— Со всеми, — вполне ожидаемо подтвердил Сережа, кивая.
— И даже со мной?
Олег молча ждал, когда он созреет, не торопил — Сережа редко бывал таким тихим, задумчивым и в то же время абсолютно искренним. Олег знал, что у Сережи нет никого ближе, чем он, но это хотелось услышать. Олег вдруг понял, что волнуется.
Разумовский задумчиво молчал. Он не раз говорил, что Олег был своим. Другом.
Сережа, стоящий до этого боком, повернулся и тыкнул Волкова пальцем, самым кончиком.
— Да вроде нормально, — резюмировал он.
Олег закатил глаза. А следом, сам не зная, зачем, сделал вещь с Сережей вполне рискованную — подался вперед и обнял. Просто обхватил руками плечи, стараясь прижиматься не особо тесно.
Реакция могла быть самой непредсказуемой: Разумовский мог бы дернуться, задрожать, начать ругаться — что угодно.
Вместо этого Сережа застыл на месте, никак не реагируя, Олег лишь почувствовал, как тот в его объятиях напрягся, сдавленно вздохнув. Но не оттолкнул. Не стал возмущаться. Хотя так и не обнял в ответ. Простояв так несколько секунд, Олег наконец все так же шепотом нарушил тишину:
— Нормально?
— Нормально, — неуверенно ответил Сережа. Тому, как решил Олег, ощущать кого-то так близко и так долго наверняка было странно. Тем не менее Сережа смог побороть первое желание оттолкнуть, значит все оказалось вполне сносно.
— Отпускаю?
— Ага.
Олег аккуратно разжал объятия, вновь опираясь на подоконник. Сережа, постояв так еще с пару секунд, последовал его примеру. Это было, как потом он говорил… странно. Не противно как с другими людьми, но при этом все равно не слишком комфортно. Сережа приобнял себя за плечи, легонько проведя ладонями, как делал это обычно, словно стараясь смахнуть ощущения от близкого контакта. Олег заострять внимание на этом не стал.
— Ты же помнишь, что всегда можешь обратиться ко мне?
Торчать по полночи черт знает, где было небезопасно, поэтому, поболтав еще пару минут, Сережа предложил возвращаться. На обратном пути он вновь остановился у раковины и открыл краник, намочив руки, хоть ни к чему и не прикасался. А потом еще раз. И еще. Повернув его в третий раз, Сережа на пару секунд застыл, чтобы не начать повторять действие вновь, а затем как можно быстрее вышел. Олег посмотрел ему в спину, тяжело вздохнув. Сережа был молодец, заставив себя остановиться — это было хорошо. Плохо было то, что у него, кажется, оставалось дофига проблем, которые нужно было срочно решать.
Этой мыслью Олег очень осторожно поделился пару дней спустя. Говорить с Сережей про его «особенности» всегда было рискованно: можно было в ответ получить либо молчание в лучшем случае, либо, в худшем, огрести. Впрочем, попытаться все же стоило: после истории с краном и Сережиных небольших шажков навстречу Олег предположил, что наконец-таки у них намечался хоть какой-то сдвиг. Первый шаг к решению проблемы — признать ее. Сережа в жизни бы не согласился, что с ним что-то не так, но по крайней мере отрицал свое странное поведение уже не так активно. Это было уже что-то.
Попытки договориться шли тяжко. В конце концов Сережа признал, что с повторами надо что-то делать, что, скорее всего, все идет из головы, а значит…
Затащить Сережу к психологу удалось не сразу. Разумовский сначала воспринял идею негативно и лишь после долгих уговоров смягчился.
Олег не торопил.
— Сереж, если ты от этого избавишься, то будешь нормально засыпать. Не будет этих дурацких кругов по дороге в школу, постоянных протираний рук. Разберись с этим раз и навсегда. Психологу же виднее, — продолжал убеждать Олег, пока Сережа сосредоточено катал домашку.
— Мы сами справимся, — отозвался тот, не поднимая головы.
Мы. Не «я», а именно «мы».
— И где ты возьмешь нужную информацию?
— В интернете посмотреть можно, — предложил Сережа, не прерывая своего занятия. — Когда на уроке дают работать с компьютером, можно сделать просто практическую пораньше и в оставшееся время погуглить.
— И что? Удавалось?
— Пару раз, — небрежно отмахнулся тот. — Ничего конкретного.
— Может поэтому и стоит поговорить с кем-то еще?
После долгих споров, что в этом нет ничего постыдного и что обращаются к психологам и с меньшими проблемами, Сережа наконец согласился. Разумовский и так почти не ходил на физкультуру, поэтому как раз решил использовать свободное время с пользой, вместо того, чтобы просто сидеть на скамейке на последнем уроке, ожидая Олега.
Когда тот встретил его у кабинета после занятий, Сережа был угрюмее некуда. Закрыв за собой дверь, Разумовский молча прошел мимо Волкова, который догнал его, поравнявшись. Несколько минут шли в натянутой тишине. Лишь забрав куртки и выйдя на улицу, Олег рискнул поинтересоваться:
— Ну как?
— Никак, — поджав губы, раздраженно отозвался Сережа. — Хреновые у тебя советы.
Олег рассматривал подобную реакцию как возможный исход, даже был готов морально, но все равно было не особо приятно.
— Расскажешь?
— Я на сегодня уже нарассказывался, — все в том же тоне отозвался Сережа, на ходу застегивая куртку. Дернув по привычке замок несколько раз, резко, как когда пытался прервать повторы, выругался, дернул молнию до горла, и небрежно обмотался шарфом. Несмотря на то, что апрель был почти весь солнечным, температура была низкая. — Как ты говорил? «Просто перескажи, что делаешь, а тебе объяснят?» Знаешь, что? Я ведь рассказал, и про руки, и про то, как я могу закрывать двери по несколько раз дверь, бесконечно чиркать до порванных листов, как эту чертову ложку в кружке мне нужно проводить по часовой стрелке три долбанных раза, или как я считаю глотки, когда пью…
Чем эмоциональнее Сережа говорил, тем быстрее он шел, выплескивая и досаду, и раздражение. Олегу пришлось ускорить шаг, чтобы успеть за ним.
— И знаешь, что она мне сказала? Что это я просто не проснулся. Я все время, оказывается, хожу сонный, — Разумовский рассмеялся, проведя устало рукой по лицу. — Мне нужно высыпаться и, подожди, я тебе процитирую: «и тогда мое тело не будет спотыкаться, повторяя одно и то же». Боже мой, Олег, «сонливость». Сонливость, представляешь? Я ни хрена не шарю в этой гребанной психологии, но даже мне понятно, что из-за недостатка сна, люди так не тупят! Толку было от этого похода? Кто из нас тупой, она или я? — на повышенных тонах произнес Сережа, а затем резко остановился, просто закрывая глаза ладонью, и уже куда тише добавил: — Я устал, Олег, очень устал.
Если Разумовский хотел высказаться, то Олег знал, что это надолго и что перебивать его не стоит. А высказаться Сереже после сеанса, кажется, было крайне необходимо.
От школы они шли кварталами. Время раннее, вокруг пусто, поэтому Олег без лишних слов подошел, осторожно приобнимая Разумовского за плечи. Тот замер на пару секунд, а затем нерешительно подался вперед, уткнувшись в плечо, все также пряча лицо.
— Больше мне подобное не предлагай, — произнес он наконец, не поднимая головы.
— Я ведь хотел как лучше, — пробормотал Олег.
«Думал ведь, что полегчает, что получишь совет, инструкции, да что угодно, что это хоть как-то поможет».
— Знаю, — Разумовский оттаял как всегда быстро, а затем отстранился. — В библиотеке можно самим что-нибудь поискать.
Учитывая ограниченное время, в библиотеке приходилось работать урывками. Первые дни вообще не было прогресса, потому что непонятно было даже в каком направлении искать.
В отличие от своих учебников, с библиотечными книгами Сереже было сложнее. Три раза тронув корешок — Олег заметил, что со многими повторами Сережа начал делать своеобразную уловку, старался произвести жест как можно быстрее и незаметнее — он наконец брал ее в руки, протирал ладонью, затем саму ладонь, и лишь после садился читать. Олегу тяжело было видеть, как иногда Сережа подвисал на некоторых страницах, по нескольку раз переворачивая их вперед-назад.
— Если ты ее просто перевернешь, то ничего не случится, — как-то он остановил Разумовского. В голосе не было ни насмешки, ни раздраженности. Сережа поднял голову, заглядывая в эти спокойные глаза. Помедлил. А затем в последний раз перевернул страницу и заставил себя отвести руку в сторону, ухватившись за край стола. Неуверенно кивнул. Первые несколько раз Олегу действительно пришлось тормозить Сережу, жестко контролируя, а затем у того даже пару раз получилось самостоятельно.
