Отец как-то сразу постарел, в волосах у него заметно прибавилось седых волос. Он и раньше-то не отличался особой общительностью и жизнерадостностью, а теперь и вовсе ушел в себя. Я старалась, как могла, подбодрить его, но у меня это плохо получалось. Я тоже очень грустила и скучала по бабуле…
В феврале я сильно простудилась и попала в больницу с воспалением легких. Провалялась там больше двух недель, а когда меня выписали, на дворе уже был март.
Дома папа с виноватым видом сообщил, что у нас потерялась собака – мой любимый песик Жулька. Пока я болела, с ним гулял отец. Но в тот день он задержался на работе, и мама решила выпустить песика погулять одного. Жулька ушел и не вернулся.
Моему горю не было предела. Я повсюду развешивала объявления о пропаже собаки, бродила после уроков по улицам в надежде увидеть знакомую черно- белую лохматую спину. Но он так и не нашелся.
А в апреле случилась новая беда – неожиданно умер от инфаркта отец, пережив бабушку всего на три с половиной месяца. В последнее время я стала замечать, что он украдкой потирает левую сторону груди, но при этом никогда не жаловался на боль. Это был самый страшный удар, невосполнимая потеря самого дорогого человека в моей жизни. До последнего момента мне не верилось, что отец умер, что я больше не увижу его, не услышу его голоса, не смогу сказать ему, как сильно его люблю…
…И снова яма в земле, стук комьев по крышке гроба, траурные венки и чувство безысходности. На похоронах было много народа. Незнакомые мне люди подходили и выражали свои соболезнования. Несмотря на замкнутость и малообщительность, моего отца уважали и любили.
Я хорошо помню ту минуту, когда по-настоящему осознала, что его больше нет, и мне вдруг стало так одиноко и так страшно! Я посмотрела на маму, ища у нее поддержки, но она стояла рядом такая холодная и отстраненная, комкая в руках платок… «Как чужая», – подумалось мне. В тот день я окончательно поняла, как необъятна пропасть между нами…
Соседка по дому тетя Настя, видя, что я еле держусь на ногах, подошла ко мне и обняла, крепко прижав к себе.
– Бедная моя… Тяжело тебе теперь придется. Но ты держись, девочка, держись! – шепнула она мне на ухо…
…Весь апрель и май я провела в жуткой депрессии. Жила и двигалась, как робот, потому что просто нужно было жить, ходить в школу, как-то общаться с ребятами. Все знали о моем горе: и одноклассники, и учителя, и все были со мной терпеливы, стараясь окружить заботой и вниманием. Но лучше бы они вели себя как обычно, вовсе не замечая меня! Всякое напускное внимание только лишний раз напоминало об утрате.
Но я постаралась взять себя в руки, несмотря на затянувшуюся депрессию. Моим спасением стало ЕГЭ, я ушла с головой в подготовку к экзаменам. До сих пор удивляюсь: как после всего произошедшего я все-таки смогла найти в себе силы, чтобы поступить в университет? Наверное, потому что так хотел отец. Он всегда мечтал о том, чтобы у меня было высшее образование, а может даже и не одно, чтобы я поступила в аспирантуру и защитила докторскую диссертацию по литературе, к которой, по его мнению, у меня были большие способности. Сама в себя я особо не верила, но на могиле отца поклялась, что его мечта осуществится, что он, пусть не на этом, так на том свете, будет гордиться мной!
Последний звонок, выпускной вечер, расставание с одноклассниками прошли мимо меня незамеченными. В июне стало немного легче. Я хорошо сдала экзамены, и несмотря на ухудшившиеся отношения с матерью, считавшей, что в свете последних событий мне следует найти себе какую-нибудь работу, а учебу продолжить на вечернем или заочном отделении, впервые за последнее время расслабилась.
Мама не одобряла мой выбор: ну что за факультет такой – филологический? Ладно бы юридический или экономический – смогла бы потом неплохо зарабатывать. По ее мнению, я выросла слишком оторванной от реальности, начитавшись бесчисленных романов, а теперь еще и собиралась сделать чтение книг своей специальностью. Мама считала, что мне нужно идти учиться на бухгалтера – она могла бы пристроить меня в заводскую бухгалтерию уже сейчас, воспользовавшись своими связями и знакомствами отца. То, что я не испытывала никакого желания учиться этой профессии, ее совершенно не смущало. Но я твердо стояла на своем: хочу стать филологом!
Горький факт, но наши отношения с матерью после смерти папы испортились окончательно, и как я не пыталась, наладить их мне не удавалось. Что бы я ни сделала, чтобы ни сказала – все вызывало негативную реакцию. Я чувствовала, что постоянно ее раздражаю, и понимала, что лучшим вариантом для нас обеих было бы жить порознь.
Дома стало просто невыносимо. Я старалась не обращать внимания на мамины бесконечные придирки и немотивированные вспышки раздражительности, но порой не выдерживала, и тогда мы ссорились. Не было, наверное, ни одного дня в неделе, чтобы я не плакала. Глаза у меня большую часть времени были красными, опухшими от слез и постоянного напряжения, я сильно похудела и осунулась, но матери, казалось, доставляло удовольствие мучить меня.
Она без конца цеплялась ко мне по всяким мелочам, обвиняя во всех смертных грехах, жаловалась на то, как ей тяжело теперь приходится одной, а я совсем ей не помогаю, хотя и уборка, и готовка в доме полностью лежали на мне. Но все, что бы я ни делала – все оказывалось сделанным не так, как надо.
Однажды она вылила в унитаз целую кастрюлю супа, только что приготовленного мной, утверждая, что он пересолен и есть его невозможно, хотя я только что пообедала им. Суп был очень вкусный и совсем не соленый…
Не хочется вспоминать слова, которые я была вынуждена выслушивать от нее. Но обиднее всего было не это: мама не верила в меня, в мою мечту, в то, что я смогу поступить на бюджет, так как в школе я училась всегда весьма посредственно…
Я подала документы на филфак в единственный в нашем городе ВУЗ. Две мои подруги и одноклассницы – Ольга Петрова и Светка Перессказова – решили поступать туда же, только факультет выбрали не филологический, а исторический…
…В тот день был сдан последний экзамен, и мы с девчонками решили отметить это событие. Теперь от нас уже ничего не зависело, оставалось только расслабиться и дожидаться результатов, надеясь на счастливую судьбу.
Погода стояла жаркая: плавился асфальт, на небе ни единого облачка. Полуденный зной не давал дышать полной грудью, редкие прохожие норовили свернуть в тень, спасаясь от палящих солнечных лучей. Народ разъехался кто куда, подальше от города, а те, кому некуда было деваться, целыми днями пропадали на городском пляже. Мы же потеряли столько солнечных деньков, сдавая экзамены, что решили немедленно восполнить этот пробел. Лето в нашей климатической полосе очень короткое: две-три недели невыносимой жары, потом погода неизменно портится и начинаются дожди. Так что нужно было ловить момент и успеть позагорать.
Забежав домой, я схватила купальник и полотенце, сделала на скорую руку бутерброды с сыром и колбасой, на ходу поедая один из них и запивая чаем, написала записку матери, что приду поздно. Звонить ей на работу мне не хотелось, чтобы не портить себе настроение, выслушивая очередные нотации. Положив записку на видное место и запихнув купальник, полотенце и бутерброды в сумку, я выскочила из дома.
