— Ну, я же просто так… Я угадал.

— Одного из примерно пятидесяти достойных старшекурсников? Тем более что он со Слизерина. Не смеши меня. Ты не угадал, Гарри Дурсли. Ты точно знал. Либо ты провидец и предсказатель, почище Трелони, либо…

— Что? — глянул он на неё исподлобья.

— Вот и не знаю, — пожала она плечами, продолжая держать нацеленную на него палочку. — Но Хмури на первом уроке только про тебя одного не смог ничего сказать, кроме того, что в тебе что-то странное. Вот я и хочу узнать, что же такого странного в тебе, Гарри Дурсли.

«Думай, Гарри, думай! — заметались в его голове мысли. — А может и вправду рассказать ей всё? Ну, то есть, не совсем всё… Между прочим, это может заставить её посмотреть на меня повнимательнее и отвлечь от Ро-наль-да…»

— Ну, давай, Гарри, расскажи мне!

Наверное, смятение слишком ясно было написано на его лице, потому что Гермиона перестала приказывать и начала упрашивать.

— Мы же друзья. Я, например, рассказала же тебе свой секрет. Потому, что ты хорошо ко мне отнёсся. Я тоже к тебе хорошо отношусь. Я тебе одному, между прочим, рассказала! Даже Рон не знает.

Упоминание Рона и стало последней каплей для Гарри.

— Обещаешь, что никому больше не скажешь?

— Клянусь! Хоть Непреложный Обет могу дать!

Гарри понятия не имел, что такое «Непреложный Обет», но догадался, что это какая-то магическая клятва, за нарушение которой колдуну может сильно не поздоровиться.

— Ладно. В общем, ты только не думай, что я вру. Я — из другого мира. В моём мире я на два года старше, и там… Мальчик-который-выжил — это я. Гарри Поттер.

Гермиона тихо ахнула и закрыла рот руками. Она была настолько поражена, что даже не обратила внимания, что выронила палочку. Гарри наклонился, поднял палочку и отдал ей.

— Да, это всё объясняет, — промолвила она. — А… А как же ты оказался здесь?

— Понятия не имею! Однажды я очень сильно расстроился и пожелал стать «Просто Гарри», без шрама и Воландеморта…

— Ой! — пискнула девушка, и её взгляд стал таким восторженным, что парень растерялся ещё больше. — Ты не боишься называть имя Того-кого-нельзя-называть?

— Ну, да, — Гарри в смущении растрепал волосы. — Но это не так важно. И вот, наутро я и стал… им. Гарри Дурсли. Даже не Поттером. Перестал быть «героем всея магической Британии» и стал никем.

— А Турнир?

— Ну, так я же сам в нём участвовал! Как Невилл здесь. И Крум, и Делакур, и Диггори. Всё то же самое. И испытания те же самые. Поэтому я и знаю, чем он закончился, — Гарри нахмурился. — И не хочу, чтобы так же было здесь.

— А чем он закончился? — прошептала Гермиона.

— Воландеморт возродился.

— Нет.

— Да. Он взял кровь у своего врага, Мальчика-который-выжил, у меня, то есть, провёл ритуал и возродился.

— Но это же… ужасно, Гарри! — поражённо прошептала она, а потом вскочила и крикнула:

— Надо немедленно рассказать всё Дамблдору!

— Да не вопи ты! Я уже всё рассказал.

— И что?

— Ну, не знаю теперь, что. Он сказал, что у него всё под контролем.

Гермиона опять опустилась на скамейку. Она молчала довольно долго. Шаль сползла с её головы, но она не обращала внимания ни на холод, ни на что вообще. Гарри тоже смолк. Потом он поправил её шаль. Она вздрогнула и посмотрела на него. Гарри показалось, что восхищение из её взгляда никуда не делось…

— Гарри… А скажи ещё… Там, в твоём мире, есть… Ну, такая девушка, как я?

Он вздохнул, и сам не знал, почему.

— Да. Там тоже есть Гермиона Грэнджер. Она такая же умная, как ты. Ну, и немножко задавака, как ты, — он грустно усмехнулся.

— И кто она тебе? — голос девушки дрогнул.

— Как «кто»? Лучший друг!

— А-а… Понятно. И ты, наверное, ужасно хочешь вернуться обратно, в свой мир?

Но Гарри не успел ответить.

Пока они разговаривали, трибуны вновь заполнились болельщиками. Все закричали и зааплодировали: с озера донёсся плеск, и на помост выбрался Виктор Крум, заботливо подсаживая женщину средних лет с такими же, как у него, густыми чёрными волосами. Он ужасно дрожал, но поданное ему полотенце набросил на женщину, которая не могла быть никем иным, как его мамой. И лишь вторым полотенцем принялся растираться сам. Гарри грустно улыбнулся. Потом на помост вылез Невилл Лонгботтом, вытаскивая, конечно же, Рональда Уизли. Гарри при виде этого стиснул зубы, а Гермиона вскрикнула. Буквально на последних секундах вынырнул Диггори со своей «пропажей», Чжо Чжан. Зазвенел гонг, и это означало, что испытание закончено. И тогда на помост, отчаянно жестикулируя, выбежала из толпы уже совершенно сухая и переодетая Флёр Делакур. Она громко и несвязно что-то кричала по-французски и обращалась то к одному Чемпиону, то к другому. Потом в полном отчаянии она бросилась к судьям. Мадам Максим схватила её в объятия, а Дамблдор встал, что-то сказал успокаивающе и направил свою волшебную палочку на озеро. Через мгновение из воды вылетел большущий воздушный пузырь, а когда он лопнул, на помосте очутилась маленькая девочка с длинными золотистыми, как у Флёр, волосами. Девочка стала удивлённо вертеть головой, а Чемпионка Жез’лешарма с неожиданной силой вырвалась из рук своей директрисы, радостно вскрикнула и бросилась к ней. Трибуны взорвались аплодисментами.

…Невилл Лонгботтом занял второе место в этом испытании, и в гриффиндорской гостиной опять устроили праздник. Но теперь в стороне от всеобщего ликования остался только Гарри Дурсли, потому что Гермиону Грэнджер не отпускал от себя Рональд Уизли, крепко держа за руку. Теперь Гарри уже не казалось, что она довольна ухаживанием Уизли. Во-первых, отношение того уже не слишком было похоже на ухаживание, скорее, на какое-то присваивание. Во-вторых, девушка то и дело с извиняющейся улыбкой взглядывала на Гарри. Ну, и в-третьих, то, что с его другом рядом маглорожденная всезнайка, явно не нравилось Лонгботтому. Почему в таком случае ей было просто не уйти от Рональда, Гарри понять не мог. Ну, не побьёт же он её за это, в самом-то деле… И даже заколдовать её у него вряд ли хватит силёнок. Дурсли вздохнул и уткнулся в первый попавшийся учебник, лишь бы не видеть всего этого бедлама.

Через несколько дней Гарри осенило, как можно со стопроцентной гарантией «оторвать» Грэнджер от Уизли. Он тихо и смущённо попросил девушку помочь ему выяснить, как же так произошло, что он поменялся душой с мальчишкой в другом мире. Такая просьба мгновенно заставила бы Гермиону из его мира бросить всё и обосноваться в библиотеке почти без сна и еды. А эта Гермиона всё-таки повертела головой в сомнении, оглядывая свои учебники, Рональда, внимательно слушающего разглагольствования Невилла, и самого Гарри, который придал своей физиономии умоляющее выражение. Но потом она всё-таки кивнула и улыбнулась. «Какая же у неё хорошая улыбка», — подумал Гарри.

А через несколько дней он, укладываясь спать, залез на свою кровать, задёрнул шторы и собрался улечься поудобнее. Но замер, заслышав, как в спальню вошли, разговаривая, Рон и Невилл. И говорили они о Гермионе.

— …почему ты начал общаться с этой Грэнджер?

— Ну, ты тогда же попал в больничное крыло…

— И что, тебе настолько стало одиноко? — презрительно сказал Невилл. — Я бы ещё понял, если бы ты стал общаться с Браун, она хоть хорошенькая.

— Да я попытался, — проворчал Рон, — но разве можно с ней нормально общаться? Хи-хи-хи, сю-сю-сю…

Лонгботтом засмеялся.

— Ну, и что? Тогда ты решил усладить свой интеллект?

— Типа того. Надвигался этот гремлинов бал. Надо же было кого-то приглашать. Ну, я и подумал совместить приятное с полезным. Пригласить Грэнджер — и посмеяться над ней, как она там на балу хромать будет. Кстати, а ты кого пригласил бы?