Происходило это периодически, вследствие неосторожного обращения. Обычно носки висели после стирки в кухне на веревке над газовой плитой и периодически падали на пол, на стол или конфорки. Случайно их находили сваренными в супе или в мясе, потушенном вместе с носками. И даже перестали обращать внимание на такие мелочи. Часто супруга использовала носки вместо прихватки и забывала их на сковороде. Савелий вспомнил также, что гости периодически выуживали его носки из заливного или растягая с рыбой. Дошло до того, что Нина за неимением виноградного листа делала долму в носках мужа. Пахло аппетитно! А в прошлом году сослуживцы супруги выловили их из трехлитровой банки с рыжиками. Поняли лишь, когда съели – замучила изжога.

Тогда еще никто не догадывался об их чудодейственности. Хотя… что-то с друзьями супруги этакое произошло: исчезли бесследно!..

«А впрочем, понятно, почему подбросили именно носки, – догадался Савелий. – В Восточной Африке, наверное, период засухи, всё выгорело, и клочка простой травы не раздобудешь, а этого снятого с членов экипажей и пассажиров морских судов добра пруд пруди».

Вновь откинулась решетка, и на охапки носков сверху упала Оксана.

– С тобой всё в порядке? – участливо спросил Бодуненц, определяя пульс пленницы.

– Пока да, – ответила девушка. – Но попали, так попали! Что на меня вчера нашло? Чем опоили? Вообще полный провал в памяти!

Их дальнейшем разговору помешал повторный скрежет сверху, свет фонаря и веревка со стальным крюком на конце, которую опустили в яму.

Пираты, показавшиеся в проеме, поманили Бодуненца руками и непонятными словами, тем не менее геометр догадался, что его вызывают на допрос. Одного. Очередь Оксаны, стало быть, дойдет позже.

Савелий встал одной ногой на крюк, а руками зацепился за веревку, и его сразу вытянули наружу. Опять набросили на голову мешок и куда-то повели.

Через несколько минут Бодуненц очутился в комнате, где в центре на коврах и подушках восседал главарь.

Пленника бросили рядом.

– Откуда и зачем? – грозно спросил пират-ага тонким голосом на прованском диалекте.

Джером Монго, главарь пиратов, сначала и не узнал Бодуненца.

Зато Савелий сразу идентифицировал Джерома[4].

– Не ты ли у нас снег убирал с проезжей части? – забрюзжал Бодуненц таким же фальцетом, но на русском языке.

– Ты чего дразнишься? – подскочил на подушках Монго. – Винокура из себя возомнил?! В интермедии «Гарем»?!

– Нет, просто так получается.

– Тише ты! – зашипел главарь и стал опасливо озираться по сторонам, не понял ли кто русскую речь.

Убедившись, что остальные пираты пока никак не реагируют на важную информацию, он больно стукнул Савелия по голове колотушкой из скорлупы кокосового ореха.

– Будет шишка, – решил Савелий, очнувшись через час.

– А это ты, африканский недоучка? – взялся он за свое.

– И не одна, – сделал пленник вывод после повторных ударов и еще двух часов лежки.

«Зверь! Настоящий зверь!» – затряслись от страха остальные пираты.

Пока Савелий находился в отключке, он сравнивал свой прежний голос с настоящим. Сравнение было явно не в пользу последнего. То ли дело у сына семиклассника! У Казимира недавно произошла пубертатная мутация и тонюсенький голосок поменялся на бас-профундо…

Звонок в дверь:

– Квартира Бодунцов? Откройте, избирательная комиссия.

Младший Бодуненц пошутил баском:

– Косой, тут какие-то фраерки нарисовались. Тарань перья, пощекочем им подмышки.

Выборщики с урной бросились врассыпную, оставив ворох недооформленных бюллетеней. Вот почему результаты выборов оказались вне правового поля. А сказали: «Подтасовки!»

В другой раз соседка по лестничной клетке устроила пышный девичник по случаю успешного окончания педколледжа. Девицы, облившись и обпившись шампанским, ухахатывались на ступеньках. До двух часов ночи. Вызывать милицию? Как-то стремно. Казимир, которому было к восьми в школу, выскочил в тамбур и из-за закрытой двери рявкнул:

– Косой, где моя волына, надо помызгать местных шалав!

Девицы подавились шампанским. Тишина стояла… Во всем подъезде. Неделю-две…

Между прочим, во дворе на Средней Ямской все считали, что Джером Монго из Нигерии. А вот и нет: пират учился в Перми в медицинском по поддельным документам. На уролога. При этом помогал с экспериментами одному препу-ботанику с сельхозакадемии доделывать докторскую диссертацию по теме «Выращивание кукурузы на скалах в пустыне – кардинальное решение проблемы голода в Африке». Направление было протоптано еще в шестидесятые годы прошлого тысячелетия во время победоносного шествия злака по стране.

Но после того, как Монго проигрался в рулетку в казино, он устроился дворником в ЖЭУ. Временно. Пока деньги с Африки не дойдут.

Джерому было, за что недолюбливать пермяков.

Главарь корсаров с обидой вспоминал, как ему доставалось на орехи и по учебным дисциплинам в вузе и просто от жителей города. Так, Самвел Маисович постоянно называл его Мариной, путая со своей женой.

А гибэдэдэшники?!

Монго ехал летом за рулем в темных очках – тормознули. Выписали штраф – за тонировку лобового стекла, а потом и боковых!..

Очнувшись, Савелий опять попытался разрядить обстановку:

– Мне, команданте Манго, не совсем понятен ваш наезд.

– Я те припомню, окунь краснопузый, как твоя жена заставила меня, потомственного вождя! в тридцатиградусный мороз снег с моими друзьями «носом рыть» (тротуарный лед отдалбливать)! Прыгали от холода выше макушки. А я еще ломом ногу припечатал. Правда, не себе. Директору жилищно-коммунального управления! До сих пор хромаю. На голову. Отметелил он тогда меня знатно, моей же метлой. До сих пор шум в ушах.

– Я тогда посчитал, что вы к КВНу готовились.

– Ага, в такой-то колотун? Думай иногда, что говоришь! Давай, выкладывай, кто навел? – нахмурил губы Монго, ковыряясь зубочисткой в носу – лучший корабль нашей флотилии изничтожил, сомец[5]!

Отпираться смысла не было и Бодуненц, да простит его генерал, рассказал всё как на духу, тем более что его ноги щекотали языки жаркого пламени.

– Не скажу, чтобы поверил тебе, но умеют, умеют ваши спецы складывать легенды…

– Нечего с ним цацкаться! – распалились дружки, подкладывая хворост в огонь под пятками Савелия. – И так всех переломал перекладиной с мачты!

– А как ты дискредитировал наше флагманское судно своими розовыми трусами?! Теперь стыдно смотреть в глаза честным людям! – добавил Моахинди.

– Тащи его к крокам (крокодилам, прим. автора), – небрежно бросил главарь.

– Давно кормили? – обернулся он к телохранителям.

– «Вискасом». Часа два назад.

– Они ж замяукают с такой еды. Дайте им свежатинку. Российское мясо пока еще котируется на мировых рынках. Без излишнего бешенства.

– Я тоже люблю белое мясо! – пискнул один из подельников.

– А я белых женщин! – радостно отозвался другой.

– Манжом всех, – загутарили остальные.

– Съедим обоих с удовольствием, – растянув улыбку, пояснил переводчик Савелию, глотая слюну.

– Джерри, можно один вопрос? Перед поеданием пленников! – поднял вверх руку корсар грузной комплекции.

– Валяй! – великодушно разрешил Монго.

– Я его сорочку и галстук возьму? Детишкам сгодится.

– А я, майку и пиджак? А то кроки, не ровен час, подавятся.

– Берите, – великодушно разрешил Монго своим дружкам.

Освобожденный от остатков одежды Савелий пошевелил слегка поджаренными пальцами ног. Ого, как запеклись за время пыток!

Пираты зашмыгали носами.

– Мбу-мба! – воскликнул один из них. – Че то запах до боли знакомый, Джерлопан, не чувствуешь?

– Кто тут афродизиаками балуется? Ведь сказали: на работе ни-ни!

– А че все сразу на меня? – оскалился здоровый пират, пряча трофеи.

– Не знаю, как ты, Джером, а я, пожалуй, пойду к женам в гарем, давно не навещал, – неожиданно засобирался старый скрюченный сомец.