«Как девальвировалось Слово…» Как девальвировалось Слово! Забыв величие свое, Оно сорваться с уст готово, Как с колокольни воронье. «Обмельчала ныне наша жизнь…» Обмельчала ныне наша жизнь… Грозная когда-то сверхдержава В лидерах себя не удержала, Сорвалась и полетела вниз. Отыграв возвышенную роль, Имидж свой растратила внезапно. Может, мы вернемся к славе завтра, Но пока в душе растерянность и боль. «Грядущее не помирить с минувшим…» Грядущее не помирить с минувшим. Не подружить «сегодня» и «вчера»… Я кораблем остался затонувшим В той жизни, что, как шторм, уже прошла. Но память к кораблю тому вернулась. Рискованная, как аквалангист… Она всплыла в мою былую юность. И снова я наивен, добр и чист. «Стыдно мне за коллег своих…» Стыдно мне за коллег своих, Тех, чей голос трусливо стих. Смолк, Когда его ждет страна, Когда в крике зашлась она. «Власть воюет с собственным народом…» Власть воюет с собственным народом. То дубинки к митингу пошлет, То повысит цены мимоходом, И война идет который год. Видел я, как дачи разрушали Под инфаркты и под женский крик. Видимо, кому-то помешали Ветераны из гнезда «Речник». Власть при всех чинах и капиталах Верит, что опять права она… И войну пока не проиграла, Хоть несправедлива та война. «ТВ теперь театр для двоих…» ТВ теперь театр для двоих. Два лидера свои играют роли. Мы слушаем с надеждой поневоле С экрана монологи их. Дай Бог, чтоб жизнь не обманул пиар. И все, что говорится нам с экрана, Не повторит заманчивость обмана, На что у власти есть особый дар. «И до зэков докатилась эта новость…» И до зэков докатилась эта новость, Что не зря они министра ждут. И хотя над ним еще вершится суд, Пол и койка вымыты на совесть. А другой министр, нахапав денег, Сгинула в отстойник «под декрет…» В Белый дом послать бы надо веник, Пусть от сора чистят Кабинет… «Мне так неуютно стало…»
Мне так неуютно стало В лоне родной страны. Душа от обид устала, От торжества шпаны. Всем заломили руки, Кто косо взглянул на власть. Уж лучше с ней жить в разлуке, Чем в лапах ее пропасть. Муза, не будь слугою, Как я не стал холуем. Мне легче уйти в изгои, Чем видеть, как рушат дом. Как рушат любимый берег, Где боль моя и друзья. …В Россию лишь можно верить, А жить в ней давно нельзя. «Московская элита…» Московская элита Собой увлечена. И все в ней знаменито, И всем вершит она. В ней есть свои кумиры И гении свои. Роскошные квартиры, Престижные чаи. «Одни по воротам целят…» Одни по воротам целят. Другие играют в пас. Неважно, как нас оценят. Важней – чем вспомянут нас. «Мне в Россию пока нельзя…» Мне в Россию пока нельзя. Я умру там от раздражения. Дорогая моя земля, Бесконечное унижение. Безнадежная нищета, Наворованные богатства. От обмана до хомута Уместилось родное братство. Иерусалим, 1998 «Я к врагам теряю интерес…» Я к врагам теряю интерес. Не смотрю на выпады с обидой. Я иду молве наперерез, Столько раз в ее лохани мытый. Я иду сквозь прошлые ошибки, Сквозь сомненья, беды, пересуд. И болят в душе моей ушибы, Что еще не скоро заживут. Стена Плача Почетный гость из Северной столицы Читал псалмы у горестной Стены. Он на иврите рад был помолиться, Да не были слова припасены. Записку меж камней вложил он робко. А что за просьба в ней была – секрет… И вдруг Стена ответила негромко: «Но у меня, простите, столько нет…» «Лишь только душа обретала…» Лишь только душа обретала Покой, забывая про зло, Как Муза меня покидала… И если мне в жизни везло, И в счастье не знал я предела, Привыкнув к соблазнам и лжи… Вновь Муза меня не жалела И мстила за леность души. |
