— Поттеры, говоришь? Магия отскочила, ударив рикошетом? Удивительно! Но тебе неведома магия, к которой притронулась я. Она не терпит мягкости и малодушия. НЕ ТЕРПИТ ТАКИХ, КАК ТЫ!
Кровь пузырилась розовой пеной на губах Дирборна. Давя pущие из глотки крики, он вдруг простонал:
— Меч Годрика! Меч Гри...ффиндора!
Согласно традиции, меч Годрика является достойному гриффиндорцу, который позарез нуждается в нём. Признаться, в каком-то благоговейном ожидании я отошла в сторону. Новый Круциатус был ответом на судорожный вздох Дирборна, когда спустя добрых десяти минут никакой меч не явился к нему.
Я продолжала мучить его, но добавляла в каждый Круциатус чуть меньше страсти. В моей голове уже созрел план. Когда действие заклятия спало, воцарилась тишина. Единственным звуком было тихое сопение мракоборца. Кровь из его рассеченной щеки стекала в смятую набок бороду.
— Гарри Поттер тебя не спасёт. Ты угодил в ловушку и теперь погребен в аду. — Подняв лампу, я встала над Дирборном и вырвала у него пучок волос. — Ты обычный глупец. А Темный Лорд выживет, сколько бы ни погибло таких, как ты. Он будет жить даже тогда, когда никто не вспомнит ни Ордена Феникса, ни Пожирателей Смерти. А бесславная дочь великого мастера — это последнее, что ты видишь в своей жизни.
Заперев за собой высокую железную дверь, я наложила на неё печать. Он никогда оттуда не выберется. После запечатывания на двери проявился символ в виде черепа, раскрывшего рот в безмолвном крике. Постояв некоторое время за дверью и внимая воплям полуживого мракоборца, я предвкушала своё возвращение в Ньирбатор.
Нет никакого смысла размышлять об увиденном и coдеянном мною. Я никому не позволю делать из меня преступницу. Никому не позволю обращаться со мной как с прокаженной и ущербной. Никому не позволю осуждать мои пocтупки и препарировать моё мировоззрение. Я больше не боюсь.
Вторник, 2 августа
Ночью я много ворочалась, просыпалась по несколько раз и снова засыпала. Меня бил озноб, и я была укутана в одеяла до подбородка. Долго лежала, глядя на полог, не в силах пошевелиться. Горечь оттого, что я одна, заслонила собой все прочие чувства. Планы, воспоминания и эмоции роились в моей голове, выпархивали из нутра в темноту комнаты, двигались тенью от колышущейся занавески. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем я толкнула дверь в спальню Лорда. Я пришла туда неосознанно, мне было всё равно куда идти, я просто бродила по извилистым коридорам, и они привели меня туда. В комнате была дегтярная тьма. Реальность обрушилась на меня, и я согнулась пополам, уронив руки на колени. Думала, что хлынут слезы, но они не шли, стояли в горле горьким сгустком. Нагайна сползла с кровати, и опустилась рядом со мной. Шипела какие-то слова, смысла которых я не могла понять и оттого потеря становилось ещё ощутимее.
Я уснула в комнате Лорда. Не знаю, сколько прошло времени, когда я поняла, что по ту сторону моих век осталась лишь тьма. Открыв глаза, я ещё долго всматривалась в неё — в самый темный угол, где прежде мне почудилось присутствие высокой чёрной башни.
Я бережно достала с полки «Розу Ветров» и положила её в свой чемодан. Также перебрала вещи Берты в надежде найти что-то полезное. На дне её чемодана были колдографии с покорёженными краями, словно их прямо сорвали со стены. Одна мне особо приглянулась: на ней Мальсибер с ужасом смотрит, как Берта напяливает ярко-оранжевый берет. Из того, что может пригодится в дороге, я взяла вредноскоп. В кабинете Лорда я нашла оборотное зелье. Разыскала в ящиках его стола карту Албанского леса. Портала в виде шкатулки сенобитов я не нашла. Разумеется, Лорд воспользовался ею и она сейчас с ним. Где бы он ни был... Каким бы он ни был...
— Я возвращаюсь домой, — мои слова были обращены к Нагайне. Её глаза следили за мной, и хотя в ней жила частица Лорда, она не была им. Он оставил Нагайне её собственный живой разум. Поэтому она отпускала меня.
Я взглянула на часы. Полдень. Уже полдень. Куда утекло время?
Просмотрев карту Албанского леса, я рассудила, что наиболее предпочтительным будет маршрут, пролегающий в южном направлении, куда я раньше не совалась. В Албанском лесу немало мест, не обозначенных на карте. Множество чародеев и алхимиков приходило сюда ставить запретные опыты, результаты которых превосходили самые ужасные кошмары. И у меня не было права на ошибку, необходимо было просчитать ходы. Первое, что я должна была сделать, это покинуть Албанию до того, как на страну наложат антитрансгрессионный барьер. Главный парадокс заключался в том, что попасть сюда было в тысячу раз проще, чем выйти.
«Когда твоей жизни грозит опасность, все шестерёнки в твоей голове приходят в движение, и смекалка работает, как часовой механизм», — слова Лорда вынырнули в моём сознании, и я вдруг почувствовала себя так, словно вся усталость последних пару месяцев сосредоточилась в одном мгновении.
Нагайна между тем принюхивалась к серебряной фляжке. Без её одобрительного кивка я бы не решилась выпить эту гадость.
Стрелка часов перевалила за три, и я стала Карадоком Дирборном.
Все заботы по поддержанию дома по-прежнему нёс на себе Замзи. Я поблагодарила его за то, что в нужную минуту он не оплошал, а помог нам с Нагайной. Она прилегла на крыльце, томительно пробуя воздух языком, пока Замзи запихивал в сумку Дирборна бараньи рёбрышка.
Предстоящий отъезд мог стать броском во тьму. Как заметил Замзи, это всё равно что «идти в курятник по cледу из кpoшек, не зная, что тебя ждет — уютный насест или топop палача».
Страшнее всего было сойти с верхней ступеньки крыльца. Вороны резко вспархивали, улетая прочь, и порывы ветра срывали с меня капюшон. Преодолев первую сотню метров, я твердо дала себе зарок не оглядываться.
Но не сдержалась.
Когда я оглянулась, дом Вальдрена исчез, точно его никогда и не было.
Я петляла по южной стороне леса, сжимая в руках рисунок Лорда, присовокупленный к карте леса. Небо роняло на меня тяжёлые капли дождя, и чёрные дыры зевали навстречу из густого подлеска. Казалось, что один только юг простирался на все стороны света, покуда хватало глаз. Рисунок изображал нечто, накрытое бесформенной мешковиной в кольце из девяти деревьев. Это была подсказка касательно второго портала. Прошло немало времени прежде чем я сумела найти это кольцо.
Девять деревьев были наполовину погружены в болотный иг, а мешковина, расположенная по центру, была серой и на ней темнелись пятна крови. Под ней было что-то выпуклое... Приподняв ткань за краешек, я поняла, что Лорд создал портал из трупа. Не скажу, что была сильно потрясена. Я замешкалась лишь потому что размышляла, за какую часть мне ухватиться. Выбор пал на лодыжку.
В Тиране повсюду царила бeзжизненная тишина. Не cлышалось ни пения птиц, ни жужжания насекомыx. А только недавно тут царила нестихающая какофония. Попавшие под темные заклятия дома несли на себе обугленные отметины. На террасах таверн оставались остатки роскошной снеди, но людей не было.
Потом они появились.
Первым я увидела здоровяка, который вырос передо мной словно из-под земли и... учтиво кивнул мне головой. Судя по его одеянии, это был мракоборец. С невозмутимым лицом я кивнула ему в ответ. Другие мракоборцы, встречавшиеся мне, проводили меня тяжелым взглядом, но ничьего пристального внимания я не привлекла. Некоторые каким-то замысловатым образом вышагивали перед домами взад-вперед, по всей видимости, пытаясь рассеять чары невидимости.
Напряжение чужих мышц было изнуряющим. Я прибавила шагу. Несколько поворотов по тёмным переулкам привели меня к улице, неосвещенной фонарем, поскольку тот лежал плашмя.
Там я нашла тот самый дом из красного кирпича.
На сей раз дверь открыл не домашний эльф, а сухопарая фигура его хозяина. При виде меня его лицо исказила гримаса страха и отвращения, но я тут же подняла руку в предупредительном жесте и шагнула вперёд. Волшебник не сдвинулся с места. Нацелив на него палочку, я просунулась внутрь и заперла за собой дверь.
