– Стив… – он сдерживает ругательство, – Стив.

Смотрит строго на улыбающегося мальчишку, который в уже покрасневших от холода ладонях катает следующий снежный снаряд.

– Прости, я целился в спину, – у Роджерса совсем не виноватый вид.

Он улыбается от уха до уха, шмыгает красным носом и прищуривается, когда солнце, стоящее в зените, ярко отражается от белого полотна, которое укрывает всю землю.

Мужчина поводит плечами, поджимает губы и недоуменно хмурится. Он не будет играть с мальчишкой. Еще чего.

– Идем, – бросает он и снова поворачивается спиной к Стиву.

На этот раз Роджерс попадает точно в цель. Снежок опять разлетается в разные стороны, стоит ему только встретиться с крепким телом, а Барнс фырчит и отряхивается, как большой пес.

– Стив, – грозно тянет мужчина, оборачивается и успевает заметить, как Роджерс быстро загребает снег и снова скатывает шарик, – даже не думай, я…

Договорить он не успевает. Мальчик прицеливается, прищурив один глаз и высунув кончик языка, и бросает снежок. Довольно метко, признает Барнс, отряхивая с груди остатки белой пыли.

Роджерс в ответ на негодующий взгляд лишь весело пофыркивает и сверкает голубыми глазами. Шумно выдыхает облачко белого пара, упирает руки в боки и ждет ответного хода. Джеймс, конечно же, делать ничего не собирается. Тогда Стив пожимает плечами, сдвигает шапку с помпоном на затылок и с вполне ясными намерениями наклоняется всем корпусом вперед.

– Нет, – качает головой мужчина, – не глупи, Стив…

Он даже не покачивается, когда Роджерс врезается в него. Смотрит сверху вниз на пыхтящего мальчишку, который упирается острым даже сквозь несколько слоев одежды плечом ему куда-то под ребра, перебирает ногами по земле, но никак не может сдвинуть Барнса с места.

Джеймсу вдруг становится смешно. Этот Стив такой упрямый, вечно что-нибудь выдумывает, лезет на рожон и попадает в неловкие ситуации. Вот и сейчас продолжает уперто делать свое. Джеймс в который раз качает головой, едва удерживаясь от того, чтобы не возвести обреченно глаза к небу, а потом приподнимает Роджерса за шкирку, как нашкодившего котенка. Стив ойкает от неожиданности, когда ноги теряют опору, вскидывает голову и смотрит снизу вверх на мужчину, между бровями которого по-прежнему пролегает глубокая складка, но глаза насмешливо блестят, и губы Джеймс поджимает скорее для того, чтобы скрыть улыбку, проглядывающую в самых уголках яркого, почти вишневого рта.

– Я предупреждал, мелкий, – он отпускает мальчишку, и пока тот стоит, не понимая, что происходит, делает подсечку.

Стив не успевает отреагировать ни на вновь обретенную землю под ногами, ни на новое обращение со стороны Барнса, ни уж тем более на этот прием из арсенала мужчины.

Джеймс придерживает его за куртку, чтобы он не плюхнулся со всей силы в сугроб. Вхождение получается почти нежным. Стив валяется на спине, утонув в пушистом снегу.

– Так нечестно, Барнс! – он стряхивает с лица колкие снежинки и заливисто смеется, счастливо глядя на стоящего рядом мужчину.

– Атаковать со спины тоже нечестно, – парирует Джеймс, усмехаясь уголком рта. Протягивает руку и подгоняет мальчика, – давай, поднимайся. Не лежи долго на снегу.

Стив цепляется за протянутую ладонь и Барнс выдергивает его из белого плена, рывком ставя на ноги.

– Руки ледяные, – бормочет мужчина, неодобрительно качая головой, – не хватало еще, чтобы заболел.

Он быстро отряхивает спину мальчика от прилипшего снега, одергивает на нем куртку и бросает на худую фигурку обеспокоенный взгляд.

– Все нормально, Джеймс, – восклицает Стив, всплеснув покрасневшими руками, – я совсем не замерз.

– Да ну, – Барнс подбирает хворост, за которым они вообще-то и ходили, и который он выпустил из рук, когда на мальчишку напало игривое настроение.

– Ну да, – Роджерс поправляет шапку и прячет ладони в карманы.

– Небо такое чистое, – замечает он спустя какое-то время.

Джеймс тоже поднимает голову и смотрит на высокое небо, кажущееся особенно ярким на фоне белеющих, заиндевевших верхушек елей и сосен. У Барнса появляется одна идея. Главное, чтобы к вечеру небосклон не затянуло облаками.

После ужина Стив привычно тянется к словарю, и когда в комнату заходит Джеймс с чистой посудой в руках, собирается спросить у него букву, но мужчина не дает ему заговорить:

– Одевайся, – и в ответ на удивленный взгляд поясняет, – хочу показать кое-что.

Роджерс проворно вскакивает с места и с любопытством смотрит на Барнса, который накидывает куртку, и ждет, пока мальчик будет готов.

– Что мы будем делать, Джеймс? – Стиву не терпится узнать, что задумал мужчина.

Они выходят на улицу. Кругом довольно светло за счет белеющих сугробов и мягкого – будто даже мистического – лунного света.

– Знаешь сказку «Гензель и Гретель»?

– Нет, – Стив все больше и больше удивляется. Барнс сегодня на себя не похож.

– Жаль.

Он замолкает и обходит дом, будучи полностью уверенным, что мальчик пойдет следом. Стив и идет, все больше и больше сгорая от нетерпения и любопытства.

– Мы полезем на крышу?!

– Да, мы полезем на крышу.

Как только они остановились в этом доме, Джеймс сразу заприметил довольно шаткую на вид, старую деревянную лестницу, которую, видимо, использовали для починки кровли.

– Ты уверен, что…

– Нет, я не уверен, что это безопасно. Но если лестница и крыша выдержали меня, то и тебя они выдержат тоже.

С этими словами Барнс уверенно, но аккуратно начинает взбираться по скрипящей лестнице. Залезает, достает фонарик и светит вниз – на нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу Роджерса.

– Осторожней с седьмой перекладиной, не посади занозу.

Стив довольно проворно взбирается наверх. Джеймс помогает ему подняться на ноги.

– Будем надеяться, что каркас не окончательно прогнил, – «подбадривает» Барнс, светя под ноги.

Роджерс в ответ только хмыкает и потихоньку двигается следом за мужчиной.

– И зачем мы здесь? – спрашивает он.

Барнс молча указывает куда-то наверх, Стив послушно задирает голову и замирает, изумленно охнув.

– Созвездие Орион, – тихо начинает рассказывать Барнс, ведя пальцем по звездному небу, – если соединить между собой все звезды, которые входят в это созвездие, ну, и подключить немного фантазии, то можно разглядеть скрытую фигуру охотника. С юго-востока он указывает на Сириус – самую яркую звезду, видишь? – Стив кивает, заворожено глядя на небо и внимательно слушая мужчину, – а с северо-запада на Альдебаран. Имя этой звезде дали арабы, оно переводится как «последователь» или «идущий вслед за…».

Джеймс неторопливо продолжает рассказ. Он удивлен, что все еще что-то помнит.

– Наташе больше всего нравилась Кассиопея, – вдруг добавляет мужчина в конце, – это созвездие никогда не заходит за горизонт, представляет собой букву «W», ну или «M», зависит от того, как на него смотришь. Сейчас его не так хорошо видно, – Джеймс вглядывается в россыпь мигающих огоньков на небе, – лучше за ним наблюдать осенью, когда созвездие почти упирается в зенит.

Он замолкает, и они проводят какое-то время в тишине. Даже ветер, кажется, перестает играть с верхушками деревьев.

– Ты правда не веришь, что там кто-то есть? – все же спрашивает Стив.

– Правда, – отвечает, помедлив, Джеймс.

– И значит, не веришь, что после смерти попадешь в рай?

Барнс хмыкает и насмешливо смотрит на мальчика:

– Конечно нет, Стив. Никакого рая.

– А что тогда? – Роджерс не отступает. Он пристально вглядывается в лицо мужчины.

– Ничего. Ты просто умираешь и все. Больше ничего нет.

– То есть, ты скорее поверишь в мифы и гороскопы, и в черт еще знает что, но не в бога?

– Язык, – беззлобно передразнивает Джеймс, – и да, я скорее поверю в гороскопы, чем в сказки о мужике, который сидит на небушке и внимательно бдит за сыновьями своими.

– Но это глупо, Джеймс! – Стив не понимает. Очень хочет, но не может понять Барнса.