Даже описать нельзя, какое облегчение испытал Эйнар! Он счастливо и благодарно обнял отца, и наконец-то смог вернуть себе прежнее расположение духа. Остальные каникулы прошли радостно и безмятежно. И вот, все снова вернулись в стены Хогвартса.
…Рон Уизли шёл по коридору, возвращаясь из совятни в Башню Гриффиндора. Своего Свинристеля он одолжил Гарри, потому что Хедвига улетела с поручением близнецов, поэтому отправлять письмо домой ему пришлось со школьной совой. В одиночку он не очень уютно себя чувствовал в пустых и полутёмных ходах-переходах Замка. Едва успев подумать, как хорошо было бродить вместе с Гарри под плащом-невидимкой, староста-пятикурсник вдруг замер: за угол метнулась какая-то тень. Рон неслышно побежал туда и осторожно поглядел за угол. Человек в плаще с накинутым капюшоном крался по коридору с явно недобрыми намерениями. «Надо поймать злоумышленника!» — подумал Уизли и достал палочку. Но, поразмыслив, он решил сначала проследить за незнакомцем и узнать, что же тот замышляет. Человек торопливо, но осторожно направлялся к Главной лестнице. В азарте погони Рон мчался следом и едва успел заметить, как незнакомец нырнул в подземелья. «Там я его потеряю!» — обеспокоился рыжий, и побежал ещё быстрее. Перепрыгивая через ступеньки, он спускался по лесенке, когда внезапно открывшаяся дверь остановила его бег…
…Эйнар прошёлся по своей Тайной комнате, едва касаясь кончиками пальцев каменных стен, на которых уже высохла кровь его предыдущих жертв. Он скривился: высохшая кровь лишь слегка грела его воспоминаниями, а для полноты ощущений не хватало запаха, вкуса, тепла вязкой жидкости. Ну, ничего. Здесь был тот, кто сейчас восполнит все ощущения. Ночь всё ещё достаточно длинна, чтобы не торопясь расправиться с этим ничтожеством и потом ещё успеть выспаться. На крайний случай, можно будет пропустить завтрак. Для начала надо переодеться: он уже привык, что ни на одежде, ни на обуви не должно остаться ни капельки крови. Он зашёл за ширму, которая была единственным предметом обстановки, наименее испачканным кровавыми потёками и брызгами. Там стояли два больших хрустальных ларца, в одном Эйнар сохранял свой школьный наряд, а в другом лежало «рабочее» одеяние. Пустяками, вроде «тергео», он не заморачивался, ведь слишком долго было разыскивать кровь на чёрной мантии и обуви. Быстро и сноровисто Эвергрин скинул одну одежду и обувь в пустой ларец и надел другую, из второго. Особенно любовно он поглаживал при этом лёгкие сапоги драконьей кожи с выдвижными острыми обсидиановыми шипами в толстой подошве. Похожие перчатки заняли место на руках. Затем специальный фартук, похожий на мясницкий, белый (во-первых, на нём лучше смотрелась кровь, а во-вторых, потом кровь впитывалась, и не оставались некрасивые застарелые пятна), свою палочку в чехол на поясе, палочку обречённого — в руку. Можно приступать. Он вышел из-за ширмы.
Высокий худой парень был надёжно привязан волшебными верёвками к грубому каменному стулу посреди комнаты, ножки стула, казалось, составляли с полом одно целое. На голову парня был намотан плащ. Эвергрин, неслышно ступая на кожаных подошвах с убранными, пока ещё, шипами, обошёл вокруг связанного, на мгновение замер — и наотмашь ударил по голове. Парень задёргался и замычал.
— Отлично, а то я испугался, что ты умер раньше времени, — прошипел Эвергрин и сдёрнул с жертвы свой плащ.
— Это ты?! — вскрикнул Рон Уизли, и в его голубых глазах заметался страх.
— Квайтус! — с усмешкой добавил Эйнар, махнув палочкой на горло связанного.
«До чего же приятно видеть это выражение на лице жертвы!» — в который раз подумал семикурсник, а вслух промолвил:
— Вот, теперь можешь сколько угодно звать на помощь. Кроме меня, тебя здесь никто не услышит.
Рыжий староста задёргал надёжно связанными руками. Эвергрин улыбнулся и помахал перед его носом его, Рона, волшебной палочкой:
— Ты не это, случайно, ищешь?
— Ты убьёшь меня? — прошептал Уизли и побледнел.
— Конечно, убью. Или похоже, что я шучу? Для чего же ещё стал бы я заморачиваться со всеми этими сложностями? — Эйнар засмеялся и выпустил шипы на перчатках и сапогах.
— Это я за тобой гнался? Ты специально заманил меня сюда?
— Ты несказанно проницателен. Поздновато, правда… Не находишь?
— За что ты хочешь меня убить? — прошептал Рон, — Что плохого я тебе сделал?
— За что… — эхом повторил Эйнар, расхаживая перед стулом. Теперь сапоги зловеще цокали, высекая искры. — Думаешь потянуть время? Сейчас я, как традиционный злодей, буду распинаться, объясняя свои намерения и мотивы, а тем временем либо ты, как истинный герой, сумеешь освободиться и начнёшь «финальную битву Добра со Злом», либо твои друзья-с-шилом-в-заднице каким-то чудом сумеют ворваться сюда и тебя спасти? Разочарую тебя. Никто сюда не ворвётся. А ты не сможешь ничего сделать без ЭТОГО, — он опять покачал палочкой Рона. — Ты сейчас умрёшь, и это столь же верно, как и то, что завтра встанет солнце.
— Но раз уж у меня никакой надежды нет, то почему бы тебе всё-таки не ответить? — вымолвил Уизли и стиснул зубы от бессилья.
Эвергрин расхохотался, весело, как часто смеялся раньше вместе с этими обречёнными.
— Отлично, Рональд Уизли! Пять баллов Гриффиндору!
Рон побелел ещё больше, вглядываясь в веселящегося старосту Эвергрина. Неужели он столько лет прикидывался их другом, а сам был опасным сумасшедшим? Или он только что помешался? Сейчас он убьёт его. А потом? Фреда и Джорджа? Гермиону? Гарри? Джинни? …Что же делать? Разве он может хоть что-то сделать?!
Эйнар усмехнулся, словно прочитав его мысли:
— Сюрпра-айз! Примерно такие же лица были и у тех, кто попал сюда до тебя, Ронни. Только ты, так же как они, уже никому… ничего… не расскажешь!
Каждое последнее слово сопровождалось пинком шипованной подошвы в голень жертвы и судорожным вскриком-всхлипом парня. Мантия жертвы мгновенно напиталась кровью, но на чёрном её не было видно, тогда Эйнар, ещё раз впечатав сапог в ногу Рона, резко опустил его к полу, разрывая ткань. Показавшаяся в разрезах бледная кожа мгновенно стала алой. Эвергрин улыбнулся: «Наконец-то!» Рон шипел и кривился, с каждым его движением кровь текла сильнее. Убийца опять стал расхаживать перед стулом, потом заходил кругами.
— Ты понял, умник, что живёшь до тех пор, пока я говорю с тобой. Даже такой тупица, как ты, догадался: пока я говорю — ты жив. Ладно, я поговорю с тобой ещё немного… Если ты в состоянии будешь говорить. Виртус Виолатио! — Эвергрин почти пропел своё любимое проклятие, ломающее кости, разрывающее мышцы, направляя палочку Рона на всё ту же ногу парня, тот заорал и опять забился в путах, но крик, ослабленный заклинанием, звучал едва ли громче обычного разговора. И всё же Эйнар подумал, что заклинание подействовало не полностью.
— Виртус Виолатио! — произнёс он так же нараспев, но жёстче, направив палочку на другую ногу. Зияющий разрез, но кость опять не сломалась. Ну, пусть. Кровь идёт, вот и ладно…
— …Так что ты там спросил? За что я тебя хочу убить? — спокойно вымолвил палач, любуясь, как стекает кровь, образуя на полу такие красивые блестящие лужицы. — Ну, ты-то мне не особо нужен. Моя главная цель — твой лучший друг Гарри Поттер, поэтому он умрёт последним, пережив всех своих друзей. Вот ему-то я и расскажу, за что. А ты и те, кто будет после тебя — всего лишь ступеньки к нему, не больше. Так же, как те, кто умер до тебя. Тем не менее, мне доставит удовольствие рассказывать последующему посетителю этой комнаты о предыдущих… гостях. Только профессор Снейп, которому была оказана честь стать первым, был избавлен от этого. Конечно, смерть этого «всеми любимого» учителя никого особо не огорчила в Хогвартсе, «отъезд» мадам Хембридж — тем более, а смерть главного врага Гарри, Драко Малфоя, окончательно убедила вас, недоумков, что таинственным образом исчезают недруги Поттера. Крэбб и Гойл погибли — и «три героя» вообще вздохнули спокойно, не так ли?
— Так это ты ...? Их всех ...? — прохрипел Рон. — ...Гарри поймёт, что убийца охотится за ним.
