешенного без улыбок; лица этих также одетых в венгерскую форму людей, многие из которых были похожи на румын, выражали обречённость.

Смысл этой сцены был Радецкому понятен. Венгры за какую-то провинность казнили одного из некомботантов своих рабочих батальонов. В эти батальоны на правах временно помилованных заключённых, для выполнения хозяйственных, строительных и других работ включались проживавшие в Венгрии евреи и цыгане. А румыны были, видимо, из Трансильвании. В 1940 году, по результатам Венского арбитража, Венгрия отняла у Румынии эту территорию, поэтому до 20–30% личного состава пехотных дивизий 2-й венгерской армии составляли трансильванцы.

–Это вам урок, негодяи! – вещал подполковник. – Чтоб вы знали, что своими жизнями отвечаете за жизнь мадьяр! Великий фюрер немецкого народа Адольф Гитлер был прав, когда приказал своим солдатам избавить мир от неполноценных рас – от таких, как вы! Но и наш вождь Хорти был прав, решив, что вы можете заработать себе немного жизни, если будете прилежно работать в интересах нашей армии! Помните: пока вы строите для нас окопы, колете дрова, стираете бельё, таскаете грузы, вы будете жить! Но когда вас, вместо казни, отправляли во фронтовые рабочие батальоны, никто не делал тайны из того, какая судьба вам уготована! Даже прилежно работающий еврей из рабочих батальонов не имеет право улыбаться в тот момент, когда погибают наши воины. Как улыбался этот, когда на дороге русские убивали венгров!

Сильный порыв ветра качнул тело повешенного, и оно начало медленно покачиваться на верёвке. Стоявшие рядом с подполковником венгерские солдаты дружно заулыбались.

Наконец, речь была закончена. По приказу подполковника, рабочий батальон начал грузиться находившиеся на площади грузовики. Венгры, являвшиеся, видимо, надсмотрщиками, грубыми окриками их погоняли.

Заметив, наконец, штурмбаннфюрера, подполковник приветственно кивнул.

–Вы, кажется, тот офицер, которого послали сюда по делу упавшего самолёта? – по-немецки сказал венгр. – Я – подполковник жандармерии Сабо. Меня уведомили, что в случае необходимости, я должен вам помогать.

По лицу Сабо был видно, что он уже не думал о том, что только что по его приказу был повешен человек. Этот венгр штурмбаннфюреру решительно нравился.

Радецкий показал своё удостоверение и спросил, указывая на повешенного.

–Скажите, господин подполковник, почему в проезжавших грузовиках не только румыны, но и явные венгры были не слишком довольны тем, что здесь происходило?

–Вам показалось, – в голосе Сабо звучала искренняя убеждённость. – Венгры – настоящие воины, они не могут жалеть всех этих жалких предателей!

Радецкий одобрительно кивнул.

–тогда к делу. У меня очень мало времени. Мне срочно нужно в местное подразделение СС, которое занималось поиском пропавшего самолёта.

–Отряд СС недалеко, на территории завода. Задержанные по этому делу местные тоже там. Мои люди помогали их собирать.

–Допрашивали задержанных?

–Согласно полученному распоряжению из Берлина, этот допрос может проводить только штурмбаннфюрер Радецкий.

Сабо сделал знак водителю итальянского «Фиата 508», стоявшего у дома, и тот немедленно подогнал машину к подполковнику.

Пока они ехали по неровной грунтовой дороге к возвышающимся неподалёку заводским корпусам, Сабо успел рассказать известные ему подробности происшедшего. Он утверждал, что никаких следов пакета, или пепла, если бы его успели сжечь, ни в самолете, но рядом найдено не было. У убитых вскоре диверсантов захваченных документов тоже не обнаружили. По поводу улетевшего на самолёте диверсанта подполковник сообщил, что издалека не было видно, нёс ли он портфель майора Райхеля. Но о документах что-то могут знать двое местных, которые были с русскими диверсантами, когда те напали на пост ПВО у дороги, чтобы прикрыть свой самолёт.