– Давай ты пострижёшься, а я отращу бороду? – с энтузиазмом предложил Стив, засверкав глазами.

– Таким образом, мы сохраним количество волосяного покрова в природе?

– Именно, – Стив крепче притиснул его к себе. – Ты хочешь что-то поменять?

– Возможно, – Барнс гладил его руки. – Слушай, если тебе не нравится эта идея, то я не буду…

– Джеймс, – Стив чмокнул его в затылок, – для меня не имеет значения с длинными ты волосами или нет. Если тебе удобно так, то не подстригайся, а если они мешаются или тебе жарко, то давай, конечно, сходим в парикмахерскую.

– Мистер Роджерс, Вы отстали от жизни. Сейчас люди ходят не в парикмахерские, а в барбершопы. Ай, Стив, – засмеялся и попытался вырваться, когда Стив в отместку куснул его за шею и пробежался пальцами по рёбрам, щекоча. – Перестань!

Стив, посмеиваясь, устроился подбородком на плече Джеймса и снова уставился в зеркало. Барнс перевёл дыхание и спросил:

– Что? Что такое, Стиви?

– Посмотри, – кивнул на отражения, – мы с тобой такие… такие…

– Красивые? Сексуальные? Неповторимые?

– Джеймс, – Стив фыркнул, уткнувшись ему в плечо.

Барнс, усмехаясь, проследил его взгляд. И, конечно, понял, что Стив имел в виду. Инь и ян. Две неидеальных половины, а соединишь – получается завершённая картина.

– Неповторимый, да, – тихо согласился Стив. Погладил живот Джеймса, ещё раз потёрся щекой и отстранился. – В общем, если надумаешь, то сходим в этот ваш молодёжный барбершоп.

***

Стив размял плечи. Наклонился и поцеловал между лопаток, провёл кончиком носа выше – к основанию шеи. Поцеловал кожу, пахнущую мылом. Уткнулся лицом в короткие тёмные волосы и невнятно пробормотал:

– Хочу тебя.

Джеймс, расслабленно лежащий под ним, улыбнулся:

– Знаю, детка. Потому что я хочу тебя, и у нас это, к счастью, взаимно.

– Каждый раз думаю, что нужно притормозить, – Стив устроился сверху. Провёл руками по раскинутым в стороны рукам Барнса, голову пристроил на плече, и замер. – Постоянно думаю о тебе.

– А я вот думаю: «Надо укатать этого ненасытного Роджерса, чтобы он натрахался вдоволь, а то ему от меня – невинного агнца – только секс и нужен! А как же мой богатый внутренний мир?!».

– Барнс, – Стив уткнулся ему в плечо и хрюкнул от сдерживаемого смеха.

– Ну а что «Барнс»? – Джеймс переплёл их пальцы, – ты, между прочим, коварно соблазнил меня!

– Я соблазнил тебя?! – Стив не выдержал и расхохотался. Тело под ним тоже затряслось от смеха, – мы с тобой по-разному помним этот момент.

– Ладно, – Джеймс перевёл дыхание, хотя после смеха, да ещё когда сверху распласталась тушка весом под сотню килограмм, сделать это было не так-то просто, – хочешь знать, как это помню я?

– Да, – Стив погладил большим пальцем шероховатую ладонь.

– Я помню твои глаза. Самые… самые красивые глаза, Роджерс. И нет, речь не о том, что они «голубые, как самое голубое небо», или что-то подобное, нет. Речь о выражении. Твой взгляд был полон доверия. Помню морщинку между бровей, которую видно, когда ты обеспокоен или огорчён, или не в духе. Помню, как хотел избавить тебя от грусти, забрать всю боль и разочарование, а из головы навсегда убрать малейшую мысль о том, что ты недостоин любви, заботы и нежности. Все эти нелепые мысли о том, что ты какой-то не такой, что есть кто-то лучше. Я так хотел показать тебе, насколько ты достоин всего, и… и доказать, что… что я достоин тебя. Помню, что и подумать не мог, как сильно я… как я попаду, Стиви. А ты? Как это помнишь ты?

Стив молчал. Джеймс больше не чувствовал его вес на себе. На него давило гнетущее молчание. От атмосферы ленивой нежности и уюта не осталось и следа.

Стив сел и всё так же молча потянул Джеймса за плечо, заставляя перевернуться. Джеймс подчинился. Лёг на спину, раскинув руки в стороны и откинув голову на подушку, он знал: если уж открываться перед Стивом, то полностью. И он был готов отдать себя на суд Стиву. Давно следовало это сделать.

– Нам нужно поговорить, – без капли тепла в голосе произнёс Роджерс.

– Без проблем. Кто начнёт? – Барнс криво усмехнулся, вспомнив, как впервые произнёс эту фразу, и посмотрел Стиву в глаза.

– Я.

Джеймс был уверен, что бить его не будут. Не за что ведь. Но на долю секунды пожалел, что оказался придавлен к кровати чужим телом: Стив по-прежнему сидел у него на бёдрах. Постыдно сбежать с поля боя не получилось бы.

– Давай насчёт «три»?

– Давай.

– Раз… два… три. Я влюблён в тебя.

– Ты придавил мне яйца. Ай, Роджерс! – Барнс прикрылся руками, чтобы отбиться от подушки, летящей ему в лицо.

Стив навалился сверху, вдавив его в матрас. Джеймс засмеялся: сначала нервно, а позже, когда до него окончательно дошёл смысл сказанных слов, счастливо.

– Я тоже, – глаза почему-то щипало, – я тоже влюблён в тебя, детка.

Стив выдохнул, а потом, обхватив лицо Джеймса ладонями, поцеловал.

– «Это ничего между нами не изменит», – передразнил он, удивительно схоже подражая интонациям Барнса.

– Кое-что всё же изменило, – покладисто согласился Джеймс, огладив спину и лопатки Стива, – я теперь могу хвастаться, что встречаюсь с «Мистером Охуенная, но Неприступная Задница».

– Не такая уж и неприступная, – не согласился Стив, распластавшись сверху. Внутри всё звенело от счастья. Джеймс тоже, тоже влюблён.

– Мне, как храброму рыцарю, пришлось сразиться с… ну, не с драконом, конечно, но комплексы же могут быть засчитаны, как всякая нечисть?

– Конечно, – с готовностью кивнул Стив, – о, Барнс! Храбрейший из храбрейших.

– И Великолепнейший, – напомнил Джеймс, расплываясь в широченной улыбке.

– И Великолепнейший, – согласился Стив, целуя его.

– Оказалось совсем нестрашно, а ведь я, поначалу, струсил малость, должен признать. Думал, будет немного по-другому.

– Мне нужно было встать на одно колено?

– Что? Нет конечно!

– Погоди, ты… ты думал, это невзаимно?

– Да, – Джеймс серьёзно посмотрел на него. – Я думал, что ты не видишь во мне… в общем, что я могу быть только другом. Но потом подумал ещё раз и решил пф-ф-ф, что за бред? Ты же сам сказал, что я потрясающий! Разве ты мог устоять?

– Не мог, конечно же! Хотя одна вещь и правда не изменилась, – Стив с лёгкой улыбкой погладил заросшие щёки, – мы по-прежнему друзья, и это самое главное.

– Не желаешь ли повеселиться, дружище? – Джеймс скользнул ладонями ниже, сжал ягодицы Стива и игриво подвигал бровями.

– Всегда «за», дружище, – Роджерс прогнулся, подставляясь под его руки.

– Хочу тебя, – Стив уткнулся лицом в постель. – Хочу тебя, хочу тебя, хочу тебя, Барнс!

Джеймс прижался к выгнутой спине, тут же задвигал бёдрами. Скользнул стояком по заднице и выше – по пояснице. Знал, что Стиву нравилось так: когда он накрывал его, зажимал между собой и кроватью, тёрся и вылизывал шею и плечи.

– Ты же можешь кончить и так? – как бы между прочим обронил Джеймс, отлипнув от мокрой спины. Стив тут же оглянулся, нахмурился недовольно. – Или ты был хорошим мальчиком и заслужил, чтобы я тебя трахнул? М, Стиви?

Роджерс тут же прогнулся в пояснице, задницей плотнее прижимаясь к члену Джеймса.

– Так что? – Джеймс не повёлся ни на жалобно заломленные бровки, ни на провокацию. Но член сжал у основания крепче, прежде чем головкой шлёпнуть пару раз по мокрой от слюны дырке.

– Я… я был, – пробормотал Роджерс, вновь опустив голову. Барнса хотелось до одури. И Стив знал правила. И знал, что не меньше самого Джеймса кайфует от этой игры.

– Неужели? – он добавил ещё смазки, размазал по члену, стараясь не сжимать слишком чувствительную головку.

– Джеймс, пожалуйста, – Стив правда очень хотел его, – я был хорошим мальчиком. Ты… – такое всё ещё давалось тяжелее, – трахни меня, пожалуйста. Пожалуйста. – Получилось почти неслышно.

– Разве я могу отказать своей детке? – Джеймс ещё раз провёл головкой по дырке и, наконец, толкнулся, проезжаясь всей длиной между ягодиц. – Стиви, – сдерживаясь, чтобы не кончить сразу, – ты охуенный.