Все разъехались под утро. Ксавьер помог прибрать гостиную за гостями, которые оставили после себя приличный бардак из раскиданных по всей комнате пустых бутылок и различного мусора.

К полудню Чарльз зашел на кухню, где Марта вновь колдовала у плиты.

– Что ты делаешь?

– Готовлю завтрак… ну, или как это правильно назвать – ранний обед? – герру Леншерру.

– Он еще не появлялся?

– Нет, милый, – рассеянно ответила женщина, ловко переворачивая омлет, – после таких гулянок он отсыпается до середины дня, но вдруг уже встал и ждет, пока принесут еду? Лучше перестраховаться.

Она ловко сервировала поднос, уместив на нем пышный омлет, корзиночку со свежим хлебом, стакан воды и чашку со свежемолотым кофе.

– Я отнесу, Марта, – вызвался врач, вытащив из холодильника лимон.

Он быстро поднялся на второй этаж и дошел до двери, ведущей в комнату Леншерра. Чарльз еще ни разу не был внутри, поэтому бесшумно просочившись внутрь, остановился на пороге и оглянулся. Спальня была на удивление простой: широкая кровать сразу напротив двери, прикроватная тумбочка со светильником, шкаф, небольшой столик у окна, и еще одна дверь – в ванну, судя по всему. Сам хозяин комнаты все еще был в постели; лохматая макушка показалась из-под одеяла, когда Чарльз обернулся, поставив поднос на столик. Обычно волосы Леншерра всегда лежали волосок к волоску, но сейчас он был похож на взъерошенного пса, которого потревожили в самый разгар сна. Ксавьер открыл окно, чтобы впустить свежий воздух в комнату, наполненную стойким запахом алкоголя. Раздвинул тяжелые бархатные шторы, услышав недовольное шипение за спиной. Вернулся к подносу с завтраком и выжал несколько лимонных долек в воду. Подошел к кровати, на которой страдал от похмелья комендант великолепный, и протянул ему стакан. Леншерр с трудом разлепил глаза и покосился на протянутую воду.

– Если вы беспокоитесь о том, что она отравлена или еще что-то, то я могу попробовать первый, – мирно предложил Чарльз.

Немец взял стакан и начал жадно пить. Ксавьер тем временем наклонился и поднял с пола практически пустую бутылку виски, часть жидкости из которой пролилась и впиталась в ковер.

– А вы точно немец, герр Леншерр? Возлияния у вас будут похлеще, чем у ирландцев.

Эрик недовольно покосился на в конец обнаглевшего англичанина и засопел сердито. Улыбка скользнула по лицу Чарльза:

– Марта приготовила завтрак, герр комендант. Вам нужно что-нибудь еще?

– Воды, – раздался сиплый хрип, – принеси еще воды, и пусть никто меня не беспокоит.

– Как вам угодно, герр комендант.

Чарльз собрался выйти, но все же обернулся, и начал было:

– А…

– Вечером, все вечером, Чарльз, – взвыл Леншерр, закрывая лицо руками, – все вопросы, философские рассуждения на тему власти и “мог убить, но не убил”, проповеди и разговоры по душам – все вечером. Сейчас мой мозг не способен внимать столь возвышенным темам и формулировать связные предложения.

Ксавьер послушно кивнул и выскользнул за дверь, отпущенный взмахом руки.

Вернувшись на кухню, Чарльз застал Марту, торопливо утирающую слезы.

– Марта, что случилось?!

– Анна заболела, – едва слышно прошептала женщина.

Дочь и внучка еврейки остались за забором лагеря, но экономке удавалось иногда встретиться с ними около западных бараков. И вот сегодня, воспользовавшись тем, что Леншерр не появится, а Чарльз понес ему завтрак, пожилая женщина решила увидеться с дочерью. Та рассказала ей, что у ребенка сильный жар и с утра состояние ухудшилось.

Чарльз молча выслушал, вышел с кухни, а вернулся что-то зажимая в руке.

– Я не могу так сказать, что с девочкой, мне нужно ее осмотреть, – он мягко погладил экономку по плечу, – комендант сказал, чтобы его никто не беспокоил, но вечером я поговорю с ним, попрошу разрешения навестить ребенка, а пока возьми это… – он быстро сунул в руку женщины таблетки, – постарайся снова увидеться с дочерью и передай ей лекарства, они должны сбить жар, нам нужно выиграть время.

Все это время Марта лишь кивала в такт словам врача и заливалась слезами.

– Иди же, иди, пока комендант не спустился и надсмотрщики не особо следят за домом, я тебя прикрою.

Женщина ушла, а Чарльз стал обдумывать, как убедить Леншерра позволить ему помочь одному из заключенных.

Время тянулось медленно. Ксавьер то и дело бросал взгляд на циферблат, но стрелки словно нехотя делали все новые и новые обороты. Наконец, уже в восьмом часу вечера, один из солдат передал Чарльзу, что Леншерр желает его видеть. Англичанин пытался справиться с волнением, отбросить все эмоции и максимально четко изложить проблему. Когда он зашел в кабинет коменданта, тот сидел в кресле около стола, докуривая сигарету.

– Вот и вы, Чарльз, – прищурился Эрик, выпустив дым из легких, – мы можем продолжить нашу беседу. О чем вы хотели поговорить утром?

– Во-первых, я хотел поблагодарить вас, герр комендант, – начал Ксавьер, решил, что эти слова пусть немного, но расположат Леншерра к нему.

– За то, что в очередной раз я спас вашу жизнь, да-да, мистер Ксавьер, – довольно усмехнулся немец.

“Вот самолюбивый ублюдок”, – досадливо подумал врач, видя, что его план не очень-то успешно воплощается в жизнь.

– А во-вторых?

– Простите? – Чарльз, занятый тем, что мысленно поносил Леншерра всеми известными ему ругательствами, потерял нить разговора.

– Вы сказали «во-первых», а во-вторых? – судя по всему, комендант все же был в крайне благосклонном расположении духа.

– Да, видите ли, герр комендант, у меня есть одна… просьба.

– Я весь в нетерпении. – Вскинул брови Эрик, выражая вежливую заинтересованность.

Ехидство проскользнуло в его широкой улыбке, которую он считал не иначе как дружелюбной.

– Понимаете, в вашем лагере серьезно заболел ребенок, и я… мне необходимо ваше позволение, чтобы осмотреть его.

Леншерр весело усмехнулся и пораженно покачал головой:

– То есть, вы хотите, чтобы я позволил вам осмотреть ребенка, поставить диагноз, воспользоваться всеми необходимыми лекарствами и, судя по всему, на время поселить его здесь? – и дождавшись утвердительного кивка, рассмеялся, – Чарльз, вы забавный.

Ксавьер упрямо сжал зубы и даже не думал отступать:

– Мы вас не побеспокоим, герр комендант, просто разрешите мне вылечить ребенка.

– А если он заразит меня, об этом вы подумали, мистер Ксавьер? – Эрик с удовольствием смотрел, как на лице Чарльза отражалась внутренняя борьба. Немец был расслаблен и крайне доволен сложившейся ситуацией, ему было любопытно, что он получит в итоге, в то время, как в голове Чарльза вихрем носились мысли и он панически быстро пытался найти решение.

– Я же ваш личный врач, – наконец произнес англичанин слегка обиженно, – с вами ничего не случится.

Эрику надоело бродить вокруг да около, поэтому он спросил открыто:

– Если вы получите мое разрешение, то что за это получу я?

– Что вы хотите?

– А что вы можете, мистер Ксавьер? – парировал Леншерр, расплываясь в довольном оскале. Поднялся со своего места, неторопливо обошел собеседника, и замер чуть позади.

Чарльз чувствовал себя неуютно, потеряв немца из поля зрения. Леншерр кружил вокруг него, как акула, которая дразнит свою жертву, но не торопится нападать.

– Мы хотим одного и того же, Чарльз, – Ксавьер вздрогнул, услышав на ухо хриплый шепот, и ощутив теплое дыхание на шее, – вы точно так же, как и я, хотите иметь власть над людьми, распоряжаться их жизнями.

– Ты больной психопат! – Ксавьер резко обернулся и с ненавистью выплюнул эти слова в лицо Леншерра. – Я лишь хочу спасти этих людей, помочь им выжить, а ты убиваешь их, отстреливаешь, как скот!

Он было замахнулся, но Эрик ловко перехватил его руку, больно сжал, будто тисками. Смотрел звериным взглядом, на дне зрачков плескалось злое веселье и голод.