Вторник, 21 ноября
В газетной лавке я сегодня повстречала Агнесу Каркарову, непривычно встревоженную и угрюмую. На выходе из Аквинкума мы решили прогуляться. Оранжевый закат дрожал между заснеженными ветками каштанов, мрачной тенью ложась на лицо Агнесы, пока она рассказывала мне о жутком инциденте, недавно приключившемся в Албании.
Около недели назад на ферме под Тираной от множественных жалящих укусов погиб весь крупный скот. Агнеса узнала об этом от мальчика Миклоса, за которым с недавних пор стали замечать, что после сумерек он частенько выскальзывает в лес. «Видать, мальчишка и вправду подружился с нашими кентаврами», — предположила Агнеса. Дело в том, что кентавры здешних лесов состоят в альянсе с кентаврами Албанского леса, которые обычно предупреждают их об опасности и передают важные послания.
К слову, дети и кентавры до недавних пор были излюбленной темой для пересудов после того, как в середине октября малышня с деревни, прилегающей к Ньирбатору, заблудилась в лесу, и на помощь им пришли кентавры. В наших краях это не считается чем-то из ряда вон, ведь известно, что кентавры подпускают к себе только молодняк. Странным было то, что произошло позже. Кентавры провели детей к окраине леса, но не отпустили, прежде чем поведали им — то ли пророчество, то ли предостережение — о том, что «грядут перемены, благоприятны не всем одинаково, и опасность, которая не одинаково коснётся всех, и каждому придётся выбирать, и не останется таких, кто не примкнул бы к одной из сторон».
Магглы считают инцидент в Албании вполне предсказуемым нашествием пресмыкающихся, которые мигрируют ближе к границе лесных массивов в связи с недавним загрязнением грунтовых вод. Как бы не так. Кентавры поведали детям кое-что ещё, в связи с чем история приобретает совсем странный оборот.
Албанские крестьяне утверждают, что видели под Тираной чернокнижника, с прибытием которого связывают весь этот ужас. Если верить их словам, чужак что-то рьяно ищет.
— Но магглы ведь не могут распознать настоящего колдуна, — рассмеялась я, нетерпеливо перебив Агнесу. — По какому такому признаку эти крестьяне вообще определили, что он чернокнижник?
— Так слушай дальше, — мрачно продолжала Агнеса. — Видишь ли, детям той местности — маггловским детям — последнее время синхронно снился сон.
— Сон? И что с того? — недоумевала я.
— Да не перебивай ты! — Агнеса схватила меня за руку, словно речь шла о чём-то знаменательном. — Так вот, детям снился некий мужчина. Они видели, что он склонился над чёрной книжицей, что-то поспешно записывал в ней, а глаза у него полыхали и были наподобие алых омутов. Стоя совсем рядом, дети бегали глазами по строчкам. Подсчитали их целых семь, и каждая была написана иным почерком.
«Если у магглов есть достойная похвалы черта, так это вера в сны», — не без смеха мелькнула мысль. Однако... без сведений этих сновидцев мы бы даже не узнали о чернокнижнике. И тем более — о его предполагаемой причастности к гибели скота. «Жи-вот-ны-е-е-е-е!» А вдруг Мири и об этом предупреждала?..
Но что чернокнижник мог искать в Албании? С одной стороны, там можно черпать древнюю магию из источников. Такая магия наделена преимуществом, как и все беспалочковые чары. Зависимость от палочки в наше время могут себе позволить только безрассудные простофили. Но с другой стороны, источник не ищут, его просто ощущают и каждый самостоятельно находит к нему тропу.
В какой-то миг меня обуяло чувство собственнической зависти к чужаку, а секундой позже — боязнь, что он может испоганить наши источники, если использует их по примеру предшественников — в гнусных целях. Меня охватил такой страх, в сравнении с которым прежнее любопытство казалось просто нелепым.
Случись №3, безысходная тьма окутает нас всех. Я понимаю, каково это, когда само знание о грядущей угрозе таит в себе такую муку, от которой оберегало лишь одно неведение.
Среда, 22 ноября
Ведовские известия
РАСХИТИТЕЛИ МОГИЛ
Сегодня утром Тодор Балог, сквиб, сторож кладбища, стал свидетелем того, что расхитители могил снова принялись за своё кощунство на кладбище Сабольч-Сатмар-Берега. Могила Сзиларда Фаркаша, родившегося в 1926 и умершего в 1962 году, как было начертано на его варварски разбитом каменном надгробии, разрыта и опустошена...
Бесспорно, жуткое событие всколыхнуло медье. Одновременно в особняке Гонтарёков произошли странные явления: несколько ночей подряд в окне горел блеклый красный свет; раздавались приглушенные крики, монолог и звуки нечленораздельной речи.
Все мои знания об особняке до сих пор сводятся к лeдяным сквoзнякам и необыкновенно большому количеству людей, умерших в нём. Чем там занимается Варег? Или это его сестры чудят? Или его мать, госпожа Элефеба?
Некоторые магглы, обитающие по оба берега Пешты, начали делать злокозненные намёки на возможную связь Гонтарёков с вандализмом на кладбище. А волшебники почему-то медлят и не торопятся выступать в защиту семьи.
Признаться, здесь никогда не было ни союзничества, ни особого добродушия между волшебниками. Дело в том, что среди нас нет светлых волшебников — есть только серые, тёмные и темнейшие. С грязнокровками и магглами, что живут на северо-западе по обеим берегам Пешты, время от времени случаются, так сказать, несчастные случаи. Никто из волшебников не питает иллюзий по этому поводу, всем известно, что речь идёт о расправах.
Жаль мне их или нет, ответить непросто, но моё восприятие мира и своеобразное воспитание позволяет мне не лицемерить и не становится на их защиту, чтобы показаться лучше, чем я есть. Здесь такие нравы. За грязнокровок не принято заступаться. От Железных Перчаток едва удавалось волшебников спасать, а магглов вообще не рассматривали. Подобное отношение продолжается и по сей день.
Припоминается забавный рассказ профессора Картахары, который преподавал у нас историю магии: «Представьте себе положение, в котором находился маггл, вообразивший себя алхимиком! Он строил в каком-нибудь посёлке уединенную хижину и кипятил в ней субстанции, вызывающие взрывы. Вполне естественно, что остальные магглы называли его колдуном. В один прекрасный день к нему заходит другой маггл и говорит, что нашел прелестный кусок металла. Он спрашивает, не купит ли «алхимик» у него этот кусок. «Алхимик» не знает стоимости металла и платит ему наугад. Затем он помещает этот кусок металла в печь и смешивает с серой да со всем понемногу. Если металл оказывался свинцом и пары вызывали сильное недомогание, «алхимик» приходил к заключению, что в свинце заключен демон. Впоследствии, выписывая рецепты темным крестьянам, он прибавлял в примечании: «Остерегайтесь свинца, ибо в нём таится демон, способный вызывать у людей недомогание и безумие». Поэтому свинец служил удобным поводом для деструктивности магглов... Как говорится, пообедали в ресторане, а отужинали в психушке»
Тина Олливандер, с которой мы сдружились на фоне общих интересов и благодаря которой я многое узнала о Хогвартсе, рассказывала, что в Британии все нападения на магглов подлежат суровому расследованию. Благодаря стараниям британских мракоборцев Азкабан полнится многими волшебниками, загремевшими туда лишь по причине собственной нетолерантности, которая в какой-то момент зашла слишком далеко. Много заключенных Азкабана были схвачены самым Аластором Грюмом, звездой мракоборцев.
Тина собирает все газетные заметки о подвигах Грюма и его борьбе с магическим произволом. Я видела, как она их вклеивает в книгу своей бывшей однокурсницы Риты Скитер «Армандо Диппет: идеал или идиот?» Стоило мне её прочесть, и я тотчас же усомнилась в адекватности англичан. Если они пропускают такое в печать, даже страшно представить, что ещё они там творят. Ничего удивительного, что у них назревает война, если всё это, конечно, не страшилки для единения всех магглолюбцев. То, как Тина плотно заклеила книгу колдографиями и заметками о звезде мракоборцев, я нахожу весьма умозрительным: есть в этом и устранение безвкусицы и настойчивое облагораживание.
