– Я обещала ей ничего не говорить. Ты уж меня извини. Я думала, ты и сама обо всем догадываешься, – в голосе подруги звучало раскаяние. – Про твоего Толика все знают, что он бабник ужасный.

Это был еще один удар, причем ниже пояса. Боже, какая же я дура наивная! Все знают, все – кроме меня! Да что я вообще о нем знаю, кроме того, что ему двадцать три года, и что он занимается каким-то бизнесом. Зато замуж за него собралась, идиотка! Что за наваждение со мной случилось? Ведь раньше я никого так безрассудно и опрометчиво не впускала в свою жизнь. И вот доверилась…

Когда Светка ушла, я разорвала записку на мелкие кусочки, бросила их в унитаз и спустила воду. Потом приняла очень горячую ванну и снова легла в постель. Всю ночь я металась в жару и полубреду. Я в одиночку плакала над своими горестями и спрашивала себя: есть ли предел человеческой подлости? Я никогда никому не делала ничего плохого, не завидовала и не желала зла, так за что же Бог, если он есть, так жестоко наказывает меня? Почему он отбирает у меня тех, кто мне дорог?

…В понедельник я решительным шагом направилась в ректорат. Секретарь, внимательно выслушав мою просьбу о переводе в другой город, сообщила, что, к сожалению, ничем не может мне помочь. С той же самой просьбой я обратилась в отдел кадров, но там мне объяснили, что я пришла не по адресу.

Я не знала, что делать дальше, мой план разваливался на глазах, как карточный домик. От безысходности я спряталась в женском туалете и снова дала волю слезам. Тяжелые мысли бродили в голове. Я осталась одна, совсем одна на этом свете, никому не нужная, и некому было мне помочь ни советом, ни подставить дружеское плечо.

Там меня и застукала Татьяна Павловна, та самая секретарша из деканата, заявившая, что перевод в другое учебное заведение невозможен. Она завела меня в приемную, сунула в руки стакан холодной воды, закрыла дверь на ключ.

– Здесь мы одни. Давай рассказывай, что у тебя произошло. – И неожиданно для самой себя я ей все рассказала. Она выслушала мое весьма сумбурное повествование, ни разу не перебив.

– Так ты действительно хочешь уехать?

– Да. Я хочу начать новую жизнь. Я буду учиться и работать. Но у меня совсем нет денег, чтобы снять жилье, поэтому мне очень нужна комната в общежитии.

– Я помогу тебе… Но не обещаю, что скоро. Может это займет неделю или две, а может месяц. Тебе ведь абсолютно все равно куда ехать? Я правильно поняла?

– Да. Главное, чтобы дали комнату в общежитии. – Повторила я свою просьбу, размазывая слезы по щекам.

– Все будет хорошо! – потрепала она меня по плечу, и уже через две недели я держала в руках приказ о моем срочном переводе в связи с семейными обстоятельствами в один из филиалов Пс-кого Гуманитарного университета.

– Не спрашивай, как я это сделала, но сделала! – довольно улыбаясь, сообщила мне Татьяна Павловна при встрече.

– Не знаю, как вас и благодарить, вы даже не представляете, что вы сделали для меня… – начала было я.

– Прекрати, – перебила она поток моих благодарностей. – Вот номер моего телефона, обязательно позвони, когда приедешь на место. Расскажешь, как устроилась…

Едва я закончила рассказ, Ксю подсела ко мне на кровать и обняла поверх одеяла:

– Никому тебя больше не дам в обиду! Все будет хорошо! – с удивлением я заметила, что она плачет…

Глава четвертая

Новая жизнь

Остаток ночи прошел беспокойно. Мне снился кошмар: каменные стены Старой крепости, полуразрушенные и почерневшие от артиллерийских снарядов, останки людей и лошадей, обезображенные настолько, что их нельзя было узнать – сплошное кровавое месиво; искаженные ненавистью, покрытые пылью и потом лица мужчин, отчаянно пытавшихся защитить свои жилища.

Я слышала пронзительный свист пушечных ядер, плач детей, безумные вопли женщин, и вполне осязаемо ощущала на лице липкое прикосновение смерти… просто стояла посреди этого хаоса и безумия и наблюдала за страшной бойней, не в силах ничего сделать. Даже убежать из этого ужасного места не могла: ноги, словно приросли к земле…

А потом – тишина, и над мертвым пепелищем – сонмы ворон, собравшихся на кровавое пиршество. Я услышала их оглушительное карканье, и, содрогнувшись от ужаса, проснулась…

Дыхание было частым и прерывистым, сердце бухало в груди тяжелым молотом… Уже рассвело. На соседней кровати тихо и мирно посапывала Ксю. На раскачивающейся за окном ветке старого скрученного дуба громко каркала ворона. Вздох облегчения пробежал по напряженному телу. Слава богу, это был всего лишь сон, но до чего же реалистичный и тревожный!

Мысли о смерти снова и снова преследовали меня, и этой ночью я вновь почувствовала ее зловонное дыхание. Смерть и пугала, и манила одновременно, обещая избавить от всех сомнений и страданий, сулила долгожданный покой…

Успокоиться мне удалось, а вот снова заснуть – нет. Так я и лежала, свернувшись под одеялом в клубочек, пока не затрезвонил будильник…

Утром, перед занятиями, я позвонила домой и попыталась поговорить с мамой, но она бросила трубку, даже не пожелав узнать, как я добралась. Она так и не простила моего внезапного отъезда. Когда я сообщила о своем решении уехать, у нее было такое лицо, что лучше не вспоминать. Я сообщила Светке и Татьяне Павловне, что доехала и устроилась нормально. Больше звонить было некому.

В тот же день я получила список учебников, которые нужно было взять в библиотеке, и начались мои студенческие будни.

В расписании занятий первой парой стояла зарубежная литература. Помимо нее сегодня мне предстояло изучать основы философии и старославянский язык. Прозвенел звонок. «Ну что ж, вперед, навстречу знаниям!» – подбодрив себя, я поправила висевшую на плече сумку и уверенно зашагала по гулкому коридору…

…Остаток недели прошел спокойно. Я понемногу привыкала к новой жизни и вскоре уже знала в лицо и по именам всех студентов нашего факультета. Многие из них были иногородними и жили в общежитии, но большинство приезжало на занятия из Н-ска, находившегося примерно в получасе езды. Между этим небольшим городком и Старой крепостью курсировал специальный автобус.

Преподавательский состав в основном приезжал из Пс-ва. Местными жителями, кажется, были только два учителя: пожилой философ, из-за черной окладистой бороды прозванный мной Бэрримором, и невероятно длинный и тощий, похожий на богомола, преподаватель старославянского языка, насквозь пропитанный ароматами кислых щей и грязных носков.

Почти вся администрация и обслуживающий персонал университета состояли из деревенских жителей. Библиотекарь Анна Семеновна, с которой мы сразу же подружились, жила в деревне Малово, уютно расположившейся у самого подножия Старой крепости.

Студенческий городок казался мне маленькой вселенной. Каждый день, наблюдая за тем, как пробуждается к повседневной жизни университет, я постепенно начинала чувствовать себя его неотъемлемой частью, малюсеньким муравьишкой в огромном муравейнике, где каждый занят своим делом и где, по большому счету, никому нет никакого дела до других.