Кунал игнорировал надежду, которая тихо нашептывала, что Эша не может быть Гадюкой – что она неспособна ею быть. Дурак бы он был, если бы прислушался. Он и так выставил себя болваном.
И тут раздался резкий треск. Кунал стремительно развернулся: инстинкты толкали проверить, в чем опасность. Он ринулся к источнику шума.
Неужели вернулся тигр? Или что-то случилось с Эшей?
Ему нужно вернуть ее в Крепость живой.
Кунал бежал на звук, но быстро понял, что все в порядке, за исключением большой ветки, упавшей на утоптанную тропку. Он уставился на нее. Ветку аккуратно срезали при помощи обезьяньей ловушки.
Священное копье Солнечной девы!
Он помчался к их лагерю у баньяна, обгоняя ветер. Он сделал именно то, чего не должен был, – позволил себя отвлечь. Пусть даже на минуту.
Минута – все, что понадобилось Гадюке. Оказавшись на пустой поляне и увидев то, чего и ждал, он проклял себя. Все пропало – и сверток, и девушка.
Он уловил в нескольких шагах впереди взмах ее уттарьи цвета слоновой кости и свернул туда, прыгая через листья и ветки и преследуя струящийся в воздухе хлопок. Она убыстрила бег.
Кунал напряг все силы, используя каждую каплю скорости, и ухватил конец уттарьи. Полоса ткани соскользнула, но запуталась вокруг ее плеч и туловища, отшвырнув Эшу назад.
Она остановилась. Рот открылся идеальным «О», вторя распахнутым в неверии глазам. Она не ожидала, что Кунал ее схватит.
Уттарья свалилась с ее головы, и буйная грива кудрей разметалась по ветру, закрыв изумленное лицо.
Но в следующий миг удивление угасло, и она обернулась к Куналу с угрожающей ухмылкой, которая расплывалась все шире. Ни следа не осталось от кроткой, милой, послушной девушки-торговки.
Скрестив с ней взгляды, Кунал понял: фарс окончен и началась игра. Они не обменялись ни словом, но Кунал спинным мозгом почувствовал, что они поняли друг друга: Эша будет убегать, а он – преследовать ее.
Не сводя с него глаз, в которых полыхала угроза, она сняла уттарью и отбросила прочь. Может, у Кунала разыгралось воображение, но ему почудилась тень сожаления на ее лице. Кунал подался вперед, чтобы схватить, сразиться, не дать ей уйти!..
Ноги ожгло болью, и он рухнул, распластавшись среди узловатых корней, которые опутали весь лес. Когда он, невольно морщась, поднялся на ноги, Эши уже и след простыл. Блеснула натянутая над тропой металлическая проволока – так вот почему он упал!..
Она подготовилась. Она спланировала каждый миг.
Кунал замер, комкая уттарью, которая хлопала и рвалась у него из руки на ветру.
Глава 15
Поздним утром, идя по древесным зарубкам с тугим комком уттарьи в руке, он таки добрался до лагеря. Солдаты, сидевшие у очага, наградили его изумленными взглядами.
Когда Кунал увидел, что его дождались, камень на душе стал чуть легче. Конечно, они договорились держаться вместе, пока не пройдут лес, но Кунал не был уверен, что Ракеш станет соблюдать договор.
– На тебя что, Гадюка с дерева свалилась? У тебя поэтому вся ночь ушла на то, чтобы облегчиться? – поддразнил Лакш.
Кунал вперился в него взглядом, чувствуя, как ярость вскипает внутри так, что дышать трудно. Лакш мгновенно подался назад и вскинул руку, останавливая Ракеша.
– У него тот самый взгляд, парни, – констатировал Лакш.
– Я не боюсь взглядов Дхагана. Будто он может меня напугать этими своими… – Ракеш помахал рукой, – …глазками.
Но Ракеш отступил, теребя кудрявую прядь.
Кунал уже достиг точки невозврата, о которой предупреждал дядя, и ему понравилось.
Контроль.
Кунал попытался подавить гнев, но он вспыхнул еще жарче. Молча протопав по углям гаснущего костра, он расчистил прямую дорожку для своей маленькой скатки, впихнул уттарью в свой сверток и сел, мрачно глядя в никуда.
Кунал так не злился много лун – точнее, лет.
Каким же тупоголовым идиотом он был, думая, что может одержать верх над Гадюкой.
– А теперь он выглядит так, словно кто-то украл его конфетку, – усмехнулся Лакш.
Ракеш глумливо ухмыльнулся и открыл рот, но теперь Амир предупреждающе покачал головой.
– Рот закрой. Вы-то чем занимались? Дрожали себе в палатках, слушая лес, и шевельнуться боялись? – поинтересовался Кунал.
Ракеш с головы до ног стал дивного багрового цвета, а Лакш присвистнул и заорал, что пора сворачивать лагерь. Кунал сидел на месте, ощущая, как его ярость идет на убыль и трансформируется. Она балансировала на грани чувства, которое он не пускал в душу годами, – грусти.
Он знал, кто такая Гадюка, – явное преимущество в этой игре. И должен был ощущать решимость, определенность.
Как солдат, на первое место он обязан был ставить долг перед генералом, армией и только потом – перед собой. Таков порядок вещей. Но Кунал сохранил свои идеалы, и сейчас он боролся с собой, не в силах совместить вбитые годами службы принципы Крепости и личный кодекс чести.
Дело было не только в том, что Кунал упустил ее, но и в том, что он наконец-то узнал, без тени сомнения: Эша – Гадюка и его заклятый враг.
Если он хочет стать командующим, то должен схватить Гадюку и притащить в Крепость, даже несмотря на то что она спасла его жизнь.
Он бы не страдал сейчас муками выбора, если бы не ее поступок.
Или она и это спланировала?
Он свирепо наступил на ветку, валяющуюся на пути, испугав остальных.
Кунал поднял сломанную ветку и повертел, чувствуя тяжесть древесины, а потом с силой опустил вниз, ломая о колено. В руках осталась острая зазубренная палка. Он вытащил мачете и начал остругивать кончик, щепка за щепкой, заостряя его до предела.
Она – ключ к его будущему повышению до командующего. И все.
Кунал осмотрел заточенный конец палки и, пробуя остроту, провел им по предплечью. На коже набухли капли крови.
Контроль.
Глава 16
Эша мчалась, пробиваясь сквозь паутину ветвей и листьев, словно хотела обогнать ветер. Сердце гулко бухало в груди и от усталости, и от мыслей о том, что она едва-едва спаслась.
Она замедлила бег, и от смены темпа тело заныло, готовясь развалиться на части. Зацепившись сандалиями о корень, Эша споткнулась и неловко упала, ударившись голенями. Здесь, у опушки Тея, почва стала не такой мягкой – вдали уже виднелись низкие плавные холмы и долины центральной Джансы.
Никогда прежде она так не напрягала силы, не покрывала двухдневное расстояние меньше чем за день, но ее гнало вперед осознание, как близко к ней подобрался Кунал. Узнавание и страх в его глазах в миг, когда поймал ее уттарью… Частице Эши это понравилось, более того – она упивалась ролью Гадюки после недель путешествия инкогнито.
Эша счистила впившиеся в ладони камушки, отерла руки о грязные порванные штаны. Вода из фляги на вкус была нектаром – хоть эту часть плана Эше удалось выполнить без проблем. И ей повезло вернуться вовремя и увидеть спуск солдата. Вот только свою сумку она бросила на виду.
Эша могла проклинать себя тысячу лун подряд за такую беспечность. Если бы подобное совершил кто-то из ее группы мятежников, она заставила бы провинившегося бегать вокруг городской стены Матхура до посинения.
Она стояла, оцепенело глядя, как он достает ее меч из сумки… Проволока предназначалась тигру, но неожиданно пригодилась для побега от солдата. Если бы не она, Эша бы не вернула сумку.
Эша поглядела вперед, на неясный силуэт города, приютившегося между холмов над Теем. По меньшей мере еще день пути, причем по крутому подъему.
Эша попыталась встать, но тут же поняла, что застряла. Она обшарила сумку в поисках лунной булавки, чтобы отцепить ремешок сандалии от ветки, но так ничего и не нашла. Эша раздраженно вывернула сумку на колени и начала рыться в вещах, в то время как холодок ужаса полз по спине.
Булавка пропала.
Эша свирепо выругалась. Идиотка. Она конченая идиотка.
Ей в голову сразу пришло самое худшее. Что, если солдат нашел булавку? Если он что-то знал о Клинках, то узнает украшение. А если ума у него хватает, то он сумеет сложить головоломку. Итак, Гадюка работает на Клинков.