Вдруг во тьме снаружи что-то промелькнуло. Я ещё сильнее прижалась лбом к створкам. Мертвенно-бледный человек, если его можно так обозначить, вышел из калитки замка и пошел по узкой тропе. Вдруг раздался хлопок и он трансгрессировал.

Куда же вы, милорд?

Суббота, 9 февраля

Сегодняшний день, к моему изумлению, выдался вполне обычный. Фери доложил, что Лорд Волдеморт не возвращался, а на выходе отпустил замечание, что Фери наш «не похож на нормального эльфа» и «до неприличия хорошо одет».

— Я решил не наносить себе увечий, как положено, — проквакал Фери, — а пришёл к вам, юная госпожа Присцилла, чтобы вы мне запретили.

— Ты... э-э... ты молодец, Фери, — поддержала я, не зная, возмущаться мне или смеяться. — Он не имеет права принуждать тебя вредить себе. А если хочет видеть классического эльфа... то пусть погостит у Каркаровых. Их Бэби — эталон грязнули.

— Грязнуля такой, что мама не горюй! — присвистнул Фери, горделиво выпятив грудь в своей чистенькой шерстяной тоге, похожей на тунику патриция. — Разбитое рыло завистливого Бэби привело бы меня в неописуемый восторг!

Нрав нашего домового эльфа всегда забавлял меня, даром, что госпожа о нём даже не подозревает.

«Агнеса держалась бы намного увереннее в присутствии Лорда, — подумалось мне. — Как-никак, она лапами оборотней угробила семнадцать человек, и не все они были магглами».

Воспользовавшись отсутствием Волдеморта, я решила поупражняться на упыре — согнать свою злость на том, кто всё стерпит.

На самом деле мне хотелось кого-нибудь прикончить, уже без всякой надобности, просто поддавшись сокровенной потребности… Жаль, нет второго Мазуревича. По маггловскому полицейскому никто не будет скорбеть и скучать; на них можно выместить всю свою девичью обиду.

Когда я попросила Варега притащить упыря в пристройку возле замка, он вместо одного притащил двух, трансфигурировав их в крыс. Он сказал, что будет упражняться вместе со мной, «чтобы я в одиночку чего не натворила». Я была не против, а очень даже рада. Госпожа Катарина сидела у себя, листая альбомы с репродукциями великих волшебников старины, сосредоточив внимание на Салазаре Слизерине, и ничего подозрительного она бы точно не заметила.

Иногда мне кажется, что Варег грустит по тем временам, когда мы упражнялись друг на друге, пока не начали упражняться в ином. Но Варега жалко мучить. Нецелесообразно калечить своего жениха — потом всю жизнь майся с последствиями.

Блондинистые кудри спадали Варегу на лицо, он снова и снова заправлял их за уши, а я ловила себя на том, что уж больно часто засматривалась на него. Должно быть, угроза моей жизни подействовала на меня возбуждающее. Когда Варег поймал меня на этом любовании, шальные огоньки показались в его зелёных глазах. Даже не верится, что у него бывают периоды помрачения, когда он уходит в алхимию.

Каждый упырь был прикован за ногу тяжелыми кандалами, цепи от которых крепились к стальным кольцам, вбитым в пол. Первым делом я наложила на убежище звукоизоляцию. Упырь с отвисшей челюстью, точь-в-точь, как у претенциозного Барона, предстал передо мной. Его дыхание, смердевшее мертвечиной, обдало моё лицо. Предвкушая сладость пытки, я сначала даже немного растерялась, наслаждаясь видом упыря, который знать не знал, что его ждёт. Я хотела услышать поросячий визг — в итоге я его услышала.

Варег поддразнил меня, сказав, что, если я не покажу ему зрелище, он тотчас уйдёт домой с обоими упырями.

Я испробовала на упыре новое заклятие Плюмбум — вливание свинца в глотку или, вернее, ощущение вливания. Упырь страшно зашипел и схватился за горло, мыча как корова, Варег от смеха согнулся в три погибели. Затем следовали Депульсо и Титилландо. Глаза навыкате, оскаленная пасть и зубы как зубья горной гряды — зрелище было, и кровь в висках приятно шумела, — однако настоящей разрядки не произошло. Все мои мысли вертелись вокруг Лорда Волдеморта.

В довершение всего, меня жутко терзало то, что я не могла Варегу ничего рассказать о задании. Ловя на себе его взгляды, я думала только об одном: ты даже не представляешь, к какому делу мне предстоит вернуться, когда ты уйдёшь домой со своими упырями.

— Тебе не понять. Ты не был там. Он насмехается, наслаждаясь этим. — Я отвечала на расспросы Варега, запихивая крыс в мешок.

— Прийти домой и застать такое... У тебя шок от неожиданности, а не от самого Лорда, — Варег пытался настроить меня на нужный лад. — Ты должна сохранять хладнокровие, хотя бы ради госпожи...

— Я и думаю о госпоже, Варег! Он даже не постыдился в её присутствии обращаться ко мне уничижительным тоном... ты не видел, в каком она была состоянии. Она чуть ли не вдвое старше его, а должна обращаться к нему «милорд». Он же зовет её просто Катариной, — это нормально?

Ответа не последовало. Варег запечатал мешок и швырнул его назад через плечо. Убежище наполнилось заунывным хрюканьем.

— Ко всему прочему, у него совсем нет никакого понятия о манерах, — продолжала я. — В этом он походит на Миклоса...

— У Миклоса не было родителей, чтобы воспитывать его, — отрезал Варег.

— В том-то и дело... А этот — Лорд! Наследник Слизерина! Его наверняка опекала вся знать магической Британии. А он ведет себя, как... как...

— Угомонись, Приска... — устало пробормотал Варег, взял мешок и пошел к выходу. Видимо, я его здорово достала своим нытьём. — Под кровом Баториев вам ничего не грозит... Ньирбатор — это настоящая крепость... в крайнем случае, если надо будет спрятаться, он тебя не найдет, ты это прекрасно знаешь. А «дикая особь» звучит нормально. Это тебе не «жалкая оборванка».

— Но мы не знаем, на что он способен. А если он как-то ослабит эту родовую защиту... не знаю, перенаправит её как-нибудь или сломает. — Эта мысль образовала сосущую пропасть в моём сердце. — Тогда мы станем уязвимы, как грязнокровки в обычных домишках...

Беседа с Варегом сменилась полным унынием, когда я вспомнила, что сейчас выйду из убежища и натолкнусь в замке на Волдеморта. Я привыкла к тому, что, возвращаясь домой, захожу в гостиную, где госпожа, восседая в своём кресле, говорит мне: «Душенька, уже вернулась?» Душа уходит в пятки, как представлю себе, что эти слова произносит Волдеморт. Но он, конечно же, не будет сидеть в кресле. Может, он прямо сейчас рыщет в замке, распечатывая один люк за другим? Мог ведь за две ночи кое-что распечатать, вынести сокровища и унести в свою комнату, где бы она ни была... Как представлю себе, что он запихивает найденное в карманы, чувствую, что ум за разум заходит.

Да упадёт кирпич ему на голову, если он посмеет! Согласно магическому закону он не сможет дотронуться к люку. Но если Волдеморт настолько могуществен, что изобретает обеты с подвохом, велика вероятность того, что он может замахнуться и на магические законы.

Вместо того, чтобы, сидя в убежище, предаваться унынию, мне следует вернуться в замок и наблюдать.

В замке Волдеморта не было. Когти над входной дверью не показывали постороннего присутствия. Госпожа от переутомления пошла спать очень рано. Я застала её, когда она держала в руках миниатюрную копию портрета Салазара Слизерина, скрупулезно рассматривая его, впитывая каждую черту внешности. Вдруг она покачала головой и промолвила: «Схожести никакой». Потом дала мне, чтобы я при ней тоже заверила эту абсолютную истину. Я покачала головой, подражая её разочарованию. «Что вы такого привлекательного нашли в этом чародее с обезьяньей мордой?» — я мысленно вопрошала. Спроси я её напрямую, она бы возмутилась, надо полагать.

Несмотря на полуночный час, спать мне совсем не хотелось. Встреча с Тем-Кого-Нельзя-Называть привела мой дух в состояние такого смятения, что о том, чтобы уснуть, нечего было и думать. Даже после снадобий, которые нагоняли на меня дрему, я чувствовала бодрость. Но бодрость эта, будучи порождением чистого страха, крайне чудовищна.