— Ты узнала мелодию? — спросила Агнеса.

— Нет, я не злоупотребляю.

Мой взгляд блуждал между ними, и новое озарение снизошло на меня. Не зря же Пожиратели облюбовали трактир Каркаровых... хотя я думала, это всё заслуга старика. Оказывается, нет. Агнеса заняла удобную позицию: не примыкая к Лорду, она поддерживает деловые отношения с Пожирателями; в трактире они у неё под надзором; она в курсе всех новостей и от её внимания ничего не ускользает; ей незачем опасаться и бояться непредвиденного. Возможно, она устранила старика из тщеславия, так как он командовал, важничал и повторял, что только благодаря ему семья может чувствовать себя в безопасности. Агнеса доказала всем, что дипломатические качества у неё тоже имеются и она сама может обезопасить себя. Даже смотря с практической стороны, устранение отца пошло всем на пользу. При нём эльфы в трактире вели себя разнузданно, а теперь трудятся прилежно. И что с того, что Агнесу боится родная мать? Такую подругу не каждый день встретишь.

— Ну? И что? Чего ты от нас хочешь? — Агнеса смотрела на Пожирательницу со скучающим видом.

— Как чего? Расскажите, какая козлина здесь у вас любит мурлыкать себе под нос? Я не успокоюсь, пока не кокну гада.

— Таких у нас пруд пруди, — ответила я, еле сдерживаясь, чтоб не расхохотаться от абсурдности ситуации. — Наш народ очень поющий. Сейчас не поют разве что ведьмы, скорбящие по ломбарду Розаски.

Я почувствовала на себе внимательный взгляд Пожирательницы, и мне казалось, будто мои насмешливые мысли высвечивают со всех сторон. Она вдруг заговорила, не сводя с меня глаз:

— А вообще хорошо, что Беллу отослали. Сумасбродка хренова.

— Что-то... произошло? — осторожно спросила я.

— Ну знаешь, она последнее время меня сильно доставала, обещала отретушировать... Толковала, что Пожирательница может быть только одна, пузыри пускала. Надо сказать, сперва я закрывала на это глаза. Ну, что здоровому до больного? — с пафосом вещала Алекто. — Но она вконец оборзела. Угрожала, что выведет меня на чистую воду.

Истощив запасы терпения, Пожирательница витиевато выругалась. Агнеса хихикнула.

— Может быть, это Игорь? Ну, с тростью? — обратилась я к Агнесе. Она уловила мой игривый тон и подмигнула.

— На него смахивает, — ответила она. — Слушай, Алекто, а это правда, что твой брат... ну, он с тобой вроде... тудысюдыкается?

Пожирательницу этот вопрос не удивил, не смутил и даже не отнял много времени на ответ.

— Ну почему меня все об этом спрашивают?

— Кузен говорит, что вы сами даёте повод для пересудов. Что Амикус стережёт тебя, как адская гончая.

Упомянешь черта...

Мы заметили Каркарова, праздношатающегося неподалёку от нас. Он как раз попрощался с кучкой Пожирателей и направился в нашу сторону. Его взгляд был сфокусирован исключительно на Алекто Кэрроу. На свою кузину и подругу кузины он совершенно не обращал внимания. Он был настроен на захват.

— Ну так что, ты уже решила? Пойдешь? — обратился он к Алекто. Стало быть, сегодня они уже успели пообщаться.

— По-моему, ты ошибся адресом.

— Да ну, детка, мы же вроде всё уладили. То, что ты тогда сказала... это... ну… — Каркаров погладил себя рукой по сердцу, — ух-х-х!

Алекто издала презрительный смешок. Я почуяла неладное. Я толкнула Агнесу локтем, мол, спасай кузена, но она с каким-то злорадством наблюдала за флиртом между Пожирателями.

Лучезарно улыбнувшись, Каркаров сделал странный жест — поманил Пожирательницу своим узловатым пальцем. Она, как оказалось, очень благоразумная, не приняла его приглашения.

— Катись отсюда, кобель шелудивый, — ответила Алекто.

Каркаров бегло посмотрел в сторону Пожирателей, наблюдавшими за его успехами, словно впервые понял, что ударил лицом в грязь. Он не сводил глаз с Алекто, притом одной рукой он поглаживал рукоять своей волшебной палочки, а вторую настолько сильно сжимал в кулаке, что костяшки пальцев побелели.

Ситуация накалялась в полной тишине. Молчали Пожиратели, молчали птицы. Весь мир молчал в надежде засвидетельствовать встречу двух сердец.

— Вот ты какая... — процедил Каркаров. — Сейчас ты у меня получишь по заслугам! Коза дра...

Закончить фразу он не успел. Алекто Кэрроу молниеносно выхватила палочку, заклятие обрушилось на Каркарова и свернуло ему челюсть. Он рухнул навзничь, гулко ударившись головой. Пряжки на его плаще, брюках и ботинках противно проскрежетали, жёстко соприкоснувшись с брусчаткой, одной из самых древних в Европе. Каркаров лежал без сознания.

Агнеса равнодушно наблюдала за позором кузена. Я бы не поверила, если б не видела собственными глазами — ей действительно было всё равно.

— Тётки вон как зыркают, — Алекто покосилась в сторону ведьм, стоявших на развалинах ломбарда. — Чтоб у вас гляделки полопались!

По целой площади пронёсся заливистый хохот Пожирателей.

— Ничего, — сказала Агнеса, — пускай полежит здесь, мхом не зарастет. Пойдём.

Она взяла меня за руку и потянула в сторону своего дома.

— Несс, только не тащи меня опять в покои своего отца, ладно? — взмолилась я, вспоминая о причине, почему в последнее время отказывалась заходить к ней в гости.

— Неужели тебе его жаль?

— Немного, — ответила я. — Смотря на него, я не могу не представлять, а что если б... если б мой отец был жив.

— Он бы не очень отличался от моего, уж поверь мне, — ирония, прозвучавшая в её реплике, задела меня за живое.

— В смысле?

— Подумай сама, Приска, — по лицу Агнесы поползла мрачная тень. — Он сосватал тебя в девять лет. Это неправильно. Так диктует обычай, но времена уже не те. Даже мой старик такого не делал. Это с ума сойти как глупо. С самого детства знать, что растешь навстречу вынужденному браку, а за это время столько всего может произойти. Можно влюбиться в кого-то, выбрать кого хочешь, сама возможность выбора это и есть свобода. Даже у магглов дела обстоят получше. Ваши с Гонтарёком отношения всегда колебались между любовью и ненавистью. Так не должно быть. Твой отец подставил тебя, но ты пока что не осознаешь этого.

— Почему не осознаю? Да я постоянно об этом думаю! Отец же... — я чувствовала, что задеваю нечто неприкосновенное, — он даже не спросил меня... Но я знаю, что он желал мне только добра. Я давно простила отцу...

— Прощать — это долг христианина, — сказала Агнеса, поправляя неукротимую копну волос, — а ты должна следовать рекомендациям Графини Батори.

Я вяло кивнула. Ну что тут скажешь? Агнеса в своём репертуаре.

— Устранишь Варега и поделом ему, — подытожила она.

— Нет-нет, я так с ним не поступлю.

— Никогда не знаешь, на что ты способна, пока не окажешься припертой к стенке, — философски рассуждала Агнеса. — Беда в том, что ты путаешь друга с женихом. Друг из него отличный, но жених не ахти. Он слишком слаб для тебя, к тому же, слишком зелёный. Твой сверстник не может тебя удовлетворить, и даже не вздумай мне возражать.

Я не нашлась что ответить. Понимала, на какого не-сверстника Агнеса намекает. Если я позволю себе думать о Лорде в таком ключе, то уже не смогу взаимодействовать с ним в рамках хоркруксии. Эти мысли я гоню прочь, хотя часто ощущаю их присутствие. Стоит дать им волю, как у них вырастут крылья, они выйдут из-под контроля и станут опасны. Вся наша работа может пойти прахом. Это того не стоит.

В третьем очерке описывается обряд под названием «По обе стороны головы мертвеца» Этот обряд включает ритуальное совокупление, но почему-то не с мертвецом, а с ассистирующей ведьмой. К моему горлу подкатила тошнота, когда я нарисовала в уме эту сцену. Зачем привлекать третьего лишнего? Насколько я знаю, чернокнижники и некроманты не видят ничего зазорного в некрофилии, если того требует отдельная категория магии. Этот обряд я не беру в расчёт, но он накрепко засел в моей голове.

— Доброго здоровьечка вам, юная госпожа Присцилла, — проворковал Бэби на крыльце дома Каркаровых.

Выпив две кружки сливочного пива с бисквитами, я устало уронила голову на подушку. В окне виднелись апрельские сумерки — на самом деле лишь безжизненное мутное небо. Я вымоталась не только физически, но и умственно, и была совершенно опустошена.