— Отстань, завтра всё сделаем, отстань, какая помощь среди ночи, Рон…
И тут он аж подпрыгнул в кровати, моментально проснувшись: «РОН?!»
Рыжий, тощий, длинноносый, в веснушках — кто, кроме него, это мог быть?! Он стоял прямо перед ним, укоризненно качая головой и прижимал палец к губам. Гарри бешено закивал, нацепил очки и схватил его за руку, убедившись, что это не призрак.
— Одевайся живо и иди за мной!
Поттер мгновенно переоделся, схватил палочку и посмотрел на «Рона». Ну, а в кого ещё было оборачиваться Эйнару? Не в девушку же…
— Давай сюда, у меня плащ-невидимка…
— Да я свой возьму, — не задумываясь, выпалил всё ещё обалдевший Гарри и выдернул из-под матраса плащ. Оба волшебника надели плащи и, держась за руки, помчались в подземелья. Ну, а дальше всё было как всегда. Эвергрин открыл комнату, пропустил Гарри вперёд и, пока тот озирался, закрыл стену. Сдёрнул с него плащ, не давая опомниться, «экспеллиармус», «инкарцеро», «квайтус» и на стул.
Всё. Можно больше не торопиться. Эйнар снял свой плащ медленно и аккуратно. Действие оборотного зелья тем временем прекратилось.
— ТЫ?! — невозможно было передать, какое изумление звучало в голосе Поттера.
В ответ — улыбка превосходства. Эвергрин отнёс за ширму оба плаща и переоделся. Потом его вдруг затрясло так, что парень был вынужден опереться на стену: он осознал, что вот-вот его миссия будет закончена.
— Гарри, Гарри, Гарри…
Эвергрин в «рабочем наряде» расхаживал перед стулом, где сидел связанный Поттер. Волшебная палочка с пером феникса валялась на полу на тщательно выверенном расстоянии, так, чтобы Гарри её хорошо видел, но ни за что и никак не мог бы достать. Эйнар даже не попытался использовать её против хозяина, урок роновой палочки был усвоен. Он выпустил шипы на перчатках и сапогах, обувь теперь зловеще цокала по вычищенным камням. Каждый раз проходя мимо палочки Гарри, он знал, что Поттер пожирает её глазами, аккуратно переступал через неё и усмехался всё шире. Наконец, ему надоела эта игра. Он, в очередной раз подойдя к палочке, убедился, что Гарри смотрит, — и со смачным хрустом раздавил её. Поттер застонал сквозь зубы.
— Ай, — промолвил Эйнар издевательски, — какой же я неловкий!.. Гарри, смотри-ка, твоя палочка умерла… Как жаль. Ну, ничего. Скоро вы снова встретитесь. Там, в посмертии. Кстати, интересно, если принять, что люди после смерти попадают в чистилище, а потом в рай или в ад, смотря кто и что заслужил, то что происходит с волшебными палочками? Как думаешь, у них есть свои чистилище, рай и ад? Эх, ты-то скоро узнаешь об этом, а я вот ещё долго буду страдать в неведеньи.
— С удовольствием поменялся бы с тобой местами, — процедил Гарри. Эйнар рассмеялся.
— Даже не сомневаюсь! И кстати, неужели ты сможешь убить меня? Вот так, без всякой причины?
— А то, что ТЫ собираешься лишить меня жизни — это не причина? Дай мне свою палочку — и проверим.
— Хм, пожалуй, я не буду рисковать, — ухмыльнулся Эвергрин. — Если убьёшь меня, то никогда не узнаешь, почему ты оказался в этой комнате в столь незавидном положении.
— Уверен, я смогу это пережить.
— Ты забавный. Но к делу. Думаю, ты, так же как все, кто сидел тут до тебя, очень хочешь знать, почему тут оказался. Или я ошибаюсь, и тебе без разницы?
— Как будто у меня есть выбор… Ты же всё равно расскажешь, хочу я знать или нет, — Гарри язвил, стараясь изо всех сил скрыть, как ему страшно. Он был связан, даже пошевелиться не мог, да если бы и мог… Хотя Эйнар не намного выше его ростом, но он был не только старше, но и сильнее. Как физически, так и магически. К тому же, у него была волшебная палочка, а палочка Гарри была сломана. Рон погиб, Гермиона уехала, помощи ждать было неоткуда. Даже Дамблдор был в отъезде. Но, может быть…
— …Вот тут ты прав, тебе придётся выслушать всё, что я скажу. Каждый, кто сидел на этом стуле, хотел знать, зачем да почему. Но только ты будешь знать всю правду — и пойдёшь с ней на смерть.
— Я должен быть польщён?
— Шутки кончились, Поттер! — Эйнар нахмурился, бросился к стулу и наотмашь ударил парня рукой в шипованой перчатке по лицу. Голова Гарри мотнулась, очки слетели на пол и брызнули осколками. На щеке заалели порезы. Эвергрин наклонился, едва не касаясь носом ран. Поттер заметил, как потемнели его глаза и раздулись ноздри. Весёлый, дружелюбный, понимающий Эйнар, почуяв (буквально) кровь, словно превратился в хищника. Очень свирепого хищника. Гарри почувствовал тошноту от страха и отвернулся. Эйнар улыбнулся и отступил назад.
— Я вижу твой страх, Гарри. И мне это нравится. Итак, продолжим. Каждая смерть в Хогвартсе в этом году — дело моих рук. Первым был Снейп, потом Хембридж. Потом Малфой, Крэбб и Гойл. Это всё тебя не очень огорчило, я знаю, ты говорил, что даже рад, что их больше нет. Затем исчез Невилл. Но этого не только ты, вообще никто не заметил. А вот дальше был Рон. Твой лучший друг. Вспомни, что ты почувствовал, когда Хагрид принёс жалкие останки из Леса. Кстати, останки-то были как раз бедолаги Невилла. Тушка нашего рыжего приятеля мне ещё пригодилась пару раз. А потом и Гермиона покинула тебя. Умница, она даже письмо тебе заботливо прислала, объясняя, что гибель Рона её настолько подкосила, что она больше не в силах находиться в стенах Хогвартса, берёт академ и остаётся дома после пасхальных каникул. …Ну, чтó ты так смотришь? Удивляешься, откуда я знаю дословно, что она написала? Так я же ей и диктовал!
— Ты … убил её? — неверяще прошептал Гарри.
— Разумеется. И Джинни тоже. Гермиона ведь написала тебе, что она тоже «осталась дома», не так ли? О да, смерть Рона ужасно огорчила многих!
Гарри отчаянно рванулся, верёвки впились в тело. Эйнар улыбнулся.
— Мы с маленькой мисс Уизли изрядно повеселились перед её смертью. Ты даже не представляешь, как. Точнее, она меня повеселила, самой-то ей, как я понял, было немножко не до веселья. А вот Фреда и Джорджа, признаюсь, я убить не смог. Хотел — но не смог. Они были моими друзьями с самого первого дня в Хогвартсе. Я просто в сегодняшний наш поход в Хогсмид стёр им память, оставил на главной площади, и, полагаю, их отправили в Мунго. Думаю, ничего необратимого, память восстановится, хотя и нескоро. Если же потом они будут меня искать и мстить — ну, тогда и видно будет…
— …Т-ты говоришь, что не смог убить своих друзей, — глухо проговорил Гарри, — но я, Рон, Гермиона, Невилл — мы тоже были твоими друзьями…
— Верно. Ключевое слово — были. Я хотел дружить. И дружил с вами. Друзья понимают, помогают и прощают. А ещё доверяют…
— Я не вижу твоё лицо, но слышу боль в голосе. Что из этого мы не дали тебе?
Эйнар опять рассмеялся, но совсем не весело.
— Вы — не доверяли мне. А я — не смог простить. Так что, дружба закончилась, Гарри. Осталась месть.
— Месть? Кому? Мне? За что?
— Вот! Наконец-то слышу правильные вопросы, Поттер! — голос Эвергрина опять окреп. — Месть не совсем тебе. Месть через тебя тому, кого, к сожалению, я никак не смогу усадить на этот вот стул!
— Потому, что боишься? — Гарри снова нашёл в себе силы съязвить.
— О нет! — пылко вскричал Эйнар. — Не поэтому. Если бы я мог мстить ему… Тогда все, кто умер до тебя, были бы живы! Всё, что испытали они, досталось бы ему одному… Но он недосягаем. ОН УЖЕ МЁРТВ!
— Разве этого не достаточно? Чтó бы он тебе ни сделал, он мёртв, а ты жив…
— Нет, не достаточно! Я бы приводил его на грань смерти — и возвращал к жизни, раз за разом… О, я даже не знаю, сколько бы раз я это проделал. «Круцио» показался бы ему лёгкой щекоткой!
Гарри слышал, как звенит от ненависти голос Эвергрина. Ещё никогда не доводилось ему встречаться лицом к лицу с таким сильным чувством. На грани сумасшествия. Или уже за гранью?
— Кого же ты так ненавидишь, Эйнар? И при чём тут я?
— Ты получишь всё то, что должен был получить ОН. Раз наши мёртвые, те, кого мы любили при их жизни, и за гробовой доской делят с нами наши чувства, значит, ЕМУ тоже достанется… пусть даже тень твоей боли, Гарри Поттер! Ты страдал душевной болью, когда твои друзья покинули тебя. Теперь же будешь страдать и от телесных мук. Флагелло! Флагелло! — кричал Эйнар, и луч из его палочки хлестал связанного парня, как раскалённая проволока, разрывая одежду, оставляя жгучие кровавые дорожки. — Флагелло! Флагелло!
