– Свободен, как птица.

Бекетт пристроился за ней, заметно сдувшись от ее уверенного спокойствия.

– Где он?

– Когда я последний раз его видел, шел пешком по дороге. Как Гидеон?

– Все еще в операционной.

– Ты нашла его папашу?

– Он уже в больнице.

– Бухой?

– Угу.

Оба избегали очевидного. Бекетт подобрался к нему первым.

– Они тебя ждут.

– Те же самые?

– Другие.

– Где?

– В конференц-зале.

– О господи…

– Ну да, знаю.

Конференц-зал располагался рядом с помещением для инструктажа и имел стеклянную стену. А значит, сотрудники полиции штата хотели, чтобы она оставалась у всех на виду. Хотели, чтобы все коллеги ее хорошо видели.

– Похоже, что за нас решили взяться всерьез.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, они вошли в помещение для инструктажа. Разговоры тут сразу же стихли, и все уставились на них. Элизабет явственно ощущала недоверие и осуждение, но постаралась отключиться. Да, отдел поджаривали по полной программе. Газеты словно с цепи сорвались, и множество народу затаили злобу. Элизабет прекрасно все это понимала, но не всем приходилось входить во тьму и делать трудный выбор.

Она знала, кто она такая, и в себе не сомневалась.

Хотя копы в конференц-зале были полными чужаками. Элизабет увидела их через стекло – оба значительно старше ее, суровые и неприступные. Оба при оружии, со значками штата, они пристально смотрели на нее, пока она лавировала между письменными столами.

– Капитан! – Остановилась возле Дайера, застывшего в ожидании у самых дверей. – Это ведь не те же самые следователи.

– Гамильтон и Марш, – подтвердил Дайер. – Слыхала про них?

– А должна была?

– Это натуральные головорезы, Лиз, политизированные и результативные. Не советую с ними расслабляться.

– Не буду.

– И все же ты без адвоката…

– Верно.

– Он говорит, что ты с ним так до сих пор и не встретилась, на звонки не отвечаешь, не перезваниваешь…

– Да все нормально, Фрэнсис.

– Давай все перенесем и вызовем адвоката. Скандал беру на себя.

– Я уже сказала: все нормально.

Элизабет прикоснулась ладонью к его щеке, после чего открыла дверь и вошла внутрь. Оба следователя стояли у другого конца длинного стола. Один легонько барабанил пальцами по полированному дереву; другой скрестил руки на груди.

– Детектив Блэк, – начал тот, что повыше ростом. – Я специальный агент Марш. А это специальный агент Гамильтон.

– Да мне все равно, кто вы такие. – Выдвинув стул, Элизабет решительно уселась.

– Очень хорошо. – Тот, которого звали Марш, тоже сел. Другой слегка выждал и последовал его примеру. Ни единого доброго взгляда, оба не смягчились ни на миг. – Вы понимаете, почему у вас есть право на адвоката?

– Давайте просто перейдем к делу.

– Очень хорошо. – Марш подтолкнул к ней по столу бланк с перечислением ее прав по правилу Миранды[13]. Элизабет без единого слова подмахнула его, и Марш затолкал его в папку. Потом поднял взгляд на Дайера и махнул на свободный стул. – Капитан, не желаете присесть?

– Нет. – Дайер стоял в углу, скрестив руки на груди.

Все взгляды из-за стекла были направлены в их сторону. Вид у Бекетта был такой, будто его сейчас стошнит.

– Ну хорошо. – Марш включил магнитофон, назвал дату, время и фамилии всех присутствующих. – Данный допрос имеет отношение к применению огнестрельного оружия, в ходе которого погибли Брендан и Титус Монро, родные братья, которым на момент смерти исполнилось тридцать четыре и тридцать один год соответственно. Детектив Блэк поставлена в известность о своем праве на адвоката. Капитан Дайер присутствует исключительно в качестве свидетеля и участия в допросе не принимает. А теперь, детектив Блэк… – Марш с ничего не выражающим лицом сделал паузу. – Я хотел бы, чтобы вы изложили события, произошедшие пятого августа сего года.

Элизабет переплела на столе пальцы.

– Я уже давала объяснения, касающиеся данного вопроса. У меня нет ни изменений, ни дополнений.

– Тогда будем считать, что данное обсуждение ставит своей целью прояснить некоторые нюансы и оттенки. Мы просто хотим немного лучше понять, что же тогда произошло. Я уверен, что вы должны отнестись к этому с пониманием.

– Хорошо.

– Мне бы хотелось более подробно услышать о том, как вы оказались в доме, в котором погибли братья Монро. Ченнинг Шоур на тот момент числилась пропавшей уже около полутора суток. Верно?

– Сорок часов.

– Простите?

– Не около полутора суток. Сорок часов.

– И полиция активно участвовала в поисках?

– Были предположения, что она просто сбежала из дому, – но да. У нас имелось ее описание, и нас привлекли по полной программе. Ее родители приехали в отдел. Они очень беспокоились.

– И публично пообещали вознаграждение?

– И еще выступили по местному телевидению. Они были очень убедительны.

– А вы сами считали, что она просто сбежала?

– Я считала, что ее похитили.

– На основе какой информации? – спросил Марш.

– Я пообщалась с ее родителями и побывала у нее дома, в ее комнате. Опросила друзей, учителей, воспитателей. Никаких признаков злоупотребления алкоголем или наркотиками. Ее родители, конечно, не идеал, но тоже ничем не злоупотребляют. Молодого человека у нее не было, ничего необычного в ее компьютере тоже не нашлось. Она собиралась поступать в колледж. Это был совершенно нормальный, психически устойчивый ребенок.

– И это было единственное основание для подобного суждения?

– У нее было розовое постельное белье.

– Розовое постельное белье?

– Да, розовое. Плюшевые зверюшки. – Элизабет откинулась на спинку стула. – В жизни беглецов обычно не бывает ничего розового, мягкого и пушистого.

Гамильтон так уставился на Элизабет, словно она сказала какую-то непристойность. Марш поерзал на стуле.

– И через какое-то время Ченнинг обнаружили в подвале заброшенного жилого дома на Пенелоуп-стрит.

– Да.

– Как бы вы описали этот район?

– Гадюшник.

– Опасный?

– Да, недавно там было несколько перестрелок.

– А убийств?

– Тоже было дело.

Марш подался вперед.

– Почему вы зашли в этот дом в одиночку? Где на тот момент находился ваш напарник?

– Я уже это объясняла.

– Объясните еще раз.

– Было уже поздно. Мы занимались поисками Ченнинг Шоур с пяти утра. Очень устали. Бекетт поехал домой принять душ и немного поспать. Я решила выпить кофе и перехватить чего-нибудь в закусочной для автомобилистов. Мы договорились встретиться снова в пять на следующее утро.

– Продолжайте.

– Я получила по радио вызов от диспетчера – меня попросили проверить сообщение о какой-то подозрительной деятельности в заброшенном доме на Пенелоуп-стрит. В сообщении отмечалось, что в подвале что-то происходит, вроде как слышны крики. В другой ситуации я не стала бы принимать такой вызов, но ночка выдалась тяжкая. Наши буквально разрывались на части.

– Как это, разрывались на части?

– В тот день закрылась аккумуляторная фабрика – город потерял три сотни рабочих мест, хотя ему и трех-то терять не по карману. Начался бунт. Жгли машины. Народ рассвирепел. Полиции пришлось распылять ресурсы.

– Где находился в тот момент детектив Бекетт?

– Он человек женатый, у него дети. Ему нужно было время.

– Итак, вы отправились совсем одна в опасный район, а потом – в дом, из которого, согласно сообщению диспетчера, слышались крики?

– Совершенно верно.

– И не вызвали подкрепление?

– Нет.

– Это нормальный порядок действий?

– Так и день был не совсем нормальный.

Марш побарабанил пальцами по столу.

– Вы выпивали?

– Этот вопрос оскорбителен.

Марш двинул по столу листок бумаги.

– Вот рапорт о происшествии, составленный вашим непосредственным начальником. – Он бросил взгляд на Дайера. – Тут говорится, что после стрельбы вы были дезориентированы. Временами вообще ни на что не реагировали.