— А что тебе не нравится? Тепло, океан относительно близко, а еще тут шикарные персики. Ну и здесь, особенно на отшибе в нашей «деревне» меня никто не будет искать, так что я готов пожить тут какое-то время. И никто не увидит здесь, что я могу свободно делать так, — поворачивается он к Олегу, подцепив пальцами подбородок и целуя в губы.

Олегу до сих пор сложно поверить, что Сережа наконец-таки нормально к нему прикасается.

В течение дня Разумовский еще несколько раз прижимает его, валяется в обнимку на диване, копаясь в своем ноутбуке. Целует, останавливаясь на лестнице по пути в спальню. Куда Олег и тащит Сережу, схватив в охапку, под его довольный смех.

Олег открывает дверь с ноги, потому что руки заняты Разумовским. Подталкивает Сережу в комнату, подхватив под задницу, сжимая. Не выпуская из объятий, идет к кровати, продолжая целовать на ходу. Олег толкает, нависая сверху, подхватывает край толстовки, стягивая, отчего собранные в свободный хвост волосы тут же путаются еще больше. Олег уже знает этот момент — трахаться в одежде Сережа не любит до сих пор. «Слишком грязно». Но это почти единственная мелочь, которая остается с тех времен. Сережу больше не клинит с сексом, не случается панических атак, он не застревает на действиях: здесь, Олег готов признать, прогресс был значительный. И он очень хотел поверить Сереже, что когда-нибудь тот также продвинется и со всем остальным.

Олег склоняется ниже, прижимаясь, утыкаясь носом в шею и вдыхая такой знакомый запах сережиного шампуня и геля для душа. Касается шеи губами сначала мягко, потом более настойчиво, прикусывает, оставляя след от зубов, а затем втягивает кожу в рот, зная, что на месте потом будет еще один фиолетовый синяк, благо Сережа перестал возражать насчет следов. И судя по сережиному стону, тот действия Олега очень даже одобряет.

— Ты в курсе, что ты моя обсессия, Олег? Слишком приятно, — кусает губы Сережа, обнимая Олега за плечи, выворачиваясь, чтобы поцеловать в губы.

Олег лишь хмыкает, быстро отвечая на поцелуй, скользит губами ниже по подбородку, проходится по ключице. Довольно стонет в ответ, чувствуя под футболкой сережины прохладные ладони, вздрагивает от контраста прикосновения ледяных рук с его разгоряченной кожей. Выгибается, когда Сережа снимает его футболку, кидая на пол. Подается ближе, помогая стянуть сережины брюки с бельем. А затем ловит аккуратные запястья, крепко сжав, заводит их над головой. Олег тянется к прикроватной тумбочке, доставая длинную веревку, затягивает на тонких запястьях, привязывая к изголовью кровати. Сережа несильно дергает руками, проверяя: веревки не впиваются, но держат крепко. Изначально идея была в том, что если хотя бы частично зафиксировать Сережу, то тот будет меньше дергаться из-за компусльсий. Но в результате все переросло у обоих в интересный кинк.

Олег подхватывает пальцами подбородок, заставляя приподняться, посмотреть в глаза, и вновь целует, уже более глубоко и резко, толкаясь языком, вылизывая. Сжимает пальцами скулы сильнее, заставляя раскрыть рот шире и не давая сомкнуть губы. Трахает языком, наслаждаясь, как Сережа отвечает и громко стонет в поцелуй, выгибаясь, подаваясь при каждом толчке бедрами.

Лишь когда становится нечем дышать, Олег отстраняется, проводит широко языком по губам еще раз. Скользит ниже, едва ощутимо касаясь следов на шее, целуя. Ведет руками по груди, животу, настойчиво, слегка задевая кожу ногтями, а затем касается и языком, то прикусывая кожу, то облизывая, уже зная, где у Сережи чувствительные точки, и где ему особенно нравится. Широко скользнув ладонями обратно вверх, Олег сжимает меж пальцев соски, слегка оттягивая, вырывая у Сережи довольный стон:

— Господи, Олеж, — протяжно и громко стонет Сережа. — Ты ведь знаешь, что ты однажды точно сведешь меня с ума?

— Знаю, — кивает Олег, оттягивая еще раз, а затем чувственно поглаживает пальцами, заставляя Сережу громко простонать. — Но куда уж больше? К тому же это ведь безумно приятно, не правда ли?

Сережа быстро кивает, облизывая сухие губы, выгибаясь, словно прося всем телом еще.

— Слишком хорошо, — возбужденно шепчет он, разводя ноги шире, и Олегу не нужно дополнительных намеков, чтобы спуститься чуть ниже. Он сжимает бедра Сережи, проходится по внутренней стороне, настойчиво, заставляя еще больше выгнуться. Ведет пальцами между ног, сжимая сквозь плотную ткань уже твердый член под довольные стоны Разумовского. Быстрым движением расстегивает свои джинсы, приспуская их вместе с бельем, также откидывая их в сторону. Обхватывает член Сережи пальцами, медленно проводя до основания.

— Охуенно, — протяжно стонет Сережа, нетерпеливо толкаясь в ладонь. — Раньше шло гораздо тяжелее.

— Ты вообще много чего полюбил за эти десять лет, я смотрю, — Олег подается ближе, опускаясь, проводит языком по головке, наблюдая как лицо Сережи искажается от удовольствия, и он натягивает веревку сильнее, дергаясь, отчего та несильно впивается в запястья.

— Распробовал, — сбивчиво дыша, кивает Сережа, закусывая губу. Вид у Разумовского сейчас довольный и расслабленный: волосы окончательно растрепались, на щеках яркий румянец, губы искусаны, глаза заволокло поволокой от удовольствия, а грудь часто ходит вверх-вниз. У Сережи немало времени ушло, чтобы начать полноценно расслабляться в постели, сосредотачиваясь лишь на ощущениях.

— Что не может не радовать, — быстро отвечает Олег, плотно обхватывая губами головку и опускается ниже, взяв в рот почти до основания, заставляя Сережу выгнуться дугой. Олегу нравится делать приятное, нравится, как реагирует Сережа, что в эти моменты он думает только о нем. Приподнявшись, Олег вновь берет пару раз, заглатывая глубже, не прекращая движений, скользит рукой по внутренней стороне бедра и ведет дальше, поглаживая меж ягодиц. — Мне нравится, когда ты такой, — тянет он, вынимая член изо рта, быстро облизнув губы.

— Ничего не соображающий? — эхом отдается Сережа. — Я думал ты меня еще в гостиной трахнешь… слишком долго, — сбиваясь почти на каждом слове, произносит Разумовский. — Не то, чтобы я был против…

— В следующий раз трахну тебя и в гостиной, — кивает Олег, облизывая пальцы.

— Договори… — Сережа обрывается, закусывает губу, сдерживая тихий стон. Дергается, когда Олег проникает в него сразу двумя пальцами, медленно расстрахивая, растягивая чувствительные стенки изнутри, заставляя сжиматься сильнее.

— Тише, — выдыхает Олег, накрывая аккуратно губы Сережи ладонью и целует сквозь пальцы. — Расслабься. У тебя прекрасно получается, — кивает Олег, приподнимаясь на локте, продолжая растягивать Сережу, добавляя третий палец, наблюдая за реакцией.

Сережа кивает и напряженное тело под Олегом понемногу смягчается, стоны из-под ладони становятся все громче, пока Олег не убирает руку.

Сережа всегда был шумный, яркий, эмоциональный. В университете Олег представлял себе Сережу в сексе именно таким, и несмотря на первые трудности много лет назад, именно таким Сережа для него со временем в постели и раскрывается: сексуальным, жадным до большего и громким. То ли дело было в том, что Сережа действительно переборол часть своих проблем хотя бы здесь, то ли в том, что Олег вытрахивал из него каждый раз последние мозги, что на повторах и грязи зацикливаться Сережа уже не мог.

— Безумно хочу тебя, — томно тянет Сережа, подаваясь бедрами ближе, насаживаясь на пальцы.

— Взаимно, — Олег убирает пальцы, нависает сверху над Сережей, таким растрепанным и распаленным, которому нет дела сейчас ни до зацикливаний, ни до чего на свете. Сереже, в глазах которого так отчетливо светятся желание, обожание и удовольствие, что Олег понимает — за этим взглядом, за эти веснушками на бледном лице, за искусанными губами он готов хоть на край света. Потому что какое бы дерьмо в их жизни не происходило, как бы их не кидала жизнь и как бы сами они не менялись, Сережа для него все еще тот особенный мальчишка с голубыми глазами, который так отчаянно пытался подружиться с ним в детдоме. Тот угловатый подросток, сжимающий свои рисунки и карандаши перебинтованными руками. Студент, что не спал ночами, печатая свои бесконечные доклады, залипая трижды на определенных клавишах. Молодой и успешный предприниматель на пике славы, за улыбчивую маску которого позволялось заглянуть лишь Олегу. Отчаявшийся заключенный. Вечный пациент. Самый близкий человек, друг, партнер. Сережа для него самый странный и неадекватный коктейль в его жизни. Проблема в том, что годы показали, что другого Олегу не надо.