— …Вам нехорошо, Кирилл Кассианович? — моментально сменил тон Круглов, с беспокойством склонившись над ним.

— Николай Петрович, — ослабевшим голосом сказал маг, — отведите меня к Селиванову, будьте добры.

— Вам так понравилось в нашем морге?

— Пожалуйста… — Кирилл шутку не поддержал, и Петрович понял, что дело серьёзное. Он поднял Котова, поддерживая за локоть, и отвёл вниз.

— …И снова — здравствуйте, — усмехнулся Борис, увидев вошедших. — Как вы себя чувствуете, господин Котов?

— Я в порядке, спасибо. Я хочу спросить. Вы находили тут… палочку?

— Палочку? — вытаращился на него Селиванов. — Какую ещё палочку? …Кишечную?!

— Нет, нет… Такую… деревянную. С палец толщиной и длиной сантиметров двадцать.

— Ах, эту! — с явным облегчением махнул рукой Борис. — Она под столом валялась. Я подумал, что это просто кусок ветки за кого-то из вас зацепился, и выкинул её…

— Вы её сломали?! — с беспокойством воскликнул Кирилл.

— Да нет. Просто в ведро мусорное бросил, — в недоумении патологоанатом показал, куда именно.

— …А в чём дело-то? — спросил он, наблюдая, как Кирилл бросился к мусорке и выхватил оттуда «кусок ветки».

Котов не отвечал, он внимательно осматривал свою волшебную палочку под яркой лампой, ощупывал её и разве что не обнюхивал. Борис вопросительно глянул на Круглова, но тот тоже ничего не понимал и пожал плечами. Убедившись, что всё в порядке, Кирилл вновь повернулся к Селиванову и Круглову, и было заметно, что, завладев «невзрачной деревяшкой», он стал самим собой: уверенным, спокойным, чуть ироничным.

— Большое Вам спасибо, герр доктор, — Котов пожал Борису руку. — За всё.

— Да пожалуйста, — пожал плечами тот.

— Теперь я готов, — обратился колдун к Петровичу, — идёмте, герр майор.

Они вышли из прозекторской. И вдруг Кирилл опять встал. Его манера резко останавливаться и внезапно менять направление движения стала раздражать Круглова.

— Ну, что на этот раз, профессор?

— Где тот человек, которого задержали в подвале? …Пряхин?

— Какого чёрта тебе от него ещё нужно?! Он же и так из-за тебя слова сказать не может!

— Вот я и хочу, чтобы он заговорил, — невозмутимо сказал Котов.

Николай Петрович, человек старой закалки, сдержался, стиснув зубы. Он пошёл вперёд, направляясь к камерам. Но даже сам себе майор ФЭС не хотел признаваться, что ему было интересно ещё раз посмотреть, что будет делать этот, невесть откуда взявшийся, очень необычный брат обыкновенного Кости Котова.

Волшебник открыл узкое окошко «кормушки» в двери камеры Пряхина и заглянул внутрь. Задержанный неподвижно лежал на койке. Кирилл направил на него волшебную палочку и тихо произнёс отменяющую формулу: «Фините Инкантатем». Выпрямившись, он посмотрел на майора. Сначала за дверью было по-прежнему тихо, но не успел Круглов иронично сказать: «Ну, и что?» как Пряхин соскочил с лежанки. Почувствовав, что голос к нему вернулся, он испустил долгий воющий вопль и заорал: «Выпустите меня!» Майор покосился на дверь камеры и задумчиво потёр затылок, явно подумав, а не зря ли задержанному дар речи вернули. Колдун же направил палочку теперь в лицо Николаю Петровичу, и чётко, негромко, уверенно заговорил:

— Я приказываю тебе, забудь то, что видел в подвале. Ты видел только, что преступник упал, а девушка встала. Книга погасла сама. Вот это ты видел. Забудь всё то, что я делал в подвале. Забудь, что я сделал сейчас. Я приказываю тебе. Забудь! — последнее слово сопровождалось быстрым круговым взмахом палочки.

Лицо майора приобрело растерянное выражение. Он часто заморгал, словно только что проснулся, затем с силой потёр лоб. Кирилл очень тщательно спрятал палочку, и участливо спросил:

— Так что вы хотели у меня узнать, Николай Петрович?

— А… Нет. Странно… Ты видел, почему в подвале Пряхин вдруг стал задыхаться и упал?

— Наверное, аллергия. На пыль. Там же полно было пыли. В подвале.

— А, да. Полно пыли. Аллергия. Да. Наверное. А почему он замолчал?

— Ну, удушье же. Аллергическое. Бывает.

— А сейчас почему орёт, как… белый медведь в тёплую погоду?

— Так продышался, приступ и кончился.

— Хм… — растерянное выражение постепенно сходило с лица Круглова.

— Что-то ещё хотите спросить? — Кирилл чувствовал, что контролирует ситуацию, и поэтому продолжал доброжелательно улыбаться.

— А скажи, Кирилл, ты какой предмет преподаёшь в своём институте? Мне кажется, это что-то связанное с психологией, верно?

— Пожалуй, вы правы, — кивнул колдун, скрыв усмешку, — психология — самое близкое понятие.

…Круглов и Котов, болтая уже как давние приятели, вернулись в комнату отдыха. Костя даже глазам не поверил. Но не успели они расположиться за чашечкой кофе, как на пороге появился охранник камер задержанных:

— Товарищ майор, задержанный Пряхин требует, чтобы его допросили.

— Даже требует? — усмехнулся Круглов. Затем встал и с сожалением бросил взгляд на кофейник. — Ну, что ж, уважим его требование. Давайте его в допросную.

Братья Котовы следили за допросом из-за зеркала. Пряхин говорил очень подробно. Кирилл, конечно, знал, для чего проводился тот ритуал, а Костя слушал со вниманием. И наконец речь зашла о том, как колдун-самозванец на середине заклинания вдруг почувствовал, что не может ни говорить, ни дышать. Костя покосился на брата. Тот усмехнулся. Тогда капитан воззрился на майора, ожидая, как тот отреагирует. Но Круглов невозмутимо кивал.

— …Эй, Касьяныч, ты что с майором сделал?

— Я ж говорил, чтобы вы вышли, Костя. Нельзя, чтобы маглы, то есть неволшебники, видели магию. Это нарушает Статут секретности.

— А как же я?

— А ты наша кровная родня. Тебе можно. Если только болтать не станешь.

— А тогда — что?

— Ты собираешься кому-то рассказать? — с подозрением спросил Кирилл.

— Ну, нет, конечно. Всё равно, никто мне не поверит. Просто интересно, что бы было.

— То же, что и с майором Кругловым. Мне пришлось бы стереть тебе память, — серьёзно сказал маг.

— Ты стёр Петровичу память?! Совсем?!

— Не совсем. Раньше заклинание действительно стирало не только память целиком, но и личность. Потом его усовершенствовали, и теперь можно устранять только нежелательные моменты. Я велел Петровичу забыть, что он видел, как я колдовал. Немного подправил воспоминания, и всё. Минимальная выборочная коррекция памяти — вот как это заклинание теперь называется. Но всем привычнее именовать по-старому, Заклятие Забвения.

— Круто, — выдохнул Костя. — Иногда, наверное, это может быть жутко полезным… Если бы я был колдуном, это заклинание я выучил бы одним из первых…

— Я даже больше тебе скажу, — усмехнулся Кирилл. — Возможно, именно это заклинание чаще всего произносится колдунами в мире неволшебников.

— Значит, теперь майор никогда не вспомнит, что ты заколдовал Пряхина?

— Не вспомнит. Коррекция необратима.

— Ясно… — промолвил Костя задумчиво, а потом сменил тему: — Знаешь, я удивился: вы вернулись и болтали, словно сто лет знакомы.

— Ну, да. Мне он понравился, ваш майор. Скала-мужик, да ещё и с мозгами. И с юмором.

— Вот, и я возвращаюсь к тому вопросу: может, останешься работать у нас?

— Я обещаю, Костя, что серьёзно подумаю над этим. Ты же понимаешь, мне, волшебнику, будет трудно всё время скрывать свою сущность, если я буду здесь работать вместе с вами. Кто-нибудь всё равно заметит. …И кстати, что это за девушка ворвалась ко мне, пока я спал? Оксана.

Его брат широко улыбнулся:

— Оксана? Отличный эксперт, очень умная, хоть и красотка-блондинка. Она тебе понравилась?

— Хм… На самом деле, не знаю. Я ведь её не видел.