— Ешь.

Она поставила перед ним тарелку. Яичница с беконом. Вполне нормальная порция, вовсе не микроскопическая. Уже тут Гарри мог бы заподозрить что-то, но он очень хотел кушать, поэтому просто схватил вилку и кусок хлеба…

…И хорошо, что он успел всё смести с тарелки, когда к завтраку явился Дадли. Иначе ему кусок поперёк горла встал бы. Вместо вчерашнего перекачанного боксёра-тяжеловеса, за стол плюхнулся точно такой же жиртрест, какой был года два назад.

— Привет, — угрюмо, но не злобно, хрюкнул Дадли. — Чего ты на меня вылупился? Мам, я голодный.

— Сейчас-сейчас, пирожочек мой, — заворковала тётя Петуния, бросаясь за сковородой.

Гарри, очень удивлённый, поспешил исчезнуть из кухни, не забыв, впрочем, поблагодарить тётю. А в своей комнате он огляделся уже внимательнее, начиная тревожиться. И заметил, что нет совиной клетки. Мальчик едва не бросился назад, к Дурсли, с вопросом, куда и зачем они её убрали, но вместо этого он на ослабевших от предчувствия ногах подошёл к своему школьному сундуку и открыл крышку. Гарри не поверил глазам: там было всё, как обычно. Скомканные мантии, зимний плащ, шляпа… учебники, свитки, перья…

ВСЁ, кроме… его метлы. Мальчик со стоном рухнул на кровать, он решительно не понимал, что же произошло. Последняя надежда вспыхнула в его мозгу, и он бросился к подкроватному ящику. Там, под отставшей фанерой, он прятал самые главные свои сокровища: письма от друзей и плащ-невидимку. Но надежда разлетелась вдребезги. Тайник был пуст. Причём, было пыльно так, словно ничего там и не лежало. Никогда. В отчаянье Гарри закрыл лицо ладонями… И тут — последний удар. Никакого шрама под пальцами на лбу. Волшебник (ну, хоть это осталось прежним!) метнулся к шкафу, распахнул дверцу и уставился на себя в зеркало. На вид ему, как и Дадли, было года на два меньше. Вообще-то, внешность его не слишком изменилась за то время: всё те же взлохмаченные чёрные волосы, ярко-зелёные глаза, круглые очки. Только теперь совершенно обычный лоб, без каких-либо отметин. И тут мальчишка вспомнил, как отчаянно он вчера хотел стать «просто Гарри»… Что ж, не зря, видно, говорят «опасайтесь своих желаний: они могут исполниться». И кому он теперь нужен, «просто Гарри»?!

Мальчик без сил рухнул за письменный стол, схватил первый попавшийся лист бумаги и ручку (пергаменты и перья он привык убирать в сундук, на всякий случай, чтобы не раздражать вошедших в его комнату Дурсли, хотя своими визитами они его обычно не баловали). Если действительно он стал не только «просто Гарри», но и вернулся во времени на два года назад, а сомнений в этом чуде у него почти не осталось, то… То — что? Ручка торопливо побежала по бумаге, едва успевая «отлавливать» мечущиеся в мозгу вопросы: «Нет шрама — нет Воландеморта. Нет вообще, или он охотится теперь на другого бедолагу вместо меня? Дурсли, похоже, нормально ко мне относятся, это хорошо. Нет метлы — я не играю в команде??? УЖАС!!! Нет писем от Рона и Гермионы — а это ЧТО значит??? Я с ними… — это он даже написать до конца не смог. — Где мой плащ-невидимка??? Совы у меня тоже нет, значит… Хагрид со мной не…»

Тут он опять не дописал и выронил ручку. Сколько всего у него теперь нет… Гарри уставился на жуткий перечень своих потерь и горько усмехнулся: «Хотел стать Просто-Гарри-без-всякого-шрама? Вот, получи-ка! Друзей нет, квиддича нет, даже Хедвиги нет… И, наверняка, «особого отношения» учителей и ректора, которое так всех бесило, тоже нет. А что есть? Нормальное отношение семейки Дурсли! Не сойди с ума от счастья, Гарри-без-шрама».

Мальчик опять вскочил и принялся ходить туда-сюда по комнате: «Думай, Гарри, думай… Разве всё потеряно? Я же теперь на самом деле имею право на спокойную жизнь без всякого Воландеморта! Друзья? Я снова подружусь с ними! Квиддич? Я хорошо играю и смогу войти в команду! Я теперь не обязан искать всякие приключения на собственную… э-ээ… голову. Ну, если честно, я и раньше не обязан был… Так, в чём моя сила? Эх… Я знаю, что должно произойти в этот год. И в следующий. Надо этим воспользоваться. Стоп, а что произойдёт в этом году? — он приложил ладонь ко лбу. Так непривычно было НЕ ощущать шрам… — СИРИУС! Мерлинова борода! Сириус Блэк сбежал из Азкабана! Весь магмир на ушах стоял из-за этого! Да и в магловских новостях тоже твердили о сбежавшем убийце. А сейчас? Надо узнать. Так, что же ещё… О нет… Тётка Мардж! Это из-за её гнусных намёков о моих родителях я вышел из себя. Если она приедет, и я опять потеряю контроль над своей магией… Я точно вылечу из Хогвартса, за «просто Гарри» заступаться никто не будет. Так, ладно. Продержаться бы до Хогвартса, там-то будет легче…»

…Зря он так думал.

Легче оказалось именно с Дурсли, которые относились теперь к Гарри без злобы и ненависти, а просто равнодушно. Конечно, если надо было что-то сделать или помочь, тётя с дядей просили его, а не сыночка, но это были действительно поручения, а не приказы. Дадли теперь не пытался его отлупить при каждом удобном случае, а просто не замечал, как и (чаще всего) его родители. Ну, разве что, толкнёт толстенным плечом, идя мимо, так, что кузен отлетает прочь как мячик, но по сравнению с тем, что Гарри терпел раньше — это были сущие пустяки. Теперь у него была даже собственная одежда и обувь, а не только то, что больше не налезало на двоюродного братца. Так что, в целом, жизнь на Тисовой стала для Гарри вполне терпимой. Через несколько дней из Хогвартса пришло письмо, в котором, кроме обычных извещений, находился и бланк разрешения посещать Хогсмид. Не зная, чего ожидать, Гарри понёс его на подпись мистеру Дурсли.

— Дядя Вернон… — осторожно позвал мальчик, оставаясь на безопасном расстоянии от толстяка, который расположился с неизменной газетой в гостиной на диване.

Широкая физиономия мистера Дурсли, недовольно шевеля усами, показалась из-за газетного разворота.

— Чего тебе? — буркнул он.

Всё-таки мальчик ещё не привык к иному отношению: раньше дядя Вернон начал бы орать, даже не разобравшись, что к чему.

— Можно вас попросить подписать вот это? — Гарри подал ему бланк и ручку.

— Ну-ка, что это ещё за?.. — дядя взял лист и стал читать вслух: — «Своею подписью я удостоверяю…» Ишь ты, «удостоверяю»! — мистер Дурсли довольно улыбнулся, он очень любил канцелярские обороты. — «…что студенту третьего курса Школы Чародейства и Колдовства Хогвартс…» — а вот тут он нахмурился и опять пошевелил усами. Гарри замер, боясь даже вздохнуть. — «…Гарри Дурсли…»

Тут юный волшебник едва не заорал в голос: «ЧТО-О-О?!» но, хотя ему чудовищным усилием воли (натренированной прежними Дурсли) и удалось смолчать, он всё-таки содрогнулся, и дядя Вернон это заметил.

— Чего трясёшься? Всё ещё не привыкнешь? Чем тебя наша фамилия не устраивает? Интересно, как надо было тебя регистрировать, если тебя подбросили нам на порог без единого документа, а? Гарри Джон Доу*? Мне самому не больно-то хотелось записывать тебя на мою во всех смыслах достойную фамилию, но Петуния уговорила. Она даже хотела, чтобы тебе вторым именем записали «Вернон», но тут уж я упёрся.

…При мысли, что он мог бы быть не просто Гарри Дурсли, хотя и этого хватит, чтобы гореть в Школе от стыда каждый раз, когда его будут так называть, но Гарри ВЕРНОН ДУРСЛИ, мальчик почувствовал, что его лоб-без-шрама залил холодный пот. «Я теперь настолько «просто Гарри», что даже не Поттер… Как бы мне вернуть всё обратно, а?! Обязательно спрошу у Гермионы!» — беспомощно думал он. Дядя Вернон тем временем стал читать дальше: «…Гарри Дурсли разрешено посещать по определённым дням близлежащую деревню Хог…-смид».