Видимо наш с ним медовый месяц он уже расписал в уме и там явно нет места шпателю и банкам с красками.

— Угу. — ответить чётко не смогла, подавилась смехом, представляя в красках наш «Медовый ремонт», а заодно и с цветом стен определилась.

Жёлтенькие будут, как лимон!

— Давай лучше Свету попросим или Лену, присмотреть за птицей, а сами на море? — Андрей отложил молоток в сторону и подошёл ко мне, я как раз уже весь лимон съела, так и повисла на его шее с блюдцем в руке.

— Нет, нет. Ремонт милый. Ремонт.

Ох! Чую, фееричный выйдет ремонт!

Андрей с радостью бы никуда не поехал, но от одного слова ремонт, у него неприятно скрутило нутро. Из его воспоминаний о ремонте с Лилей нельзя было выудить ничего хорошего, кроме как, самого завершения этого ремонта. Сплошные скандалы и недовольства тогда чуть не довели их до развода. Так рисковать во второй раз, наступая на те же грабли, Андрей не хотел, хотя и понимал, что ремонта не избежать, он даже необходим, детскую-то делать в любом случае придётся. Только судя по настрою Виктории, одной детской они не ограничатся и ремонт угрожает стать масштабным.

— Хорошо, ремонт, так ремонт. — с удовольствием прижимая Вику к себе, с неудовольствием согласился Андрей, и добавил, — А кормить сегодня в этом доме будут? — спросил, потому что и есть хотелось, и подумать, как так себя вести во время ремонта, чтоб Вика не психовала лишний раз.

Потому что с Лилей и так и сяк выходило плохо. Если она его спрашивала насчёт цвета плитки или варианта полового покрытия, и он высказывал свои предпочтения у них начинался скандал на почве кардинально расхожих мнений, если он полностью полагался на мнение жены, та закатывала истерику, обвиняя Андрея в том, что ему всё равно. Но в любом случае всё делалось так, как хотела Лиля, только перед этим всегда минус пучок нервов у Андрея.

— Да, пошла готовить. — радостная Вика, подпрыгнув, чмокнула Андрея в губы и быстро ушла в дом, заглянув перед этим ненадолго в курятник.

Яиц, конечно, она там не обнаружила, но курочки чувствовали себя прекрасно, а оттого и настроение у Вики было приподнятым.

Пока Андрей возился на улице с постройкой гусиного домика, Виктория на кухне готовила куриную лапшу для позднего обеда или раннего ужина. Подсчитав в уме дни, которые провела с Бычком испугалась. Вместе с сегодняшним днём выходила почти неделя. Ещё неделю назад они то и дело цепляли друг друга, обижали, а сегодня Вика с уверенностью призналась ему в любви, да и он ей тоже. Это натолкнуло на мысли, что чувства зрели давно, но они оба не могли себе в этом признаться. Прикрывались антипатией, боясь сделать первый шаг и быть отвергнутыми. И страшно то было, потому что этого всего могло сейчас не быть. Изначально их связал общий ребёнок, если бы не случайная беременность, так бы и не узнали друг друга, а продолжали взаимные оскорбления. От этого понимания у Вики даже слёзы навернулись, она загрызла их сладкой морковкой, которую почистила для супа и ей пришлось чистить ещё одну.

Вернувшись в дом, Андрей застал Вику в гостиной, она его не замечала, накрывала журнальный столик к ужину под бубнящий телевизор. Опять в его футболке, снова что-то вкусное на тарелках, слюни потекли на всё сразу, но кое-что покоя не давало.

Не было у Андрея возможности расслабиться и получать удовольствие, он ждал вопросов, ждал разговора. И не мог понять, что хуже. Или он расскажет всё сейчас, но Вика будет нервничать, или он будет молчать, уходить от ответов, но молчание также означало нервное напряжение. Вопросы будут витать в воздухе, ожидая ответов. Всё же лучше сейчас и забыть, оставить это всё в прошлом.

— Как вкусно пахнет! — обнаружил себя и поймал радостную Викину улыбку.

Вкусно пахнёт на весь дом, вытяжку-то опять не включила. — улыбаясь Викуше в ответ, про себя подумал Андрей.

Его это даже уже забавляло. Было в этом что-то уютное, домашнее, напоминающее детство, когда в домах не у всех телефоны то были, не то, что вытяжки над плитой.

Поужинав, он помог Вике убрать столик, и они сели обратно, смотреть уже новости. Когда выпуск закончился, Андрей тяжело выдохнул и с мыслью «перед смертью не надышишься» решился начать тяжёлый разговор. Хорошо, что они негласно его отложили до вечера, это сгладило острые углы.

— Поговорим? — он на всякий случай спросил Вику, особо не теша себя надеждами, что та не захочет этого касаться.

— А ты готов? — подняв с его плеча белокурую голову, спросила Виктория.

Она сама бы ни за что не начала этот разговор. Ей хотелось, она готова была всё узнать, разделить вместе с Андреем его боль, но не думала, что он именно сейчас об этом заговорит.

— Нам же всё равно придётся? — опять вопросом на вопрос.

Это обоим напоминало игру в пинг-понг, обоим было страшно, но надо было вырвать это, как больной зуб, главное, что они это понимали и никто не прятал голову в песок.

— Я могу разреветься. — без угроз предупредила Вика, и немного изменила своё положение таким образом, чтоб смотреть на Андрея, но при этом быть рядом.

— Я тоже. — без капли юмора предупредил Андрей, и замолчал, понятия не имея, с чего начать.

Оба замолчали. Тишину нарушила Виктория, посчитав, что Андрею так будет легче начать.

— Расскажи о ней. Какая она была, чем Женечка любила заниматься? — её голос дрогнул, почти сорвался, она закашлялась в попытке избавиться от стойкого спазма в горле, напоминающего ком.

— Она любила есть мороженое на палочке вилкой, прыгать по лужам, рисовать на обоях и ненавидела платья. — Андрей вспоминал проделки дочери и невольно улыбнулся, — Она была очень активной девочкой, ей всё было интересно, и Женя терпеть не могла, когда ограничивали её свободу. В автомобильном кресле всегда кричала с самого первого дня как её забрал с роддома, всегда, кроме того дня, когда увозил в больницу. — как только он приблизился к больной теме, улыбка ушла, брови сошлись в одну линию, а в глазах блеснули слёзы, Вика и вовсе уже беззвучно рыдала. — У неё появилась сыпь и температура, мы с Лилей понятия не имели с чем столкнулись. Ребёнок угасал буквально на глазах, и мы приняли меры, сразу же приняли! Только врачи ничего сделать не смогли. Сутки. Всего сутки. — Андрей сжал челюсти, слеза покатилась по щеке, он старался сдержать эмоции.

На самом деле ему сейчас хотелось встать и уйти, побыть одному, он так привык переживать всё один, что перекраивать себя на переживания плечом к плечу было сложно. Но он уже наступал на эти грабли, отдалившись в своё время от Лили так, что даже трагедия не смогла заставить их соприкоснуться плечами.

Вика дёрнулась, очень быстро смахнув слёзы, словно так Андрей не заметит, как она плачет. Заметил сразу же.

— Ты всё вспомнила, тот вечер корпоратива? — спросил он, желая рассказать Вике, как всё началось, и что вовсе не её беременность стала началом прочной цепочки связавшей их судьбы в одну.

— Да. А что? — шмыгнув, спросила Вика, нос у неё не дышал с того момента, как она начала давиться слезами.

— Всё началось с Жениной заколки.

— С какой заколки? — Вика вроде бы всё вспомнила, но связи никакой не видела.

— С мишкой. Ты рылась в бардачке, отыскала Женину заколку. Если бы не эта заколка, я тогда просто увёз тебя домой, и всё! Понимаешь? — Андрей притянул Вику к себе, более того, затащил её усадив на коленки, ему теперь хотелось ещё ближе, чем плечом к плечу.

— Ты повёз меня в тот бар, из-за этой заколки? — уткнувшись в его шею, спросила Вика.

Ему было щекотно, а оттого смешно, но Андрей держался. Тема не для смеха вовсе, не напиться бы снова.

— Именно. А Лиля, она сразу почти замуж вышла, детей родила, а я всё продал и сюда уехал. Сразу к твоему отцу устроился, весь в работу ушёл. Ты там Владу сказала, что я тебя волновать не хотел, знаешь, это неправда, я просто не хотел говорить. Словно и не было ничего, понятия не имею, как он пронюхал. А с именем…Сглупил, но я тебе точно говорю, я бы передумал, честно. — совсем по-детски признался Андрей.