— Что, всё так плохо?

— Ещё хуже. Я пойду туда, в угол, — он слез с табурета и взял стакан. — Ещё пару таких же принесёшь мне туда?

— Да о чём речь, Бен.

Когтяузер не глядя выложил на стойку несколько скомканных банкнот и побрёл к угловому столику. Бегемот профессионально отработанным движением смёл деньги в карман фартука и сказал в спину единственному в такой ранний час посетителю:

— Не беспокойся ни о чём, Бен, я пригляжу за тобой.

Время шло, другие посетители приходили и уходили, а Когтяузер так и сидел на месте, сгорбившись, словно от непосильного груза, и цедил виски. Гаспар правильно понял, что у Бена намерение напиться до забытья, поэтому он и расплатился вперёд. Бармен знал очень многих копов и знал их меры выпитого. А если не знал, то с опытом научился приблизительно определять «алкогольную вместимость» посетителя. Нельзя сказать, что Бен тут часто «нажирался», поэтому Гаспар прикинул по комплекции и по его настроению.

День клонился к закату, сумерки постепенно заполняли и до этого не слишком светлое помещение. Когтяузер пил и жалел себя. Чем больше пил, тем больше жалел. Он ругал себя за то, что поверил коварной красавице. Но одно дело фанатеть сидя в концертном зале, издали обожая своего кумира, и совсем другое — оказаться рядом, да ещё в ситуации, когда кумир нуждается в твоей, именно твоей, помощи. Неудивительно, что он потерял разум и осторожность хищника. Тем более, что чутьё всё-таки говорило ему, мол, не может быть всё так хорошо. Вот и получил он за свою доверчивость. Как только Газелле поняла, что больше в нём не нуждается — мигом забыла о его существовании. Устала она, видите ли!.. «Это ваши проблемы, мистер Когтяузер».

Слёзы, одна за другой, скатывались по полоскам на его пухлых щеках. Пустые стаканы сменялись полными. Он по-прежнему не представлял себе, что ему теперь делать.

***

Зато гепардиха Лонгтэйл отлично знала, что ей нужно было делать. От отеля до участка она бежала с такой скоростью, что лис безнадёжно отстал уже на первых тридцати метрах. В участке же она прямым ходом рванула на второй этаж, в лабораторию.

Четверо или пятеро зверей в ослепительно белых халатах расхаживали там, то и дело наклонялись над всякими таинственными приборами, что-то с ними делали, а потом с деловым видом шли к компьютерам и принтерам. Гепардиха перевела дух, огляделась и пошла в угол комнаты, к столу, где стоял самый большой монитор. За этим столом, скрытый экраном, сидел начальник лаборатории, енот Пол Лоскун.

— Привет, повелитель пробирок, — улыбнулась ему Флавия.

— А? — увлечённо что-то печатавший зверь дёрнул головой, очки, бывшие на лбу, вернулись на нос. — А, это ты, Флавия, привет-привет.

— У меня для тебя работа, — гордо сказала она, словно величайшую реликвию протягивая мешочки с собранными уликами.

— Ох, знала бы ты, сколько вас тут приходит ровно с такими же словами! Ну, отдай кому-нибудь, вон, хоть Эльзе…

Енот хотел уже вернуться к своей работе, но Флавия помотала головой.

— Нет, Пол, Эльзу я, конечно, тоже люблю, но тебя люблю больше. И вот это я могу доверить только тебе, — она возложила два мешочка прямо посередине клавиатуры.

— И что это такое? — енот заинтересованно повертел в цепкой лапе с ловкими пальцами мешочек с одним волоском и мешочек с несколькими шерстинками.

— Так это ты мне скажи, что это такое и какому зверю принадлежало. Желательно с фамилией, именем и домашним адресом.

— Ну, ты размечталась, — улыбнулся Пол и встал из-за стола.

— Я же знаю, что ты маг и волшебник.

— Ну, ладно, сделаю, — польщённо сказал он.

— Только мне срочно!

— Вот хоть бы раз пришёл кто-нибудь из ваших и сказал: «Да колупайтесь сколько угодно, мне не срочно!» — беззлобно фыркнул енот.

— Вот в следующий раз так и скажу.

Оба рассмеялись, понимая, что это никогда не случится.

— Завтра, устроит?

— Отлично! — просияла Флавия.

— Вечером.

— Э-э, нет, давай утром!

— Да ты наглеешь, красавица!

— Я не наглею, мне очень-очень нужно! Потом проси всё, что хочешь! Ну, пожалуйста, Пол!

Она состроила «мордочку котёнка», которая не раз выручала её, заставляя кого-нибудь (особенно самцов) делать то, что ей нужно. Даже на Буйволсона эти огромные круглые глаза действовали. Подействовали и на Лоскуна. Тот вздохнул:

— Не раньше обеда. Ты же хочешь полную информацию.

— Ну, ладно, пусть к обеду, — со вздохом согласилась гепардиха, но на всякий случай моргнула ещё пару раз. Нет, енот остался непреклонен, хоть и заворожённо глядел на неё снизу вверх:

— Принесу тебе заключение завтра, ровно в два часа. Кстати, ты сказала: проси всё, что хочешь. В пятницу пойдёшь со мной в кино!

— Ладно, договорились!

Она улыбнулась, чмокнула его в макушку и исчезла. Пол усмехнулся, поправил очки и пошёл к своему супер-микроскопу, который единственный стоял в чехле.

…Лонгтэйл вернулась в «клоповник», где Ник, всё ещё тяжело дыша, печатал протокол допроса Газелле. Она уселась на стул и вытянула задние лапы.

— Ух, устала я… — выдохнула она.

— А я не устал? — проворчал лис. — Никогда за девчонками не бегал, нечего мне и в старости начинать!

— Ой, старикашка! — рассмеялась Флавия. — Ладно, к делу. Какие у тебя впечатления от нашей потерпевшей?

— Разнообразные. Знаешь, она точно пыталась меня очаровать.

— Неудивительно, — кивнула гепардиха. — Похоже, Бен на это и повёлся. Весь участок знает, что он её фанат. По крайней мере, был… Но ты же не поведёшься?

— Я, что, дурак? — и он тут же продолжил, заметив, как Флавия вздёрнула бровь: — Нет, я не в том смысле. Бен не дурак, просто он… не искушённый самец. Он понятия не имеет, до чего могут дойти самки, когда хотят чего-то добиться от самца.

— Ладно, проехали. Так что ты ещё заметил?

— У неё богатый, просто роскошный номер. Ну, я понимаю, что гонорары немаленькие, то, сё… Но не слишком ли много всего?

— Кто-то ей ещё приплачивает? Хм, может быть, может быть… — Лонгтэйл задумалась, поигрывая хвостом. — Знаешь, а я ведь кое-что слышала тогда… В тот день, когда капитан уволил Бена. Посмотри, есть ли это в деле: она отказывается назвать того, с кем встречалась в день кражи.

Ник перелистал немногочисленные протоколы.

— Нет, ничего такого нет. Вот, последняя бенова запись: «сходить к Г., спросить про часовой разрыв в расписании дня».

— Как думаешь, она могла встречаться со своим спонсором?

— Ну, а с кем ещё? Наверняка, это его она так тщательно прячет, что даже готова пожертвовать побрякушками в полмиллиона, только чтобы о нём не узнали. Наверняка, он может дать ей ещё больше.

— Предположим, как версию, — гепардиха взяла карандаш со стола и задумчиво прикусила его. — Но, если он такой богач, зачем ему красть её украшения?

— А вдруг он криминальный авторитет и не красть просто не может? Или вообще, кража с ним никак не связана?

— То есть, кто-то другой воспользовался моментом, пока она любезничала с кем-то, где-то?

— Тогда этот другой должен был знать, что её нет в номере именно в это время.

— А если встреча со «спонсором» была подстроена?

— То есть, этот таинственный спонсор знал, что готовится кража, и просто выманил Газелле из номера…

— Но, опять, зачем спонсору эта кража?!

— Да спонсор мог и не знать… — задумчиво сказал Ник. — Допустим, он назначил встречу Газелле, кто-то узнал об этом и подсуетился.

— В любом случае, получается, что спонсор и вор могут быть знакомы. Более того, возможно, и сама Газелле знакома с вором.