— Избавь меня от своих рассуждений по этому поводу, — процедил он.

— Как скажете, милорд.

Повисла продолжительная тишина.

— Итак, раз уж ты так доверяешь мне, — заговорил он вдруг насмешливым тоном, — так скажи на милость: где тебя вчера носило? Катарина сообщила мне, что ты очень шумно взбиралась по лecтнице и с гpoxoтом cкидывала туфли. Говорит, ты чуть ли не умирала, — с ударением на последних словах сказал он. — Кто бы мог подумать, что сегодня ты будешь такой бодрой. По-видимому, особы твоего пола необыкновенно быстро переходят от одной крайности к другой.

У меня челюсть отвисла. Во-первых, оттого, что Лорд так резко сменил тему, во-вторых, от слов госпожи. «Как она могла такое обо мне сказать? Но... если подумать... ему ведь невозможно солгать. Пусть говорит, что угодно, лишь бы он не рылся в её голове, чтобы хуже не стало...»

— Знаешь, Катарина пожаловалась мне на тебя, — продолжал он с откровенным злорадством, неотрывно смотря мне в глаза. — «Сиротка, которой я оказывала благодеяния, выросла бесчувственной и неблагодарной». Н-да, Присцилла.

Я замерла, не произнося ни слова. Слова госпожи кольнули меня. «Мыслимое ли дело говорить такое о своей подопечной... И кому-кому, но Лорду...» А потом мне захотелось рассмеяться. Она почти всегда пребывает в прострации, но заметила такие детали! Может, госпожа идёт на поправку?

Лорд подошёл ближе и буквально навис надо мной. Я не сделала попытку отодвинуться. Да и отступать было некуда. Я же прислонилась к калитке. Но потом луч солнца заслонил мне лицо Лорда, и я отошла левее, чтобы щуриться. Он повернулся всем корпусом вслед за мной. Я улыбнулась.

— Скажешь что-нибудь в своё оправдание? — вяло спросил он.

 — Милорд, это всё пустяки, — ответила я невозмутимо и снова улыбнулась. Лорд удивлённо выгнул бровь. — Я просто хорошо отпраздновала день рождения. Мне же так много теперь, целых двадцать и один.

Лорд смерил меня непроницаемым взглядом. Я поняла, что он не собирается отпускать язвительных реплик, и решила задействовать на практике своё доверие: поведала ему о праздновании в общих чертах, не упоминая всяких неуместных подробностей. Чтобы Лорд не принял меня за праздную девицу, я рассказала, что время зря не теряла, а воспользовалась подходящим местом для проведения двух обрядов. Ради пущего эффекта я напомнила ему, что это благодаря мне дом Мазуревича стал обрядовым местом, и многие молодые ведьмы стали туда захаживать и творить чистейшую чёрную магию.

Немигающиe, как у рeптилии, глаза cледили за мной, и по мере того, как я рассказывала свою эпопею, лицо Лорда постепенно смягчалось, и становилось более оживлённым. К концу моего рассказа он буднично прислонился к калитке, успел и ухмыльнуться, и улыбнуться, и покачать головой, и задумчиво почесать подбородок.

— Могла бы взять «Лучафэрула» как трофей, — произнёс он наконец. — Жалко, книга такая пропадает.

«Да уж. Кому что»

— Милорд, в любой день можно сходить и забрать.

— Вот и сходи, — велел он. — Принесёшь мне.

— Хорошо, милорд.

Я смотрела, как он открыл калитку, нарочно взявшись за самое длинное острие.

— Милорд, а вы видели, что творилось на луговине? Множество кошек — сплошь чёрные да рыжие, и все такие вкрадчивые. Я видела их сразу с целую дюжину.

Лорд остановился и приподнял брови.

— Не было там никаких кошек, Присцилла. Иди проспись.

Пятница, 19 марта

День сегодня выдался солнечный, и под горячим полуденным небом стояла непривычная тишина. Я испытываю то своеобразное чувство облегчения, которое наступает тогда, когда позади осталась тяжелая передряга. И в то же время я чувствую некую опустошенность. Предводителя кентавров больше нет. Стало быть, бояться больше нечего. Но я не была готова к тому, что угроза, едва мелькнув на горизонте, так быстро испарится. И я до сих пор испугана: я впервые увидела, как далеко распространяется могущество Лорда. Далеко, широко, рельефно и очень сочно. На всю луговину.

Стадо кентавров, скорее всего, откочует. Возможно, набредут где-нибудь на стадо Албанского леса, объединятся в своём несчастье и уйдут куда-нибудь в поисках места, куда не простирается рука Лорда Волдеморта.

После завтрака я отправила Агнесе сову и мы договорились встретиться возле часовой башни в Аквинкуме. Сегодня я вдруг ясно поняла, что у меня нет больше подруг и поговорить по душам мне совершенно не с кем. С Варегом видеться неохота. На моём дне рождения он отстранил меня, а прильнул ко мне только под воздействием поганок. О том, чтобы откровенно поговорить о Лорде и кентаврах, вообще речи быть не может; он не поймёт. Жестокое убийство кентавра вывело его из себя. Возможно, его влюблённость охладела. Возможно, я стала ему даже противной из-за того, что не разделяю его сострадания, сочувствия и нравственного негодования. Эти громкие слова не имеют ничего общего с тем, чем я занята и тем, к чему я стремлюсь.

Мы с Агнесой медленно прогуливались под аркадами Аквинкума. Старые вязы бросали на нас косые тени. Она внимательно слушала меня, а я о многом ей поведала: о Лорде, о кентаврах, о неопределённости нашего с Варегом будущего; о многом, за исключением хоркруксии.

— Я думаю, это из-за тамошнего воздуха, — говорила Агнеса, — от земляных испарений в лесу. Кентавры там все становятся со временем такими гордецами. Одни раньше, другие позже, если только не передохнут прежде. Тёмный Лорд всё правильно сделал. Иначе нам бы самим пришлось разбираться с риг-латноком. Ты, как и все наши ведьмы, зачуяла угрозу. Здесь что-то в воздухе носилось. Что-то готовилось. А теперь... — Агнеса зашлась заливистым смехом. — Подарок добротный. А о Вареге не беспокойся. Он порхает вокруг тебя, как шмель вокруг розы. Его попустит.

Мы около двух часов гуляли, а когда Агнеса засобиралась домой, я предложила пойти ко мне. А она как замешкалась, как засомневалась; одним словом, на Агнесу это было не похоже.

— А если Тёмный Лорд в замке? — спросила она, болезненно щурясь от непривычно яркого мартовского солнца.

— Но ты же в прошлый раз не боялась, — я недоуменно заглянула ей в глаза. — Откуда в тебе взялась эта робость?

— А теперь боюсь, — промолвила она непривычным для неё тоном. — После того, что с отцом... Мне лучше не попадаться ему на глаза.

— Со мной ты в безопасности, уж поверь, — я настаивала, инстинктивно убеждённая в своей правоте. — Разве я смогла бы спокойно жить с Лордом под одной крышей, если б он лишил меня единственной подругой? Думаешь, он этого не знает? К тому же, вспомни Игоря на празднике. Он веселился больше всех нас. Ему на дядю наплевать. Думаешь, Лорду нет?

Мы отобедали с Агнесой в обществе госпожи Катарины. Мне показалось, она сегодня чувствовала себя гораздо лучше. Замок испил крови риг-латнока и прогрелся; госпожа тоже почувствовала это и не переставала изумляться тому, как уютно ей спалось в тепле. Присутствие гости тоже подействовало на неё ободряюще, она механически вела себя как подобает и поддерживала учтивый разговор. Госпожа даже похвалила меня за то, что я пригласила Агнесу к нам отобедать и «не пошла дальше невесть куда усердствовать в своём празднике»

Я мысленно простила госпоже те слова о сиротке, неблагодарности и бесчувственности; не могу злиться на неё, ведь она приютила меня и пригрела у себя на груди. Моя благодарность состоит в том, что я приготовлю ей отменное лекарство, а мои тёплые чувства — это надежда, что она придёт в себя и мы снова сможем быть родней в полном смысле этого слова.

Госпожа держала в руках книжицу со жребиями: внутри неё хранится множество билетов с предсказаниями и пожеланиями. Она нередко прибегает к ней, хотя не считает это похвальным занятием, скорее глупой игрой, недостойной настоящей волшебницы. Я считаю, что умные волшебницы не совершают глупостей, как только намеренно и с пользой для себя. На сей раз польза состояла в приподнятом настроении всех участвующих в этой глупости.