– О да, у тебя есть я… а у меня ты, – отозвалась миссис Кэрью не очень любезно. – Пойдем, – и она указала рукой направо.

Поллианна послушно засеменила рядом с миссис Кэрью, но раз или два на пути через огромный вокзал с тревогой бросила взгляд на неулыбающееся лицо своей спутницы и наконец, с беспокойством в голосе, решилась заметить:

– Вы, наверное, думали… что я буду хорошенькая.

– Хор… хорошенькая? – переспросила миссис Кэрью.

– Ну да, с кудряшками и все такое. Вы ведь конечно же пытались представить, как я выгляжу, точно так же, как я пыталась представить вас. Только я, зная вашу сестру, была уверена, что вы красивая и милая. Мне было по кому судить, а вам – нет. Ну, а я конечно же не хорошенькая… из-за веснушек, и я думаю, это очень неприятно, если ждешь хорошенькую девочку, а приезжает такая, как я, и…

– Глупости! – прервала ее миссис Кэрью довольно резко. – Пойдем, распорядимся о доставке твоего сундучка, а потом поедем домой. Я надеялась, что сестра поедет с нами, но, похоже, она не считает это нужным… не осталась даже на этот вечер.

Поллианна улыбнулась и понимающе кивнула:

– Да, конечно, это неприятно, я знаю, но, наверное, она не могла остаться. Я думаю, она кому-то понадобилась. В санатории она все время была кому-нибудь нужна. Хотя, разумеется, это очень обременительно, если человек все время нужен другим людям, правда? Ведь тогда у него совсем не остается времени для себя. Но все равно, этому тоже можно радоваться, потому что так приятно, если ты кому-то нужен, правда?

Ответа не было. Быть может, потому, что впервые в жизни миссис Кэрью задумалась о том, есть ли на свете хоть кто-нибудь, кому она по-настоящему нужна. Хотя, как она тут же сердито сказала себе самой, ей совсем даже не хотелось быть кому-то нужной. И, овладев собой и нахмурившись, она недовольно взглянула на шагавшую рядом девочку.

Поллианна не видела, что миссис Кэрью хмурится; она смотрела на спешащие толпы людей.

– Вот это да! Сколько народу! – сказала она обрадованно. – Даже больше, чем когда я была здесь в прошлый раз. Но я пока не вижу никого из тех людей, которых встретила здесь тогда. Разумеется, та дама с маленьким ребеночком живет в Гонолулу, так что их здесь, наверное, нет. Но ведь была еще маленькая девочка – Сузи Смит, а она живет прямо здесь, в Бостоне. Может быть, вы ее знаете? Вы знаете Сузи Смит?

– Нет, я незнакома с Сузи Смит, – ответила миссис Кэрью сухо.

– Незнакомы? Она очень милая, и уж она-то точно хорошенькая – такая, с черными кудряшками, знаете? С кудряшками, какие я тоже надеюсь получить, когда попаду на небо… Но ничего, может быть, я сумею ее найти, и тогда вы с ней познакомитесь. Ах, какой совершенно великолепный автомобиль! И мы в нем поедем?! – воскликнула Поллианна, когда они остановились перед роскошным лимузином, дверцу которого держал открытой шофер, одетый в ливрею. Шофер попытался скрыть улыбку, но не сумел. Миссис Кэрью, однако, ответила – в голосе ее звучало утомление человека, для которого автомобиль – всего лишь средство перемещения из одного скучного места в другое, вероятно, столь же скучное:

– Да, мы поедем в нем, – и добавила, обращаясь к шоферу, ожидавшему в почтительной позе ее приказаний: – Домой, Перкинс.

– Ах, вот это да! Это ваш автомобиль? – воскликнула Поллианна; манеры миссис Кэрью позволяли безошибочно догадаться, что она владелица автомобиля. – Чудесно! Значит, вы богатая – ужасно богатая… то есть, я хочу сказать, чрезвычайно богатая, гораздо богаче тех, у кого ковер в каждой комнате и мороженое по воскресеньям, как, например, Уайты из моего дамского благотворительного комитета… то есть она из комитета… Раньше я думала, что они богатые, но теперь знаю, что быть по-настоящему богатым – значит иметь кольца с бриллиантами, горничных, котиковые шубы и надевать платья из шелка и бархата каждый день. И еще – иметь автомобиль. У вас все это есть?

– Ну, д-да… пожалуй, – со слабой улыбкой признала миссис Кэрью.

– Тогда вы, конечно же, богатая, – понимающе кивнула Поллианна. – У моей тети Полли тоже все это есть, только ее автомобиль – просто лошадь. Ах, как я люблю ездить в автомобилях! – воскликнула она, чуть подпрыгнув от восторга на сиденье. – Понимаете, я ехала в автомобиле только один раз – в том, который меня переехал. Они положили меня в него, после того как вынули из-под него, но тогда я, разумеется, ничего об этом не знала и поэтому не могла получить никакого удовольствия от поездки. А с тех пор я ни в одном не ездила. Тете Полли они не нравятся. А дяде Тому нравятся, и он хотел бы иметь автомобиль. Он говорит, что автомобиль нужен ему для работы. Он доктор, а у всех остальных докторов в городке уже есть автомобили. Не знаю, чем кончится дело. Тетя Полли так взволнована из-за этого. Понимаете, она хочет, чтобы у дяди Тома было все, что он хочет, только она хочет, чтобы он хотел того, чего она хочет, чтобы он хотел. Понимаете?

Миссис Кэрью неожиданно рассмеялась.

– Да, дорогая, мне кажется, я это понимаю, – отозвалась она сдержанно, хотя в ее глазах все еще были необычные – для нее – веселые искорки.

– Тогда все в порядке, – удовлетворенно вздохнула Поллианна. – Я надеялась, что вы поймете, хотя это прозвучало вроде как запутанно… Тетя Полли говорит, что была бы не прочь иметь автомобиль, если бы ее автомобиль был единственным на свете и не было бы ни одного другого, который мог бы на нее наехать, но… Ах, ну и ну! Сколько здесь домов! – вдруг воскликнула она, прервав рассказ на полуслове и оглядывая все вокруг широко раскрытыми от удивления глазами. – Неужели они никогда не кончатся? Хотя, конечно, их и должно быть много, чтобы было где жить всем этим людям на улицах, и тем, кого мы видели на вокзале. А где больше людей, там можно завязать больше знакомств. Я люблю людей. А вы?

– Любить людей?!

– Да, просто людей. Любого. Всех.

– Ну нет, Поллианна, не могу сказать, чтобы я их любила, – холодно ответила миссис Кэрью, сдвинув брови.

Веселые искорки в ее глазах погасли. Она с подозрением смотрела на Поллианну, а про себя сказала: «Ну вот, теперь меня ожидает проповедь номер один в духе сестры Деллы на тему «ваш долг общаться с ближними».

– Неужели? А я люблю, – вздохнула Поллианна. – Они все такие милые и такие разные. А здесь их так много! Вы даже не знаете, как я рада, что приехала. Конечно, я знала, что буду рада, – знала с самого начала, как только мне сказали, что вы – это вы, то есть сестра мисс Уэтерби, я хочу сказать. Я очень люблю мисс Уэтерби, так что знала, что полюблю и вас, потому что вы, разумеется, должны быть похожи, ведь вы сестры, хоть и не близнецы, как миссис Джоунс и миссис Пек… но и они были не совсем похожи из-за той бородавки. Но вы, конечно, не знаете, о чем я говорю, поэтому я вам сейчас расскажу.

И в результате миссис Кэрью, приготовившаяся с суровым видом выслушать проповедь на темы общественной морали, к своему большому удивлению и даже с некоторой растерянностью, обнаружила, что слушает историю о бородавке на носу некоей миссис Джоунс, дамы из благотворительного комитета.

К тому времени, когда рассказ был окончен, лимузин свернул на Коммонуэлс-авеню, и Поллианна тут же принялась восторгаться красотой улицы, на которой «такой чудесный длинный сквер посередине от самого начала до самого конца» и которая кажется особенно приятной «после всех этих узких улочек».

– Я думаю, каждый захотел бы здесь жить, – заявила она с энтузиазмом.

– Вполне вероятно, но вряд ли это возможно, – возразила миссис Кэрью, приподняв брови.

Ошибочно приняв мину на лице своей спутницы за выражение неудовлетворенности, вызванной тем, что дом миссис Кэрью находится не на этой красивой улице, Поллианна поспешила загладить свою бестактность.

– Конечно, конечно, – согласилась она, и торопливо продолжила: – Я вовсе не хотела сказать, что узкие улочки хуже. Может быть, они даже и лучше, потому что не нужно далеко идти, если хочешь занять яиц или соды у соседей напротив, и… Ах! Вы живете здесь?! – воскликнула она, когда автомобиль остановился перед внушительным подъездом дома миссис Кэрью. – Вы живете здесь, миссис Кэрью?