– Внимательно слушаю тебя, – сквозь зубы процедил македонский царь, когда Филипп слово в слово перевёл ему фразу, сказанную противником.

– Войско македонское без промедления покинет Фессалию через Темпейское ущелье, – вальяжно раскинувшись на скамье, начал перечислять свои требования Александр Ферский: – По пути домой ни один македонец не войдёт в фессалийское поселение и никого не ограбит. Царь македонский даст клятву в том, что, покидая Лариссу и Кранон, он не подожжёт эти города и не разрушит в них ни одного строения или укрепления.

– Согласен, – угрюмо ответил македонский монарх, когда Филипп закончил свой перевод.

– Я и не сомневался! – язвительно усмехнулся тиран. – Поскольку войну между нашими державами развязал царь Александр, то справедливо будет на него возложить оплату услуг войска благородного и славного Пелопида. Я вынужден был для защиты своих наследных владений призвать к себе воинов из Беотии, и в том не моя вина.

– Если бы ты выдал мне Птолемея сразу, а люди твои грабежам и воровством скота не нарушали договор о вечном союзе между Фессалией и Македонией, то не пришлось бы нам воевать! – огрызнулся царь Александр.

– Вечный союз заключал мой дядя Ясон, я же не продлял его и не приносил клятвы соблюдать условия этого договора, – развёл руками тиран, изображая из себя жертву обстоятельств. – Птолемей находится у меня в качестве гостя, а древние обычаи гостеприимства строжайше запрещают Алорита лишать свободы и передавать его чужеземцам.

– В словах тага фессалийского Александра истинная правда, – поддержал своего союзника Пелопид.

– Если у царя Александра нет нужной суммы денег, то расплатиться с беотийцами можно за счёт трофеев. Кстати, часть их весомая добыта в моих владениях, но я не стану заострять на этом печальном факте наше внимание, – гадливо усмехнулся тиран, ощутив солидную поддержку фиванского военачальника.

– Хорошо, – с трудом выдавил из себя македонский монарх, – я согласен оплатить услуги беотийских воинов, пусть уважаемый Пелопид озвучит сумму. Часть её, если не хватит наличного серебра, я уплачу за счёт трофеев и добычи, честно взятой на поле боя! – последнюю фразу царь подчеркнул особо, а закончил свою речь настойчивым требованием, – Птолемея всё равно я увезу с собой в Македонию, хочет того таг или нет!

– Алорит покинул мои владения ещё три дня тому назад, – без колебаний и заметного притворства соврал ферский тиран. – Он отправился куда-то на юг…

– Это даже к лучшему, что виновник раздора между Македонией и Фессалией удалился прочь из этих земель, – примирительно улыбнулся Пелопид, приняв ложь тирана за правду. – Ну, а теперь в завершении нашей встречи сразу оговорим главное условие заключение мира. Обе стороны – и царь македонский, и таг фессалийский в знак доброй воли и строго соблюдения будущего мира отошлют в Фивы по тридцать заложников из числа знатных семей…

– Почему именно в Фивы? – нервно перебил беотийского стратега македонский правитель.

– Потому что Фивы будут гарантом строго соблюдения всех условий мирного договора обеими сторонами, – пояснил Пелопид. – Именно в Фивах и будут находиться на правах почётных гостей заложники из числа фессалийцев и македонцев.

– Хорошо, – ещё раз пересилил себя царь Александр. – Я пришлю тридцать заложников в установленный срок… Но передай Птолемею, что я всё равно изловлю его и порублю на кусочки!

IV

С древних времён заложниками – гарантами исполнения и строго соблюдения достигнутых договоренностей становились юноши и молодые люди старше пятнадцати лет и не достигшие тридцати. Чтобы заложники имели ценность и значимость их набирали из представителей знатных родов.

Тут, в окрестностях Лариссы, да ещё в условиях войны заложники, соответствующие необходимым требованиям, могли отыскаться только среди пажеской илы. Каждый из пажей с пониманием отнёсся к предстоящей процедуре определения тридцати необходимых кандидатур.

Выбор тридцати требуемых заложников доверили жребию. Из числа добытых трофеев взяли сто восемьдесят оболов – мелких медных разменных греческих монет одинаковых по внешнему виду, форме и весу. Ровно три десятка оболов пометили крестом, а затем как следует перемешали с прочими монетами.

Все оболы, используемые для жребия, поместили в трофейный фессалийский шлем. Каждому из пажей предстояло тянуть жребий в том порядке и последовательности, в какой юный воин занимал место в иле, развёрнутой в боевом порядке.

Ещё накануне этой процедуры Филипп объявил царю, что примет участие в жеребьёвке на общих основаниях. Александр попытался отговорить младшего брата от столь серьёзного по своим последствиям шага.

– Ты носитель царской крови и представитель рода Аргеадов, а потому не обязан тянуть жребий! – увещевал Александр.

– Нет, я не изменю своё решение, – упрямо заявил Филипп, качая головой. – Весь нынешний поход против Птолемея и всю войну против фессалийцев я бок о бок сражался со своими товарищами, разделяя с ними трудности и удачу. И теперь я не воспользуюсь своим положением младшего брата царя македонского, чтобы избежать новой опасности!

– Твоё решение – есть зрелый и благородный шаг настоящего воина и сына покойного Аминты! – в восхищении похлопал юношу по плечу Архелай. – О твоём мужественном решении и благородном поступке скоро узнают все в Македонии!

В пажеской иле Филипп занимал место в первых рядах, а потому тянул жребий в числе первой полусотни. Прежде никогда царевич не задумывался о собственном везении и благоволении к своей персоне Фортуны – богини удачи. Теперь же, когда Филипп вытянул помеченную монету, ему в пору было поразмыслить на вопросами личной удачи и везения.

– Я могу силой своей царской власти отменить результаты жребия, – предложил Александр. – Я отправлю тебя в Македонию под предлогом болезни, или скажу, что ты упал с лошади и повредил спину…

– Нет, брат, – Александр обнял царя в знак признательности за его заботы и переживания, – я не прибегну к знатности своего царского рода и тем более не стану притворяться больным. Я с честью и достоинством, присущей роду Аргеадов, приму выпавший мне жребий.

– Иного ответа я и не ожидал от тебя, – печально улыбнулся Александр. – Раз так распорядились боги, значит, придётся тебе отправляться в Фивы… Но, клянусь древними богами македонскими, что вызволю тебя при первой же возможности! Сейчас начинается осень, а уже следующей весной ты обязательно возвратишься на родину!

– Я не подведу тебя, царь! – торжественно пообещал Филипп. – Я не запятнаю чести нашей родовой и не опозорю своё царское достоинство низкими поступками и постыдными делами! Надлежащим образом я перенесу все невзгоды и тяжести, уготованной мне доли заложника! Тебе же хочу дать совет: остерегайся Птолемея! Своим нынешним бедственным положением мы обязаны его коварству и изощренной хитрости.

Следующим утром тридцать македонских юношей во главе с царевичем Филиппом в назначенный час явились в лагерь фиванцев. Пелопид лично вышел навстречу прибывшим. Беотийского стратега весьма изумил тот факт, что в числе заложников оказался юный Филипп, с которым он познакомился во время переговоров.

– Признаюсь, я удивлён тому обстоятельству, что царь Александр включил в число заложников своего брата, – вполне миролюбиво и дружелюбно произнёс Пелопид.

– Все македонцы, стоящие тут, попали число избранных по воле богов, определивших исход жребия, – на греческом языке пояснил Филипп. – Я и двадцать девять моих соратников готовы следовать в Фивы. Оружия при нас, кроме кинжалов, нет. На повозке сундуки с оговоренной суммой для платы тебе и твоим воинам. Македонский царь и его войско оставили Лариссу, выступив к Темпейскому ущелью. Мой брат Александр полностью исполнил своё обещание, у армии беотийской более нет причин оставаться в Фессалии.

Глава VI. Коварство, предательство и жажда отмщения.