— Я не знаю точно, как так произошло, но Воландеморта нам пришлось убить несколько раз. А точнее, пять раз. Я это видел собственными глазами, и сам убил его дважды. По некоторым признакам я могу предположить лишь, что этот выдающийся колдун совершил неслыханное дело: создал пять крестражей**.

— Что такое «крестраж», сэр?

— О, это самая чёрная, какая только может быть, магия. Посредством очень сложного ритуала волшебник запечатывает в каком-то предмете часть своей души.

Гарри смотрел на него, поражённо разинув рот.

— Даже один созданный крестраж наносит тяжёлый урон своему колдуну, делая его душу в прямом смысле ущербной, а что могли сделать с душой Тома Реддла пять крестражей — страшно даже подумать.

— Но зачем вообще это делать?

— Таким образом волшебник обеспечивает себе воскрешение. После его гибели душа, запечатанная в крестраже, возвращается в тело — и вот, он опять жив.

Гарри передёрнулся:

— Это же отвратительно…

— Именно так. А самое главное, что в случае с Воландемортом — это оказалось ещё и бессмысленно.

— Как так? Вы же сказали, что он воскресал не один раз, а пять!

— Я сказал также, что ритуал создания крестража чрезвычайно сложный. Но ещё более сложным является сделать так, чтобы после смерти волшебник воскрес полноценно, то есть, полным сил и здоровья, в том состоянии, в каком он был на момент создания этой мерзкой штуки. Но после гибели Тома я этого не увидел. Не знаю, почему, но воскресало все пять раз то же самое израненное тело. Может потому, что какой-то, возможно самый первый, крестраж был каким-то образом уничтожен. А может потому, что после первого остальные он создавал уже сам не будучи полноценным. Можно и ещё предположить, что Том экспериментировал со своими крестражами, и в результате что-то у него пошло не так. Как ты понимаешь, до идеала технику создания крестражей ни одному волшебнику довести не удалось, ну, а правды о крестражах Тома Реддла мы теперь никогда не узнаем.

Гарри молчал, всё ещё не придя в себя.

— Сэр, так это всё значит, что вашему миру теперь больше ничего не грозит? — наконец промолвил он.

— Ну, получается, что так. Благодаря именно тебе. Но, как я понимаю, ты не очень-то и протестуешь, что все лавры достанутся Невиллу Лонгботтому.

— Совсем не протестую, сэр, — мотнул головой Гарри.

— Но тебе всё-таки полагается хоть какая-то награда, — Дамблдор хитро прищурился. — Может, ты хочешь вернуться в свой мир? — но не давая парню ответить, он продолжил: — Хотя я, пожалуй, знаю, чем лучше всего тебя отблагодарить, да ещё и с пользой для остальных хогвартсцев. Ты узнаешь об этом первым, я только попрошу не говорить никому, пусть для остальных это будет сюрприз к первому сентября.

— А можно сказать… одному моему другу?

— Другу? — Дамблдор ещё сильнее сощурился и расплылся в улыбке: — Другу, конечно, можно. Только… пусть она тоже пока молчит, ладно?

Гарри покраснел.

Дамблдор хлопнул в ладоши и крикнул:

— Ну, заходите, джентльмены!

Одна из драпировок на стене отдёрнулась — и Гарри вскочил, не веря собственным глазам: в кабинет вошли, широко улыбаясь, Ремус Люпин и Сириус Блэк. Сириус был ещё более седым, чем в его мире, стильно подстрижен и дорого одет, но не узнать его Гарри было нельзя. Он даже дёрнулся, чтобы побежать и обнять его, их обоих, но замер, вопросительно глядя на них. Тогда Ремус улыбнулся шире и толкнул приятеля в бок:

— Сириус, ты разве не хочешь обнять своего крестника, а?

Блэк раскинул руки, и Гарри, не помня себя от счастья, бросился его обнимать.

…Когда Гарри снова посмотрел на Дамблдора, то заметил, что тот вытирает глаза.

— Спасибо, сэр, — прошептал севшим голосом парень.

— Это ещё не всё. Я с великим удовольствием представляю тебе, Гарри Дурсли… или, точнее, Гарри Поттер, новых преподавателей Защиты от Тёмных сил. Профессора Люпина и профессора Блэка. Эти два джентльмена не понаслышке знают о тёмных силах, а демонстрировать нападение и защиту им будет проще друг на друге, чем на ком-то из учеников.

Гарри из-под руки Сириуса счастливо смотрел то на него, то на Ремуса и от восторга даже не обратил внимания, какой фамилией назвал его Дамблдор. Но Люпин, который всегда действовал обстоятельно, сказал:

— Профессор Дамблдор, мы пожалуй пойдём, с вашего разрешения, Сириусу надо очень много чего сказать Гарри.

— Думаю, в коридоре вас могут увидеть, а я не хотел бы всё-таки портить сюрприз. Поэтому, джентльмены, прошу, воспользуйтесь моим камином и отправляйтесь в кабинет Защиты от Тёмных сил.

Через пару мгновений все трое оказались в апартаментах преподавателя ЗоТС. Гарри не смотрел по сторонам, он всё ещё глядел только на Блэка, и улыбка не покидала его лицо. Сириус тоже улыбался, правда, немного натянуто. А Ремус похлопал его по плечу и тактично удалился.

— Я ужасно рад, Си… мистер Блэк, снова вас видеть, — сказал Гарри, чувствуя, что пауза затянулась. И с его стороны это не было формальной вежливостью, он действительно соскучился по крёстному, хоть в последнее время ему было некогда о нём думать.

Тот прокашлялся.

— Раз уж так вышло… Можешь звать меня по имени. И без всяких «мистеров». Ремус рассказал мне о тебе ещё в прошлом году. Твоя фамилия здорово сбила нас с толку. Поэтому, уж прости, но я не поверил ему. Не поверил, что Гарри Поттер жив, носит фамилию Дурсли и считается маглорожденным, хотя он сын двух волшебников-героев. Я решил убедиться в этом сам.

— Значит, тот чёрный пёс — это всё-таки вы? …То есть, ты?

— Да. Но ты не узнал мою анимагическую форму, и это страшно разочаровало меня. Скажи, почему ты не узнал меня? Неужели забыл?

— Ну, что ты… Я никогда не забывал тебя, Сириус. Только… Ты же знаешь, что я не совсем тот Гарри.

— Да, Дамблдор рассказал нам, что ты попал к нам из другого мира. Это, конечно, многое объяснило, но… Если ты — Гарри Поттер, а я собираюсь признать тебя Поттером, сын Лили и Джеймса Поттеров, то ты просто не можешь не помнить, в кого превращаюсь я, лучший друг твоего отца. В любом из миров.

— Да я помню, помню прекрасно! Только в моём мире ты становишься другой собакой! Она тоже большая и чёрная, но ужасно лохматая и с длинным хвостом.

— Так вот в чём дело! — Сириус рассмеялся с явным облегчением.

— Значит, я теперь снова буду Гарри Поттером?

— Да. Теперь уже точно, — с готовностью кивнул Сириус. — И если хочешь, то я поговорю с твоими опекунами. Думаю, они не очень расстроятся, если я заберу тебя жить к себе. Если ты захочешь, конечно. Ремус уже у меня живёт, втроём нам будет ещё веселее.

— Конечно, я захочу! — завопил Гарри. — Хотя они не такие уж мерзкие, Дурсли, — он едва не сказал «в этом мире», но сдержался, потому что не хотел рассказывать, как с ним обращались Дурсли в том мире. — Кстати, я надеюсь, Дадли тебя не обижал? Я ведь фактически бросил тебя на него. Но он сам предложил, а я ведь не знал, что пёс — это ты.

— Твой кузен вполне нормальный парень. Даром, что толстый. Я приходил несколько раз, он кормил меня, играл со мной. Я думал даже, что он сбросит с десяток фунтов и будет вообще похож на человека. Но потом он, наверное, счёл, что я теперь его собака.

— И что?

— Он собрался взять меня в дом. Конечно, я упирался, прибежала его мамаша. Такой визг подняла! Они орали друг на друга минут пять, у меня аж уши заложило.

— И что?

— Когда она заявила, что немедленно вызывает «живодёров», я понял, что дело плохо, кто бы они ни были. И убежал. И больше не приходил.

— Да, жаль, что твоя дружба с Дадли закончилась, — усмехнулся Гарри. — Значит, ты сможешь договориться с Дурсли и забрать меня к себе насовсем прямо на этих каникулах?

— Думаю, да, — сказал Сириус.