– Я никогда не занимался сбором слухов и сплетен – это недостойное занятие позволительно лишь глупым женщинам! – поспешно и не слишком убедительно отозвался Алорит.

Птолемей сказал неправду. Заняв влиятельное положение при македонском дворе, Алорит старался быть в курсе всех самых важных событий, в том числе и тех, что касались внешней политики. Беглый македонец довольно много слышал о злодеяниях Александра и его тёмных делишках.

Так, тиран не скрывал от своих поданных, что воздавал божественные почести копью, которым он лично пронзил тело предыдущего ферского правителя Ясона. Убив собственноручно родного дядю, Александр насильно взял в жёны его дочь – Фиву, свою кузину.

И хотя Фива слыла одной из самых красивых невест Фессалии, похотливый и беспринципный Александр пресытившись её молодым и невинным телом, быстро охладел к своей супруге. Всё чаще он отдавал предпочтение развратным юнцам, систематически растлевая несмышлёных и податливых к порокам отроков.

Алорит также слышал о том, что своих врагов и просто недоброжелателей ферский тиран живьём закапывал в землю, лично истязал, а затем медленно убивал, глядя жертве в глаза. Несмотря на проявление подобного рода звериного изуверства и вопиющей жестокости, Александр был страстным поклонником театра.

Суровый тиран несколько раз искренне рыдал, наблюдая за перипетиями трагедии «Троянки», рассказывавшей о несчастной судьбе троянских женщин, взятых в плен после падения легендарной Трои.

– Мне приятно иметь дело с настоящим и знатным мужем, – с оттенком жалостливого презрения произнёс тиран. – Оставим пересуды и пустую болтовню для низших и никчёмных существ, коими являются женщины. Перейдём сразу же к делу. Я знаю, что ты прибыл ко мне за помощью в твоей борьбе против македонского царя. Я готов оказать тебе такую помощь, но в обмен на сделку, которую мы заключим тотчас и оформим официально.

– Какие земли ты просишь за своё участие в войне против македонского войска? – оживлёно и с возрастающей радостью приступил к торгу ободренный Птолемей.

– Всю Пиерию! – грозно пробасил Александр.

– В обмен на две тысячи всадников и не менее пяти тысяч пеших воинов, – категорично заявил Алорит, на миг испугавшись своей бескомпромиссности и дерзкому тону. Опасения эти оказались напрасными.

– У нас будет куда больше воинов, чем ты просишь! – весело заверил своего союзника ферский тиран. – В три или даже четыре раза!

Птолемей недоверчиво и с опаской украдкой посмотрел на своего собеседника, удивлёно спросив:

– Откуда же ты вознамерился взять такие силы?

– Я поведу на войну с македонцами свои лучшие отряды, присовокупив к ним ополчение и наёмников, – раздулся от гордости и важности тиран. – А ещё привлеку к союзу фиванцев и афинян!

– Фиванцы уже много лет заняты изнурительной войной против Спарты, а Афины слишком далеко даже от Фессалии… – разочаровано протянул Алорит, посчитав обещания Александра пустой бравадой.

– И афиняне, и фиванцы гораздо ближе, чем ты думаешь! – с устрашающе-загадочным видом и скрытой угрозой в адрес своих многочисленных врагов произнёс тиран ферский. – Считай, что союз с Фивами и Афинами уже оформлен! Только не спрашивай что и как – это сугубо моё дело! А твоё – расписаться под документами, в которых ты уступаешь мне и моим законным наследникам с этого момента и навсегда все права на Пиерию.

Алорит без сомнений и каких-либо колебаний быстро-быстро закивал в знак полнейшего согласия на все условия и предложения своего столь могущественного и прозорливого союзника. Так в одночасье из гонимого и презираемого мятежного изгоя Птолемей превратился в грозного противника. Теперь за спиной Алорита стоял весьма амбициозный, влиятельный, могущественный и коварный покровитель.

III

Обещания Александра не были пустым бахвальством или несбыточными мечтами. Ещё за два месяца до неожиданного визита Птолемея ферский тиран вступил в тайные переговоры с Фивами – главным и самым сильным полисом Беотии²³.

Беотийский союз, в состав которого входили города и полисы Беотии уже второе десятилетие подряд вёл изнурительную войну против могущественной Спарты. Во главе этого союза стояли фиванские архонты – беотархи. Чтобы окончательно переломить ход боевых действий в свою пользу фиванским предводителям были необходимы новые союзники – военные, политические и торговые.

Несмотря на свою деспотическую и тираническую репутацию Александр Ферский мог принести ощутимую выгоду Беотийскому союзу. Будучи одним из наиболее влиятельных фессалийских вождей, Александр мог на взаимовыгодных условиях снабжать Фивы зерном, виноградом, древесиной. Но главное – тиран мог без каких-либо затруднений предоставить для войны со спартанцами свою знаменитую кавалерию.

Александр рассчитывал в свою очередь за счёт военной помощи беотийцев призвать к покорности Алевадов – своих заклятых противников в борьбе за титул тага. Фессалийцы слыли воинственными воинами и превосходными кавалеристами. Однако ни один вождь фессалийский не мог похвастать наличием в своём войске тяжёлой профессиональной пехоты.

И уж совсем плохо обстояло дело у фессалийских предводителей и стратегов с осадой городов. Никто из вождей Фессалии не умел правильно и эффективно штурмовать крепости и цитадели, ни у кого из них не имелось осадных орудий и приспособлений.

Именно в обмен на знаменитых фиванских гоплитов – профессиональных и отборных тяжёлых пехотинцев и беотийских специалистов по осаде городов готов был Александр Ферский снабжать на льготных условиях Беотию зерном, скотом, вином и отрядами кавалерии.

С появлением Алорита перед тираном Фер замаячила превосходная перспектива не только сокрушить Алевадов, но и разжиться за счёт присоединения к своим владениям южных провинций Македонии. Именно на эти земли, что расточительно отдал Александру росчерком писчей палочки Птолемей, и падут все тяготы снабжения Беотийского союза. Таков был расчёт Александра Ферского в предстоящей большой военно-политической игре.

Между Беотийским союзом и Македонией никогда не было вражды или существенных разногласий в вопросах внешней политики. Повода для войны между этими государствами также не имелось. Однако затяжная война против Спарты наносила огромный ежегодный ущерб торговле, сельскому хозяйству и увеличению численности населения.

Требовалось как можно скорее победоносно завершить противостояние с непримиримыми спартанцами. Ради этой долгожданной победы беотийские архонты были готовы и поступиться вопросами добрососедства и чести в отношении Македонии. В конце концов, македонцы – это всего лишь горные и неотёсанные варвары, а фессалийцы, пусть и с оговорками, но всё же считались эллинами.

В тот момент, когда Алорит и Александр заключили союз, фиванское войско уже проделало три четверти пути от границ Беотии до западных границ владений ферского тирана. Но не только это обстоятельство грело душу фессалийского архонта.

Александр считал своим самым большим дипломатическим успехом не привлечение на свою сторону беотийцев, а союз с Афинами. Афинское государство находилось довольно далеко от владений ферского тирана, а афинские архонты презирали Александра Ферского. Но оба этих обстоятельства нисколько не смущали фессалийского тирана.

Александр был отлично осведомлён о том, что афинские властители несколько месяцев назад прислали по морю экспедиционный отряд для завоевания города Амфиполь²⁴. Осада этой бывшей афинской колонии, обретшей независимость от метрополии в ходе длительного вооруженного противостояния, затягивалась.

Руководил афинским войском стратег Ификрат – один из самых известных, опытных и прославленных военачальников своей эпохи. В послужном списке Ификрата значились громкие победы над спартанцами, фиванцами, персами, египтянами и фракийскими племенами²⁵.

Сколь был Ификрат удачлив на полях сражений, столь же он был неразборчив и непостоянен в своих политических пристрастиях. За свою бурную и насыщенную полководческую карьеру Ификрат успел послужить верой и правдой не только Афинам, но и фракийскому царю Севту II, а также влиятельному персидскому наместнику Фарнабазу.