— Скатертью дорога! — крикнул Андрей ей вслед, но потом быстро осекся.

Шуба-то её в его машине, на ногах у неё туфли, были. Босая, почти голая, дальше продолжать насиловать своё воображение не стал. Бросил на стол деньги, и кинулся догонять обидчивую Рагозину, что как кость в его горле сегодня застряла.

Догнал быстро, опять на неё свой пиджак накинул.

— Замёрзнешь, пошли в машину, такси вызову. — дёрнул Вику в сторону машины, но она не пошла, выдав молчаливое сопротивление.

— Поцелуй меня… — шепнула неожиданно, с серьёзным лицом шагнув к обалдевшему от услышанной просьбы Андрею, её руки окутали его шею, отчего пиджак упал, на припорошенную чистым снегом улицу.

Она первая потянулась к его губам, пока он соображал, что происходит. Андрею казалось ещё полминуты назад, что он и не пьян почти, но вмиг опьянел от Викиного внимания. Ещё мгновение, и узнал вкус её губ. Сладкие. А он сто, нет, тысячу лет уже никого не целовал. Бросило в жар, хотелось с каждой секундой большего. Подхватил на руки, понёс к машине. Во всё ещё тёплом салоне автомобиля, в полумраке, в заезде между двумя старыми кирпичными зданиями и эта атмосфера добавляла драйва. Сносила крышу им обоим.

Вика сама сняла с себя платье, лифчика на ней не было, когда Андрей понял, что та стягивает с себя последнее, попытался сдать назад, понимая, что это всё неправильно. Оба пяные, кто-то потом обязательно пожалеет и будет беда.

— Вик…ты выпила, я тоже…может… у меня нет презервативов. — сам при этом не мог поверить, что говорит такое, сдает назад.

Никогда он так не мямлил и словно читая его мысли, Вика повторила;

— Андрей, да хватит мямлить уже! Просто трахни меня, мы же оба этого хотим! Я на противозачаточных. — выдыхая раздражённо сказала она, соврала, притягивая его за шею к себе.

И да, Андрей это сделал. Быстрая возня с ремнём и брюками, и тут же вошёл в неё. В горячую и влажную, со стоном, который не смог придержать. Давно не было женщины. Входил в неё с каждым толчком всё яростнее, стараясь не думать о том, что подойди к ней кто-то другой, а не он, то был бы сейчас на его месте другой, а не он. После первого раза был второй, после второго третий. Стоны, поцелуи, руки по телу и жара. Жара по венам. Жара в салоне, всё плавилось в этой, внезапно случившейся между ними жаре.

— Поедем ко мне. — заявил Андрей, желая простора для четвёртого раза, хотел не только ощущать, но и видеть Вику в своей власти.

— Нет…Увези меня домой, я, что-то мне нехорошо. — задыхаясь в душном салоне, попросила Вика.

Она выбралась из его объятий и нащупав платье, быстро натянула его.

Андрей нехотя вызвал такси. Пока ждали машину, продолжили то, с чего начали. Целовались. Страстные поцелуи продолжались и в такси пока ехали к Викиному дому. А когда приехали, она вышла из машины, хлопнув дверью, и даже не сказала Андрею пока. Просто скрылась за воротами родительского дома.

Бычок вышел из отцовского кабинета, прям как самый настоящий бычок. В глазах ярость и ноздри как крылья бабочки бяк-бяк. И вся эта прелесть в мою сторону надвигается. Тут-то до меня и дошло, что я сдурила. Я реально дура, как постоянно говорит Корнилов. Папина я кровь и плоть, ну поорал бы, возможно, абортом бы угрожал, но не убил это точно, а этот…

— Вставай Рагозина. — тихо так сказал, спокойно, но мне всё равно страшно.

Взгляд-то недобрый.

— Андрей, меня бить нельзя, я в положении. — загородилась фантиками от карамелек, готовая бросить их ему в лицо, словно мне они помогут, если он решится на убийство меня, дуры непутёвой.

— Ну что ты любимая. — лилейным голоском произнёс, теперь я подавилась, а пока откашливалась он меня под руку взял и выдернул с дивана.

Не очень нежно потащил к лифту. Когда двери раскрылись, я уже и с жизнью попрощалась, ибо его, искажённое от злобы лицо, не обещало ничего другого кроме убийства с особой жестокостью.

Завёл меня в лифт не очень нежно, очень грубо, да зашвырнул буквально, и двинувшись на меня, нажал кнопку «парковка». У меня реально мысль промелькнула о багажнике, лесе и расчленение. Руки Корнилова упёрлись в зеркало, по обе стороны от моей головы и уничижительный взгляд его голубых глаз и как заорёт! Аж уши заложило, хотела бы по маленькому, точно напрудила бы со страха.

— Ну и как это понимать Рагозина?! Ты же сказала, что сидишь на противозачаточных! Или это шутка такая дебильная? Шутка?! Говори, что это шутка! — с каждой фразой он бил ладонями по зеркалу, но рядом с моей головой и создавалось впечатление, что лупит в своих мыслях не зеркало, а меня.

От страха я даже не сразу осознала смысл его вопросов, но слово противозачаточные мой слух уловил чётко, нейроны сработали мгновенно.

— Так, это, я с тобой на корпоративе? Да ну нет…Не может этого быть. — я пыталась сдержать смех, но он просто сука предательски рвался на воздух во всеуслышание.

Это страшно. Когда и смешно, и страшно. Но я нашла выход из положения. Просто сползла спиной по стеночке заливаясь смехом. Над моей головой так и сопел от злости Бычок, именно в этот момент двери лифта раскрылись с характерной мелодией, за серыми брюками, в дверном проёме лифта, показалась вереница припаркованных машин.

— Вставай дура! — Бычок дёрнул меня наверх и потащил к машине.

Сначала я семенила за ним, всё ещё смеясь, пока до меня дуры не дошло, что в реальности происходит.

— Пусти с-сука! Я же отцу скажу, мокрого места от тебя не оставит! — и на что я надеялась, когда это ляпнула?

Андрей рассмеялся, а до меня дошло окончательно.

Горько, тошнотворно. Он же меня в абортарий тащит. Торопится. Не дай боже, опоздает.

Они там с отцом за дверью всё порешали. Отец, видимо, двинулся совсем, раз послал Корнилова, привести свою волю во исполнение его же руками. Типа сам натворил, сам и разгребай. Но я так готова была ещё огребать от родного отца, побадалась бы с ним, маму бы привлекла, не совсем же он ку-ку, а от Корнилова? Вся воля улетучилась вместе со слетевшими с моих ног туфлями под недовольный мат Андрея. И эта тварь затолкала меня на заднее своего танка, как кулёк ненужной херни, закидав следом моими же туфлями.

Куда вёз не смотрела, заливаясь слезами, и ног своих не видела перед своим носом. А Корнилов вёз меня явно куда-то за город, видимо, в подпольную шарагу с купленными врачами. Меня трясло как осинку на ветру, а он всю дорогу часто кому-то звонил и говорил по телефону. Договаривался. Тварь.

Меня тошнило от страха, от голода, от осознания того, что я дура наивная сама всё умудрилась просрать! А надо было валить из города, зашухериться где-то и не высовываться пока ребёнок не родится, а потом уже поздно было бы принимать меры. А теперь меня дай бог накачают наркотой и вычистят. От этой мысли меня вырвало прямо в ноги, и я долго не могла подавить этот спазм. Выворачивало до боли, трясло адово и сквозь этот ад прорвался голос Бычка. Он матерился, салон ж ему испачкала. Съехал на обочину.

— Ты чё не сказала?! Я б так не гнал, давай вперёд садись. — по интонации ясно было, злился он.

Я не пошла вперёд, тогда он сам напялил мне на ноги туфли и вытащил меня из салона, выкинул коврик на обочину.

И я ничего не понимала, но пошла на переднее, потому что херово было, хотелось сесть. Андрей дал салфетки и бутылку воды.

— Как ты? — сел на корточки у раскрытой двери и смотрит на меня с тревогой, и тут меня прорвало.

Углядела в его взгляде что-то человеческое и старалась за это зацепиться.

— Не надо на аборт, пожалуйста! Отпусти меня! Ну скажи отцу, что я сбежала, а я спрячусь, где-нибудь, он меня не найдёт, я тебя не выдам. — была готова и в грязный снег на обочине упасть, на коленях его просить, лишь бы отпустил.

— Какой аборт Рагозина? Какая же ты дура. — как-то устало произнёс Андрей, затолкав мои ноги в автомобиль, и захлопнул дверь.

Пока он обходил машину, чтоб сесть за руль, я утёрлась и максимально попыталась успокоиться, чтоб задать вопрос чётко.