Я шла менее опасной дорогой, избегая крутых подъемов. Угрюмый лес, подступивший ко мне с левой стороны, шептал на неведомом языке листьев свои мрачные истории, придавая прогулке лёгкую торжественность. Отступившись от медье, зима ещё цеплялась за эту местность. Черные дубы, окаменевшие за зиму, стояли смирно, а остальные деревья прихотливо изгибались, клонились одно к другому — все такие кряжистые и морщинистые, с причудливо переплетенными корнями. Говорят, в таких дремучих лесах заводится много нечисти, и леса нужно время от времени прореживать. Раньше наши волшебники нанимали на работу орков-скитальцев, но те чересчур усердствовали, крушили деревья налево и направо. Ньирбатор изгнал их и они пошли дальше скитаться по свету в поисках Мордора — земли обетованной. Их нигде не принимают, поскольку их бывший работодатель враждовал со всеми, и они теперь несут бремя отшельничества. Но всем известно, что нет лучше дровосека, чем орк, равно как нет лучше кузнеца, чем гоблин.

Чем дальше я шагала вдоль линии леса, тем мрачнее становились мшистые стволы. У меня возникло чувство, будто за мной следят — причём следят с какой-то враждебностью. Чувство это становилось всё острее, и я беспрестанно оглядывалась по сторонам. «Дрожу и содрогаюсь... Погулять вышла, называется»

Я встряхнула головой, стиснула зубы и с тяжелым сердцем пошагала дальше. «Запугать себя не позволю! Я шесть дней томилась в комнате!»

Вскоре мое настроение кардинальным образом переменилось.

Шагов через десять я вдруг споткнулась о какой-то острый предмет и едва не упала. Во тьме мелькнул металлический блеск. Попятившись назад, я увидела перед собой взрыхленный клочок земли, а на нём — лопату. Новенькую, хорошо заточенную. Стальное лезвие, угольно-черная рукоятка. Короче говоря, лопата дьявольски привлекательная и симпатичная. «Почему здесь лежит лопата? Чья это лопата? И почему она перепачкана свежей глиной? — каверзные вопросы пленили мою безыскусную головку.

Вдруг с близстоящей сосны с оглушительным визгом сорвалась стая летучих мышей. Они взметнулись надо мной и, по всей видимости, отнюдь не собирались улетать по своим делам. Одна мышь летала так низко, что задела крыльями мой капюшон от плаща и зацепилась за волосы. С оскаленных клыков летучей уродины нитями тянулась слюна. В мгновение ока она отлетела, метнулась тенью за ствол дерева, и затем снова вылетела и набросилась на меня, но на сей раз лишь задела капюшон. Её мордочка на миг показалась мне смутно знакомой, но я не могла припомнить, где раньше видела такое чудище. Это стало роковой ошибкой. Застигнута врасплох, я не успела вытянуть палочку, как зараза цапнула меня за щеку, отлетела и снова кинулась на меня, будто норовила укусить. Оглушающий визг не утихал, у меня в голове толчками билась кровь. Мышь снова взметнулась надо мной и дыхнула мне в лицо невообразимо гнусным смрадом. Я надсадно закашлялась и рухнула наземь.

Затем произошло нечто странное: у меня было видение.

Мне пригрезилось, что я нахожусь под низко нависающим потолком, моя голова впихнута в какой-то проволочный абажур, а руки крепятся металлическими зажимами к высокой дыбе. Я полностью раздета и содрогаюсь от холода и стыда. В двух шагах от меня стоит какой-то гориллообразный мужчина в маске. В одной руке он держит палочку, а другой машет в воздухе прядью моих волос. Внезапно он осклабился, обнажив свои гниловатые зубы, а затем вплотную подошёл ко мне. Широко размахнувшись, он хлестнул меня ладонью по ягодице. Ещё раз. И ещё. Я завизжала.

Потом чертыхнулась.

И в тот же миг очнулась.

Увидев, что мышь снова летит на меня, я моментально бросила в неё Аваду; она шлёпнулась у моих ног, а её сородичи разлетелись. Впопыхах моя Авада сработала не слишком грамотно и я вновь рухнула на землю, во второй раз задев лопату.

Я села и с трудом отдышалась. Сообразив, что труп мерзавки можно будет использовать во многих зельях, я подобрала его, трансфигурировала и запихнула в сумку. Заодно начала перебирать в уме остальные компоненты, прикидывая, найдётся ли здесь ещё что-нибудь полезное. Причиной такой внезапной практичности было шоковое состояние. Мне не верилось... То, что я увидела... У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Дыба.

Лопата.

Лестрейндж.

Не знаю как, но это он подстроил. Увалень заплатит за это. Я воспылала неистовой жаждой мести. Моё воображение нарисовало Пожирателя лежащим у моих ног с синюшным лицом.

Да будет так. Да поможет мне Графиня.

«Стоило всё таки позвать с собой Агнесу», — я вспомнила о своей напарнице, которая всегда меня подстрахует. Терпкая горечь накатила на меня. Я остро ощутила своё одиночество. Нужно поскорее ей всё рассказать. Ничто так не объединяет друзей, как совместная Немезида. Хотелось бы сказать такое о Вареге, но, увы. Бык Стюарт оказался хлюпиком.

И в ту минуту мой болезненный слух поймал знакомую речь. Приглушенные голоса и смешки. Вооружившись палочкой, я пошла на звук голосов. Заметив искры костра у большого черного дуба, я заняла позицию в кустах, на невысоком холмике, и стала присматриваться.

Их было трое.

Варега я узнала сразу — из капюшона выглядывали белесые кудри. Второго узнала по горбатому носу — Лугоши. Третьим был Матяш, я узнала его по торчащей сигарете в сизых как у мертвеца губах.

Костерок негромко потрескивал. На открытом огне Варег жарил мясо; он медленно поворачивал его в воздухе на грубом металлическом штыре, похожим на шпагу. Кажется, магглы именуют сие безобразие шампуром. Да и Варег в тот момент походил на маггла: он поворачивал шампур не палочкой, а руками. Капающий жир шипел, источая сладковатый запах.

Они сидели на пеньках, оживлённо разговаривали и имели очень довольный вид. «Что ж, Варег, — пронеслась мысль в моей голове, круша на своём пути былую заботу, — ты, похоже, очень занят, раз променял сестру и меня на двух придурков и вонючее мясцо. Подавись своим костром!»

Мне хватило достоинства, чтобы не выходить и не спрашивать у Варега, почему он отверг меня. Даже с налётом аффектации я осознала, что не имею права спрашивать о таком. Пожалуй, это своего рода возмездие за то, что я отдалилась от него и позволила Лорду с его крестражами затмить собой всё остальное.

Я не виню себя, не подумай, дорогой мой дневник, это я просто рассуждаю с точки зрения Варега.

Бросив на него прощальный взгляд, я злобно тряхнула сумкой с трупом и пошагала прочь. Возвращаться домой мне не хотелось. И дело даже не в том, что я боялась натолкнуться на Лорда — нет, страх почти иссяк, и я ощутила это всем своим существом. Летучая мышь сделала своё дело, а Варег — своё. Я просто не хотела никого видеть.

Пройдя около полмили, я оказалась перед склепом Баториев. Несколько минут я шагала взад-вперёд, сжимая пальцы на руках, словно пыталась удержать нечто драгоценное и неотвратимо ускользающее. Я мысленно пыталась протаранить стену тумана, отгородившую моё прошлое от моего настоящего. Варег. После риг-латнока он уже не будет прежним. Он отстранил меня, а прильнул ко мне только под воздействием поганок. Я должна была понять ещё тогда.

«Ты подводишь итоги? — вопрошал голосок в моей голове. — Или тебе настолько страшно терять близкого человека, что ты даже не осознаешь, что теряешь?»

Волна ужаса нахлынула на меня — страх перед неведомым, древний как мир. Что делать? Как быть с Варегом? Уязвленное самолюбие доставляет не меньше страданий, чем разбитое сердце. А если то, что было между нами, иссякло, ибо было проклято изначально?..

Проклятие Годелотов не касается Варега, разве из-за меня он должен мучаться?

Я пошла в склеп, желая лишь одного — спрятаться от всех.

Там я трансфигурировала сундук в мягкий диван, копию дивана в старом родительском доме. Раздеваясь, я не заметила, как расплакалась. Варег возненавидел меня за то, что я пренебрегла его предложением переехать к нему. Думает, я пала жертвой чар Лорда и сбрендила, как госпожа. Ну и пусть.

Плакала я недолго, усталость понемногу одолевала меня. Даже не помню, когда я уснула.