– Если бы я причинил тебе вред, что тогда? – разлепил сухие губы Барнс.

Он так хотел верить в слова Стива. Верить, что Стив не видит в нём чудовище. Что он всё ещё нужен Стиву.

– Ты не причинил, – твёрдо пресёк Роджерс, как отрезал. – Мы вчера оба сглупили. Не поняли друг друга с утра, ну и…

А вот тут они потупились, как нашкодившие дети. Изначальная причина так и не была озвучена, эта недосказанность повисла между ними, но ни один ещё не был готов начать разговор.

– Я всё равно хочу извиниться, – откашлялся Джеймс, потёр пальцами припухшие глаза. – Я держу себя в руках. Клянусь, Стив. Не бойся меня, пожалуйста.

– Джеймс, – Стив не удержался от смешка, – у меня и в мыслях подобного не было! Я вынес урок, всё понял. Мы поняли. И мы в порядке. Так? – он ласково сжал пальцы Джеймса.

– Так, – пальцы дрогнули и сжали ладонь в ответ. Джеймс неуверенно улыбнулся.

– Давай-ка позавтракай, – Стив вдохнул полной грудью. Они с Джеймсом дома, вместе, всё хорошо. – Ты вчера обедал?

– Съел батончики, – Джеймс приободрился. Пододвинул тарелку к себе.

– Остыло, наверное. Подогреть?

– Нет, – он с вдруг проснувшимся аппетитом набросился на еду. – Спасибо.

– Приятного аппетита. Заварил тебе чай, – Барнс предпочитал чёрный. – Но он какой-то… кажется, не очень удался.

С завариванием чаёв у Стива почему-то не ладилось. Джеймс отпил немного из кружки.

– Ну как?

– Ну, – отставил кружку подальше, – невозможно быть мастером во всём, так ведь, детка?

– Так ведь, – даже и не думал спорить Стив, ярко улыбаясь.

Поднялся из-за стола, обошёл Джеймса и обнял его со спины. Уткнулся в шею. Нос щекотали выбившиеся из пучка волосы.

– Это прозвучит нелепо, можешь смеяться, если захочешь, но я соскучился, – Стив шумно вдохнул запах Джеймса. Осторожно прикоснулся губами. И, не встретив сопротивления, проложил дорожку поцелуев от уха до ключицы.

– Я тоже, – признался Барнс, кусая губы, – я тоже, Стиви.

***

Они стали ещё ближе, хотя казалось, ближе невозможно. И только одна деталь выбивалась из общей картины. Ни Стив, ни Джеймс не могли решиться поставить эту деталь на место, дополнить пазл. Это замалчивание давило, нависало над ними. Не Дамоклов меч, конечно, но Стив с Джеймсом понимали, что рано или поздно разговор состоится.

Джеймс всю голову сломал, думая, как подступиться. Даже не отрицал, что ему страшно. Страшно потерять Стива, страшно быть отвергнутым, потому что это было слишком личное, сидело слишком глубоко в душе.

– Что? – улыбнулся Стив.

– Ты такой красивый, – Джеймс коротко поцеловал его в район солнечного сплетения, устроился на нём подбородком. – Всегда, но вот в эти моменты… меня пробирает до самого нутра. Когда ты расслабленный, заласканный, когда я могу прикоснуться к тебе, погладить и поцеловать. Когда мы вместе. Я знаю, – он улыбнулся своей же наивности и глупости, – что это звучит избито и, возможно, слишком сахарно, но… но будь у меня возможность, я бы остановил это мгновение. Только ты и я. И всё это между нами.

Стив открыл было рот, чтобы что-то сказать. Закрыл. Покусал губы. Задумался крепко. Джеймс ждал.

– Я понял одну вещь: больше всего я хотел интимности, – заговорил он. – И я не о сексе, – слова давались легко, сами складывались в предложения. – Хотя у меня ни с кем и никогда не было такого секса, как с тобой. Можешь гордиться собой, Барнс Великолепный.

Они засмеялись. Джеймс весело фыркнул и прижался губами к гладкой солоноватой коже, дожидаясь пока Стив продолжит.

– Я говорю о той интимности, когда не нужны слова, чтобы знать, что ты в безопасности, что о тебе позаботятся, что тебя принимают. Когда к тебе прикасаются так нежно и ласково, словно ты… словно ты – всё, словно тебя нужно беречь. – Кадык судорожно дёрнулся. Стив торопливо взмахнул рукой в попытке выразить обуревавшие его чувства. – Я был жаден до тактильных ощущений, до прикосновений, но голоден я был до этого – до безграничного доверия к другому человеку, до осознания и понимания, что кто-то принимает меня таким, какой я есть. Хочет меня. Меня, а не придуманный идеальный образ, к которому я, в действительности, имею мало отношения.

Стив замолчал и посмотрел Джеймсу в глаза.

– Мне больше не нужно притворяться, можно быть собой. И знать, что ты со мной до конца, несмотря ни на что.

Джеймс потёрся щекой о грудь Стива, спрятал глаза. Знал, что не сможет сказать что-то столь же искреннее и весомое, не найдёт подходящих слов.

– Я с тобой до конца, – подтвердил он, наконец. В горле почему-то запершило. Барнс кашлянул и делано нахмурился, – но это и так понятно.

Стив знал, что подобные темы Джеймсу даются тяжелее, признания получаются путанными, зачастую скрытыми за шутками. Стив знал и понимал, и принимал. Поэтому улыбнулся Джеймсу и провёл большим пальцем по лбу, разглаживая морщинку, успокаивая.

– Давно хотел сказать, – решил сменить тему, – что люблю то, как ты улыбаешься после оргазма, – продолжил негромко, поглаживая колючую щеку Барнса.

– Улыбаюсь после оргазма? – повторил Джеймс, вскинув брови. Он за собой такого не замечал, что не удивительно. Во время оргазма и в последующие секунды ему было не… не до чего, на самом-то деле.

– Да, – Стив кивнул, – широкой счастливой улыбкой.

– Ну да, я доволен, как слон в такие моменты.

– Барнс, – Стив фыркнул и приподнял голову с подушки, чтобы поцеловать Джеймса.

– Я серьёзен, как сама серьёзность, – хмыкнул он, улыбаясь.

Внутри всё трепетало и сжималось от сказанного Стивом. Наверное, это был подходящий момент для признания, но Джеймс стормозил, не решился. Опять.

***

Барнс удивлял сам себя, в плохом, к сожалению, смысле. Впервые он столкнулся с тем, что действительно пугало, заставляло внутри всё мелко и мерзко подрагивать, а пальцы слабеть. Невзаимность. Даже будучи подростком, Барнс так не мандражировал и не переживал. А тут… Его это и удивляло, и в то же время он находил это забавным: говорить Стиву о своих желаниях, фантазиях и различных пристрастиях – без проблем. Признаться в чувствах – а вот тут Барнс мялся, как юнец, так неосмотрительно влюбившийся в самую популярную девочку в школе.

Джеймс даже речь репетировал. В ванной перед зеркалом, почему-то избегая смотреть в глаза растерянному отражению.

– Не будешь ли ты против… нет, не так, – бормотал он себе под нос. – Слушай, тут такое дело… нет. Будто деньги за проживание с него спросить собираюсь. Стивен, видишь ли… «Стивен»? Я никогда не называю его «Стивен». Так, ладно… Стив, мне необходимо сказать, что… Что ты долбоёб, Барнс. Где твоё красноречие? – он раздражённо взглянул на себя. Сложил руки на груди и сделал несколько глубоких вдохов. – Так, ещё раз. Стив, я тут подумал и хотел сказать, что… в общем, такое дело…

Его прервал деликатный стук в дверь. Джеймс вздрогнул и поспешно открыл кран, изображая бурную деятельность.

– Д-да?!

– Можно я зайду, Джеймс? – послышался голос из-за двери.

– Да, конечно.

Стив просочился внутрь. Посмотрел на Джеймса с улыбкой:

– Ты чего так долго? – подошёл к Барнсу. – Я уж думал, что ты уснул в душе.

– Я, – Джеймс пытался вести себя естественно, чтобы не вызвать подозрений, но судя по пристальному взгляду, у Стива всё же возникли вопросы. – Слушай, я тут подумал, – он знал, чем отвлечь внимание! Оглядел себя скептически в зеркале, – может быть, мне подстричься?

Сдул лезущую в глаза прядку, покрутил головой, рассматривая себя со всех сторон. Стив встал за спиной у Джеймса. Собрал его волосы в растрёпанный хвостик. Наклонился ближе и пощекотал нос кончиками волос.

– Что ты делаешь? – Барнс рассмеялся.

Стив обнял его за талию, прижался к тёплой спине.

– Балуюсь, – пробормотал невнятно, целуя плечо, – они тебе мешают?

– Да не особо, но… не знаю, – Джеймс пожал плечами.