– Ты ещё смеешь указывать мне и приказывать!? – от глубочайшего изумления царь застыл посреди комнаты, нервно вложив меч обратно в ножны.

– Смею, поскольку я произвела тебя на свет! – перешла в наступление полностью пришедшая в себя царица. – И именно я добилась того, чтобы тебя без проволочек и препятствий избрали царём! Твой отец завёл себе новую молодую жену – податливую и коварную потаскуху Гигею, а я в отместку Аминте развлекалась с Птолемеем! Кстати, сыновья Гигеи запросто могут оспорить твой трон – вот о чём нужно думать сейчас, а не позорить мать из-за пустяков!

Гнев мгновенно вновь обуял Александра. Он сжал кулаки и подскочил к матери, которая так и не соизволила одеться, а лишь прикрылась платьем. На секунду Эвридике показалось, что сын непременно ударил бы её, если бы дотянулся.

– Пустяков!? – закричал царь. – Своим непотребным распутством, похотью и противоестественной связью с мужем дочери родной ты свела в могилу отца! Никогда не прощу тебе эту постыдную измену! Никогда! Моё прежнее отношение к тебе и почитание навсегда остались в прошлом! Я не стану изобличать тебя на людях, чтобы не опорочить память отца. Помни, что отныне ты мать мне лишь по названию, но не по родству и крови! Облачайся в траурные одеяния, коротко остриги волосы и будь готова в самом скором времени отправиться в Эги, чтобы принять участие в погребении отца. Покаянием своим, может, искупишь хоть часть своей необъятной вины перед ним!

– А что будет после похорон? – с тревогой спросила Эвридика. Только теперь, охваченная страхом, она осознала, что все слова, сказанные сыном, не просто плод его сиюминутного гнева, а неожиданная суровая реальность.

– Ты останешься во дворце, будешь под постоянным моим надзором, – нахмурился Александр. – Я более не допущу никаких действий с твоей стороны, порочащих имя и честь нашего рода или семьи. Что касается твоего любовника, то, как только Птолемея схватят, я лично отрежу его жалкий отросток, болтающийся между ног. Я заставлю Алорита перед смертью съесть собственные причиндалы, которыми он завоевал твоё расположение! Ты станешь свидетельницей мучительной казни охальника и прелюбодея, разделявшего с тобой ложе!

– Мне нет никакого дела до судьбы Птолемея, – поспешила отречься от возлюбленного растерявшаяся и перепугавшаяся царица. – Но ты не посмеешь сделать из меня узницу! Лучше запри под замок потаскуху Гигею и весь её змеиный выводок! А ещё лучше поскорее отправь всё это семейство в царство Аида!

– Не волнуйся, Гигея и её сыновья уже находятся под неустанным надзором верных мне людей, – заявил Александр, прибавив презрительно. – Имей ввиду, что Гигея и дети её вызывают у меня куда больше жалости, сочувствия и снисхождения, чем ты!

Глава III. Быстрое взросление царевича Филиппа.

I

Царя Александра II весьма опечалило то обстоятельство, что предерзостному Птолемею удалось целым и невредимым покинуть Пеллу. Если бы не отцовские похороны, то монарх лично бы возглавил облаву на гнусного прелюбодея. Впрочем, новоявленный царь македонский не сомневался, что рано или поздно Алорит будет пойман и предан жесточайшей и самой позорной казни.

В родной город Птолемея, ко всем его дальним и ближним родственникам, а также знакомым и друзьям уже были посланы охотничьи команды. На все пограничные заставы и поселения отправились гонцы с грозным приказом ни в коем случае не пропустить в соседние края и державы беглого преступника.

По всем городам, поселениям и общинам Македонии были разосланы гонцы для оглашения царского указа. В нём Птолемей объявлялся главнейшим государственным преступником, которого следовало изловить живым и доставить на царский суд. За голову Алорита была назначена щедрая награда, а за пособничество ему и укрывательство – суровая казнь с конфискацией всего имущества.

Александр явно недооценил Птолемея. Личный враг царя не собирался бежать из Македонии или прятаться остаток своей жизни в глухих лесах или горных малообитаемых районах. Алорит задумал неслыханное по дерзости и масштабу предприятие.

Он намеревался взбунтовать против верховной власти Александра македонские провинции, которые лишь несколько десятилетий назад признали Аргеадов своими законными и наследными царями.

Как только в Эгах завершились траурные мероприятия, посвященные прощанию с почившим Аминтой, встревоженный Александр с братьями, охраной и ближним кругом поспешил обратно в Пеллу. Опасность, исходившая от Птолемея, оказалась вполне реальной и грозила вылиться в масштабную междоусобицу, угрожавшую Македонии не только гражданской войной, но и распадом.

Сложившуюся ситуацию Александр обсуждал со своими соратниками и сподвижниками на военном совете, как того требовало нынешнее положение и древние обычаи. Филиппа – младшего сына Аминты III и Эвридики на этот военный совет не пригласили по уже известной и весьма существенной причине. Филипп ещё не заслужил право носить кожаный пояс полноправного воина и мужа македонского.

Пусть юноша и не сразил ещё ни одного врага на поле боя и ещё не бывал на настоящей войне, зато он обладал весьма важным для царского отпрыска качеством. Филипп никогда не пасовал перед давлением внешних сил и обстоятельств.

Пытливый ум, изобретательность, находчивость и настойчивость почти всегда помогали младшему сыну Аминты найти выход из практически любой сложной ситуации или затруднительного положения.

Вот и теперь он не стал умолять или канючить у старших братьев возможность хоть одним глазком узреть в первый раз в жизни таинства и реалии военного совета. Филипп просто заблаговременно проник в систему дворцовой вентиляции и дымоходов, предусмотрительно сооруженную греческими инженерами, трудившимися над строительством царской резиденции.

Без труда Филипп отыскал наиболее удобную для прослушивания отдушину, что снабжала свежим воздухом тронный зал. Комфортно устроившись на войлочной подстилке, предусмотрительно припасенной заранее, юноша безо всякой опаски разоблачения и обнаружения принялся внимательно слушать речи своих братьев, военачальников и ближнего царского круга.

Тот, кто никогда прежде не видел македонского монарха, немало удивился бы чрезвычайной простоте его внешнего вида и одеяниям. Издревле цари Македонии разительно контрастировали с персидскими владыками, греческими тиранами и египетскими фараонами.

Правители македонские никогда не придавали своей внешности вычурные атрибуты роскоши, богатства и знатности. Цари рода Аргеадов одевались одинаково со своим ближним кругом, практически ничем не выделяясь среди главных советников и полководцев. Лишь золотая диадема являлась непременным и главным отличительным атрибутом повседневного внешнего облика царя.

В свои самые лучшие праздничные одеяния цари македонские облачались во время торжественных церемоний, религиозных и государственных празднеств, а также на приёмах иноземных делегаций. В обращении со своими поданными македонские монархи также избегали излишних помпезных церемоний и раболепия.

Все свободные македонцы в общении с царём держались почтительно, но без подхалимства и притворного угодничества. Македонцы соблюдали принятый при дворе необременительный этикет, но держались в общении с монархами и членами их семьи открыто, смело и без боязни.

– Положение наше весьма тяжёлое, – без лишних отступлений и прямо к сути насущной повестки дня перешёл Архелай – один из самых опытных и возрастных царских военачальников. – Птолемей, пока мы занимались похоронами Аминты, возмутил практически всю Боттиею. Хуже того, он вошёл в союз с влиятельной знатью Пиерии¹³ и Элимии¹⁴. Наши люди сообщают, что Алорит обещает этим провинциям полную независимость от власти царей македонских. В замен наместники Боттиеи, Пиерии и Элимии обязуются предоставить в распоряжение Птолемея по пять сотен конных воинов и три тысячи пеших.