–Да слушок прошел, что ты переезжать собрался. Типо Игорек тебе мозг вправил.

–А Катька?

–Не появлялась. Ее вроде как родители в другую школу переводят. Джейк, ты точно в порядке?

–В полном. Помнишь ресторан, где вчера ужинали. Давай подтягивайся туда через часок, я столик закажу.

Не усел я положить телефон, как тот снова затрезвонил, и я возвел глаза к потолку.

–Кофе хоть дайте допить,– вздохнул я в трубку, и услышал как выругался Игорек на том конце связи.

–Поговорить надо.

–Мирно или как?

–Мирно.

–В «Золотой пони» через час подходи. Я там столик заказал.

Игорек снова выругался.

–Мама дома?– я все же допил кофе.

–На какой-то там тренинг для беременных уехала.

Кивнув, я прикрыл рукой амулеты, которые с интересом рассматривал Максим. Тот тут же переключился на браслет.

–Слушай, кончай меня рассматривать.

–Могу спрашивать, но ответишь ли ты мне.

–Спрашивай, а я подумаю, отвечать или нет,– я пожал плечами, и достав рюкзак, забрал планшет у Макса. Пройдя в ванну, не закрывая дверей, залез под душ. Быстро побрился папиной электрической бритвой.

–Эти амулеты у тебя на шее, что они обозначают?

–Это подарки, на память. С камнем – от очень хорошего друга. Пока он на мне, он знает что я жив.

–А второй? С тремя лучами.

–Это,– я прикрыл глаза. –От девушки. Она поклялась мне в любви.

–Эта та, что с фотографии? С черными волосами. Она смотрит с любовью, которую не скрыть.

Я кивнул.

–Сережка и браслет с одинаковым камнем. Они связаны?

Я снова кивнул.

–Шрамы на левой руке такие, словно ставил блок от ножа. То же и на левой ноге. Это был нож?

–Четь больше чем нож, но ты прав, ставил блоки.

–Шрамы на руке, как руны… хотя нет, скорее похоже на финикийский…

–Что?– я резко повернулся.

–В историческом музее есть отдел письменности, я там почти год отработал охранником. Там были такие же знаки.

Я нервно сглотнул.

–Музей до скольки работает?

–С десяти до шести,– видя мое нетерпение, он отвернулся, подперев косяк ванной. –Там мой друг работает. Могу попросить провести ночную экскурсию.

–Если не сложно. Еще вопросы будут?

–Как ты выжил вот от этого?– он указал пальцем мне на грудь, на звезду.

–А я уже был мертв на тот момент. Это вернуло меня к жизни.

–Джейк, хватит…

–Я не вру. Слушай, Макс, я на самом деле был мертв. И то что ты видишь на мне,– я указал на шрамы на плече, на руках. –Это малая толика того, что я пережил. У меня почти нет ни одной целой кости, у меня пару сотен швов на теле, я вырос на пятнадцать сантиметров за три месяца. Это след от кинжала, не давшему мне уйти на тот свет. Он пробил меня насквозь, пробив сердце. У меня обе коленки сорваны. Я потерял литров десять крови, пока меня не было здесь. Вот эти пальцы, они работают на честном слове, потому что я ломал их так часто, что и сам уже не помню сколько раз это случалось. Не веришь, поедем сегодня к отцу на работу, и ты сам все увидишь. Да просто посмотри на эти снимки, и подумай как я вообще еще шевелю мозгами после таких травм. У меня оба плеча были раздроблены в крошево. Я чуть не сдох полтора месяца назад от заражения крови, и выжил только лишь потому, что люди верили в меня. Я потерял друга, которого убили вместо меня. Он умер у меня на руках, и я не смог ему помочь. Но знаешь, там я чувствовал себя уверенней, чем здесь. И все потому, что там я мог сражаться за свою жизнь, а здесь мне не дают этого сделать. Я бы убил Игорька вчера у школы одним ударом, а потом бы сгнил за решеткой или стал бы подопытным кроликом в какой-нибудь лаборатории. Хотя именно он угрожал мне, а не я ему. Это именно он, а не я начал эту войну.

Макс неуверенно смотрел мне в глаза, явно думая что я сошел с ума.

–Помнишь тот портрет над камином на даче? Макс, его сделали первого июня этого года в школе на классный альбом. Шесть месяцев назад, Макс.

Кажется я разорался не на шутку. Однако Макс словно не слышал моей истерики. Резко обернувшись, он положил руку на пистолет на поясе и посмотрел куда-то в коридор. Я прислушался и узнал звон маминой связки ключей.

–Мама вернулась,– метнувшись в свою комнату, я поспешно натянул брюки и майку, рубашку. И сжалившись над своим шкафом, выволок из ванны корзину для грязного белья, и закинул в нее все, что посчитал грязным. Расцеловал улыбающуюся маму и помахав ей ручкой, выскочил из квартиры. Идущий рядом Макс поправил пояс и чему-то своему покачал головой. –Конечно я не хочу обидеть маму, но я просто не могу есть ее кухню. Ну нет у нее дара вкусно готовить.

–Я заметил,– Макс усмехнулся. –Но у нее есть другие плюсы.

–Ты даже не представляешь какие,– я мечтательно задумался, и едва не налетел на машину, которую Макс поставил возле самого подъезда. –О, Макс, она ужасна! Ты когда ее мыл последний раз?

–А ты попробуй выбраться из загорода после дождя. Знал бы что ты так долго и крепко будешь спать, помыл бы. А теперь залазь давай, съездим помыться.

Улыбнувшись, я брезгливо посмотрел на заляпанную грязью ручку, и достав платок, очень осторожно открыл дверцу. Макс засмеялся так, что я дернулся. Плюхнулся на сидение и огляделся. В принципе, довольно чисто и уютно.

–Не люблю опаздывать,– буркнул я, входя в ресторан и заметив друзей, последовал за официантом. Указал Максиму на место рядом с собой, и, кивнув Игорю с Саньком, очень галантно склонился к Ирине и поцеловал ее ручку. Сашка даже рот открыл от удивления.

–Как ваше самочувствие, моя леди?– спросил я чуть слышно, и смущенный румянец на щеках девушки ответил за нее.

Сев на свое место, я дал время всем заказать все что им вздумается, и игнорируя взгляды друзей, с таким удовольствием принялся за еду, словно неделю ничего не ел. На последок попросил официанта принести молока и маффинов, и наслаждаясь десертом, наконец смог нормально сконцентрироваться на разговоре. А было что послушать.

Оказывается, утром некоторые личности пытались разузнать в школе обо мне, затребовали мое досье, и попытались разузнать у моих одноклассников о том, как я провел лето.

–Джейк, тебе нельзя там появляться,– Игорь поморщился. –Что-то не нравиться мне вся эта история. И могу поклясться, что один из этих типов, вчера был в бригаде скорой, что забирали тебя в больницу.

–Даже так?– я отставил бокал с молоком, и запустил пальцы в волосы. Ира сразу заметила что от вчерашней раны остался только тоненький шрам, и протянув руку, коснулась моей щеки.

–Тебе бежать надо,– тихо прошептала она, покосившись на Макса. Тот молча слушал нас, не вмешиваясь.

–Я не могу. Я нужен маме. Хотя бы этот последний месяц.

Уставившись на свои руки, я задумался. Если в больнице все же зацепились за эти снимки, то что они должны предпринять? Отвлекшись на Санька, который хотел что-то сказать, я прижал палец к губам.

–Десять минут тишины, Сань.

Так, на чем я закончил? Ага, больница. Прежде я не делал таких снимков, только лишь снимок ноги, когда подвернул ее. От сюда вывод, что они просто не могут знать какой давности эти переломы. Старые или я заработал их недавно. То, что я здравомыслящий, и меня не слишком беспокоят эти старые переломы черепа они узнают из школьной карты и от терапевта в больнице. Попробуют узнать о моем здоровье до переезда в Россию, и даже если им дадут такие сведения, это займет несколько дней. А так как там у меня таких сведений не обнаружится, то они потратят еще несколько дней, а возможно и недель, на поиски информации. Удостоверившись что нигде и слова нет о том, что я когда-то ломался, они попробуют исследовать меня.

–Джейк, ты над чем задумался?– Ирина проигнорировала Санька, пытающегося ее остановить, и я вздрогнул.

–Ирочка, я думаю,– прошептал я. –Макс, слушай. Я может и тупой, но вот скажи, как они смогут заставить меня пойти на обследования? Ну, я имею ввиду, без явных жалоб на мое здоровье.

Санек ничего не понимая только и успевал водить головой то на меня, то на Макса.