– Ольга Михайловна, прошу, входите, – и Михаил выходит из кабинета, смотрит на меня и удивленно спрашивает: – Ольга Михайловна, почему не заходите?

– Я не думала, что вы меня по имени-отчеству называете, – улыбнулась я ему и встала из кресла. Мы вошли с ним в кабинет, он сел за стол, достал мою карточку, которая была у него. Внимательно смотрел на меня, на нее, зачем-то повертел карточку в руках, потом положил ее на стол, снял очки, сразу из серьезного доктора превратился в простого и доброго мальчишку (ой, забыла вам сказать, что он всегда был в очках!). Перемена в его внешности для меня оказалась неожиданной, так как я его воспринимала как очень серьезного, занудливого человека, я неожиданно для себя громко сказала:

– Какой вы, Михаил Александрович, интересный без очков, стали обычным человеком! – и засмеялась.

Он посмотрел на меня и тоже засмеялся:

– Вы хотите сказать, что всё время, пока ходили на психотерапевтические сеансы, воспринимали меня как ненормального человека? А еще вы думали, что я зануда?

Тут уж я совсем растерялась, думаю, он что ли мысли читать умеет, и быстрее, чем мысль додумала, уже выпалила:

– Вы мысли умеете читать?

– Нет, мысли читать не умею, – он улыбался, – могу предположить только, что думает обо мне девушка, которая так усердно сопротивлялась моим действиям во время сеанса. Как вы себя, Оля, чувствуете после наших сеансов? – спрашивает он серьезно, перейдя стремительно к новой теме разговора. Я оказалась к такому переходу неготовой и сидела с открытым ртом. Комично.

– Нормально себя чувствую, – наконец вышла я из стопора.

– Вы сегодня выглядите особенно хорошо, у вас прекрасное настроение, – продолжает Михаил и, глядя мне в глаза (я еще успела подумать: гипнотизирует, как удав кролика), говорит: – У вас сегодня был последний лечебный сеанс со мной. Если вы не возражаете, я предлагаю продолжить наше общение…

Я не дослушала его, быстро говорю:

– Не получится, в понедельник утром я улетаю домой.

– Оля, так это в понедельник, а сегодня пятница, и у нас с вами есть два с половиной дня.

Я хлопаю глазами, как Мальвина, молчу, не знаю, шутка эта такая или серьезно говорит. Он понял, видимо, мои мысли и весело сказал:

– Приглашаю вас сегодня погулять по городу. Мне очень хочется пообщаться с вами вне стен медицинского учреждения (так именно и сказал – вне стен медицинского учреждения). Вы мне интересны как человек и как красивая девушка. Согласны?

Я кивнула головой, а сама не понимала, с чего это вдруг согласилась.

– Оля, вы сейчас можете идти к себе в комнату, я побеседую с ожидавшей приема женщиной. Мне нужно выполнить еще кое-какие поручения и буду готов к нашей с вами прогулке через час. Давайте встретимся на бульваре, недалеко от нашего корпуса, – и назвал время.

Я сидела, как загипнотизированная, потом встала и вышла из его кабинета. Не знаю, что увидела на моем лице та женщина, что должна была войти к нему в кабинет, мне же казалось, что у меня во рту целый лимон, который я уже надкусила.

Оля пришла в наш номер именно с таким выражением лица, как она описала. Я отдыхала после ванн. Увидев ее, участливо спросила, что случилось, почему у нее такое кислое выражение лица. Она мне рассказала о приглашении Михаила погулять по городу.

– Марта Генриховна, я боюсь идти на встречу с ним, – жалобно она говорит мне.

– Почему боишься, Оля? – спрашиваю участливо, – он что, дал повод думать, что обидит тебя?

– У меня ощущение, что он меня загипнотизировал, – чуть не плача она шепчет.

– Вот это полная ерунда, зачем ему тебя гипнотизировать, приглашая на свидание?

– А почему я сразу согласилась? – она сердито мне отвечает.

– Потому что он тебе нравится!

– Что? С чего вы, Марта Генриховна, это взяли? Нравится… – она хлопала глазами и вправду, как Мальвина из фильма про Буратино.

– Знаю, потому что старше тебя, кое-что понимаю в отношениях между людьми. Это раз. А два, об этом мне говорили все твои рассказы после сеансов, твои интонации и оценки Михаила. Но ты молодец, ни разу не сказала прямо о своем чувстве к нему, – засмеялась я и тем самым сбила Олю с толку совсем.

– Вы давно догадались, что он мне нравится? А почему сама я об этом не догадывалась? Так разве бывает? Человек человеку нравится, а он, человек, об этом не догадывается? – еще более удивленно спросила Оля.

– Человек натура не простая, с ним всякое бывает, – ей я отвечаю. – Оля, у тебя мало времени остается до встречи с Михаилом. Ты лучше его используй на прихорашивание, чтобы на свидании с видным молодым человеком, будущим светило психиатрической науки, быть достойной парой, – ласково ей даю совет.

Она села в кресло, сжалась вся в комочек, нахохлилась, на воробья стала похожа, и сердито говорит:

– Никуда я не пойду.

– Зря, никаких причин у тебя нет отказывать себе в общении с интересным человеком, – закончила я разговор и включила телевизор.

Оля сидела еще некоторое время, потом поднялась и ушла в ванную комнату. Освежила себя, нанесла немного косметики на лицо, уложила волосы, улыбнулась мне:

– Марта Генриховна, как вам? – повернулась кругом и весело посмотрела на меня: – Выгляжу достойной парой видному молодому человеку?

– Вполне, но туфельки лучше бы обуть каблучком пониже, как-никак гулять по городу собрались, а не на бал, – пошутила я.

– Ну, уж нет. Пусть будет так. Выше я на высоких каблуках и стройнее. Я пошла, доброго вам вечера, – помахала мне рукой и выпорхнула за дверь.

Я улыбалась и думала: «Пусть девочка погуляет, срок путевки заканчивается, а она, как монашка, прожила. На танцы даже не ходила, отшучивалась, что танцевать не любит, а раз не любит танцевать, то и не научилась. Сидела вечерами на балконе и любовалась видом города, ночным небом, или читала книгу».

Примерно через час как Оля ушла на свидание с Михаилом, разразилась гроза небывалая. Гром грохотал, сверкали молнии, лил дождь, быстро перешедший в ливень. Не волновалась я часов до десяти вечера. Ждала Олю, но не беспокоилась, понимала – она в городе не одна, а с мужчиной. Ночь для меня была бессонная – Оля ночевать не пришла.

А дальше, как уже не раз в моем рассказе бывало, слово лучше дать самой Оле.

– Встретились мы с Михаилом на бульваре. Я ждала его недалеко от нашего корпуса, думала, он из него выйдет. Прогуливалась вперед-назад, не уходя далеко по аллее. Ко мне уж пару раз приставали с предложениями пойти погулять мужчины. Начала сердиться, что же это такое, пригласил девушку на встречу и опаздывает, решила: пять минут подожду и уйду! Стою лицом к корпусу и смотрю на двери, чтобы его не пропустить. Голос раздался за моей спиной:

– Добрый вечер, Оля. Извините, немного задержался, не успел закончить все дела. Великодушно простите.

Разворачиваюсь лицом к нему и вижу перед собой элегантного мужчину в светлых брюках и рубашке, в руках у него цветы и коробка конфет, и всё это он мне протягивает:

– Прошу, примите, это вам, Оля, – улыбается счастливой улыбкой. – Спасибо вам, что вы пришли. Боялся я, что вы побоитесь прийти. – И не дав мне ничего ответить, продолжил: – Пойдемте гулять. Я понимаю, что вы город посмотрели, но тот, который туристам показывают, а я хочу показать свой город, который я люблю, – протягивает мне руку, ласково улыбается и говорит: – Идемте.

Мы медленно шли по аллее, молчали, потом он так же, как и вы, Марта Генриховна, мне сказал:

– А туфельки, Оля, лучше бы обуть каблучком пониже, удобнее было бы гулять.

Я засмеялась, он спросил недоуменно:

– Я что-то смешное сказал?

– Нет, не смешное, а именно так сказала Марта Генриховна, когда увидела меня в этих босоножках. Он спросил, кто такая Марта Генриховна, я ему рассказала о вас и в конце добавила:

– Марта Генриховна, ваша коллега, она психотерапевт и психиатр.

Михаил засмеялся и мне ответил: