Всё случилось, как раз когда мы проходили мимо улицы Каменщиков, где находится заброшенное поместье Ангреногена — массивное, каменное здание в глубине большого каменного двора, которому с обеих сторон ведут полукругом каменные ступени. Никто из уважающих себя волшебников не горит желанием заходить в поместье Сквернейшего. С того самого дня, как на дверном косяке было наклеено объявление, гласившее, что поместье сдается, там ошиваются беглые колдуны.

«Держите вора!» — завопил кто-то во всё горло.

Я оглянулась и увидела Исидора. Возле него стояла Элла, сестра Варега.

В следующий миг Исидор помчался за каким-то мужчиной — магглом, как оказалось позже. Элла была немного растрёпанная, закрывала рот руками и вся дрожала. Варег сразу побежал к ней.

Некогда было соображать, что произошло, из обрывочной речи Эллы уже все поняли, что маггл ограбил её, когда она выходила из ювелирного магазина.

— Он подобрался ко мне бочком и говорит: «Ну, пойдем-ка, домой тебя провожу», — поведала Элла срывающимся от рыданий голосом. — Когда я отказалась, он схватил меня сзади за шею, сдавил так, что мне ни охнуть, ни ахнуть, и давай толкать вперёд, пока не дотолкал до угла магазина. Придавил меня и начал тискать! Ой, мамочки! Потом выхватил из сумки кошелёк, а меня как швырнул с размаху! Я так ушиблась!

Первым среагировал Исидор. Лицемер старый. Миклоса бить не прочь, но и на людях строить из себя благородного защитника тоже умеет. Услыхав его крик, местные колдуны поспешили вслед за ним с криком: «Держите вора!» и пустились в погоню без применения волшебных палочек на глазах у магглов. Толпа пришла в замешательство. Колдуньи постарше повизгивали, сетовали и косились на Эллу; раздавались возгласы «сама виновата» и «профурсетка». Старухи всегда ищут повод, чтобы шкварчать на молодых.

Мнения толпы разделились. Маггловская половина решила, что вор забежал в близлежащий кабак и бросилась туда. Дверь отчаянно трещала, готовая податься и распахнуться, впустить всю ораву. Над головами просвистел камень, послышался звон разбитого стекла, и магглы ринулись на штурм кабака. К ним присоединились столбняки, то есть магглы, стоящие у столбов. К слову, среди магглов существует отдельное сословие — люди, что коротают вечера, прислонившись к столбам. Каждый столб на юго-западе имеет своего завсегдатая, который вынюхивает обстановку и выжидает случая поучаствовать в уличной перебранке.

Вторая половина толпы — все колдуны — остались на месте смотреть вслед бегунам.

Всё моё внимание было приковано к горстке волшебников, которые с криком и ревом летели, как вихрь, крича «Держите вора! Держите вора!» Сначала они бежали как команда, но затем как попало, вперемежку, каждый сам хотел поймать вора и не делить ни с кем добычу. Они сбили с ног нескольких прохожих; улицы, площади и дворы оглашались криками.

В конце концов со стороны мостовой донёсся торжествующий вопль, что вора поймали. Меня осенила мысль. Я побежала. Рванула будто наугад, толком не разбирая дороги. Как заведённая. Ведомая. И не ощущала страха. Варег умчался за мной. От Каменщиков до мостовой пять минут быстрым шагом. Ветер был попутный и грубо подгонял меня вперёд.

Маггл лежал на земле. Толпа с любопытством его окружила; кольцо всё сужалось и сужалось. Мелкие гроздью висели на фонаре, свистели и улюлюкали. Вновь прибывающие колдуны толкались и протискивались вперёд, чтобы поглядеть на маггла, который позарился на деньги волшебницы. Сквозь плотную стену тел я прорывалась вперёд, раздвигая людей локтями и хватаясь за чьи-то плечи.

Я узнала вора: это был Олаф, младший брат Тощего Одо. Его блестящие глаза и взъерошенные космы придавали ему сходство со стервятником. Он лежал, покрытый грязью, с окровавленным лицом, бросая обезумевшие взгляды на лица окружавших его колдунов. Как судачат о нем, Олаф есть незаконнорождённый сын банкира и только наполовину брат Одо. Не любят у нас таких; говорят, обязательно вырастет разбойник с большой дороги.

Толпа вдруг засуетилась. Подмигивания. Перешептывания. Толчки. Оглянувшись по сторонам, я увидела вдалеке Пожирателей; они двигались в нашем направлении. Среди них был Яксли, младший Лестрейндж, брат и сестра Кэрроу, трое неизвестных мне и — слава Немезиде! — профессор Сэлвин.

Когда Пожиратели подошли, толпа недовольно заворчала, но всё таки посторонилась, пропуская вперед наших новоявленных жандармов. Профессор Сэлвин заметил меня и, улыбнувшись, притронулся к шляпе. Его матовое выбритое лицо с красивыми, правильными чертами, всклокоченные волосы и ярко блестящие голубые глаза свидетельствовали о силе и здоровье. Я была рада видеть профессора в добром здравии.

— Это я, господа Пожиратели! — загорланил Исидор, выступив вперёд. — Это я поймал грязного воришку!

Он, похоже, ожидал получить что-нибудь за труды, хотя бы признание и пожатие руки, но Пожиратели все до единого смотрели на него с неприязнью и о чём-то перешёптывались. Толпа смотрела на Пожирателей с этаким недоверчивым прищуром, но кротко ожидала распоряжений. Профессор Сэлвин выступил вперёд и произнёс твердым голосом:

— Как всем вам известно, подобные дела подлежат нашему и только нашему разбирательству. Я доложу о маггле Тёмному Лорду, и он вынесет свой приговор.

Толпа волшебников одобрительно закивала, раздавались возгласы «Правильно!», «Государь разберётся», «Он церемониться не станет!» Про Исидора все уже забыли, только Элла не переставала его благодарить. Он взбодрился, подошёл к магглу, пнул его хорошенько, достал кошелёк и вернул Элле. «Ты бы так о Миклосе заботился! — я подумала. — Лицемерный старикашка»

Толпа тем временем возбудилась не на шутку, поскольку Пожиратели не спешили уносить маггла, и люди принялись сообща пинать маггла и осыпать его проклятиями. Несколько основательных тумаков досталось и тем, кто стоял к магглу ближе всего.

Пока Варег отвлёкся на сестру, донимая её расспросами, почему она гуляет по городу в одиночку и зачем ей тысяча и одно украшение, я двинулась к профессору Сэлвину. Он как раз отошёл в сторону и закурил папиросу. По пути меня осенила полубезумная и при том очень здравомыслящая идея.

Прислонившись к балюстраде на мосту рядом с Сэлвином, я некоторое время наблюдала за толпой, которая выплёскивала свою злобу на подвернувшегося маггла. По выражение лица Сэлвина было видно, что ему тоже не по вкусу народные методы. Я спросила якобы невзначай:

— Профессор, а можно мне забрать его себе?

— Что-что, прости? — он сдвинул брови и сощурил глаза, будто решил, что ему послышалось.

Я кратко изложила ему свою просьбу. Сэлвин — смышлёный профессор, бывают профессора тугодумы, но он не такого пошиба. Притом в его взгляде читался вопрос: «Какую игру ты затеяла?»

— ... нужен Ньирбатору, и чем скорее, тем лучше. Вы разбираетесь в таких вещах лучше, чем кто-либо другой, поэтому я осмелилась обратиться к вам.

— Разумеется, но здесь не тот случай, Присцилла, — как-то неуверенно протянул он. — Нет больше ни инспектора, ни участкового, ни комиссара, ни судебного прокурора. Такие дела подлежат исключительно разбирательству Тёмного Лорда.

— Да я знаю, профессор! Но дело слишком мелочное для него, вы не находите? Или сомневаетесь, что маггла ждёт Авада? Скажите ещё, что Лорд задаст ему трёпку и отпустит, — рассмеялась я от волнения, охватившего меня. — Лорд по-любому казнит его. Негодяй ограбил волшебницу, и то не обычную, а сестру моего жениха. Разве я не могу с ним разделаться?

Сэлвин вытаращил на меня глаза.

— Разумеется... его ждёт Авада... Сестру говоришь? Вот подонок! — возмутился профессор. — Но пойми, Приска, нужно следовать протоколу.

— Какому ещё протоколу? — Моё нетерпение возрастало, нужно было быстро всё провернуть, пока Варег не вздумал полюбопытствовать, о чём мы с профессором так оживлённо болтаем. А то ещё попытается отговорить и подкрепить свои аргументы всевозможными увещаниями морального порядка.

— Несмотря ни на что, он должен предстать перед Тёмным Лордом. — Далее Сэлвин начал подробно выкладывать весь процесс: притащить виновного в подвал дома Бартока, расстегнуть запонку, закатить манжету и позвать Лорда.