…Как только поезд остановился на станции Хогсмид, Гермиона резко поднялась с места. Она заносчиво вскинула подбородок и, не обращая ни на кого внимания, вышла из купе. Гарри так и сидел в задумчивости, глядя в одну точку. А Дин с Шеймусом расхохотались девчонке вслед. Она громко хлопнула дверью, и Дурсли вздрогнул, возвращаясь в реальный мир.

— Чего ржём? — осведомился он у приятелей.

— Да эта, королева твоя…

— Во-первых, никакая она не королева. А во-вторых, с чего она вдруг моя?

— Ну, ты же глазел на неё, словно единорога увидел, — они опять рассмеялись.

— Уж вы скажете: единорога… — но Гарри слегка покраснел. — Так чего в ней смешного-то?

— Ну, как чего? Нос задирает, а сама — заика, да ещё и хромая!

Тут он резко вскочил и сжал кулаки. Парни удивлённо уставились на него.

— Эй, Гарри, ты чего? — пробормотал Шеймус.

— Не смейте про неё говорить ничего плохого! — тихо, но как мог грозно сказал Дурсли. — И смеяться над ней не смейте!

— Да ладно тебе, старик, — примирительно сказал Дин, — что особенного в этой девчонке? Она, что, тебе вправду нра…?

— Нравится она мне, или нет, это ни при чём. Вы не знаете, что с ней случилось? Даже я знаю!

Они переглянулись и помотали головами.

— Это же на неё тролль напал! В Хеллоуин, ещё на первом курсе. Чудо, что она вообще живая, а вы: хромает! заикается! Посмотрел бы я на тебя, Шеймус, если бы тебя тролль дубиной отметелил.

— А ты, что, дружил с ней?

— Ну, можно и так сказать, — мотнул головой Гарри.

— Ну, ладно, старик, не будем мы больше смеяться над ней, — подвёл черту Томас. — Пошли уже, пора ехать в школу.

Оказавшись на перроне Хогсмида, все ученики сразу же начинали ёжиться: шёл противный, нудный, по-настоящему осенний дождь, который даже не дождь, а липкая изморось. Хагрид, с непривычно озабоченным выражением на видимых частях лица, собирал вокруг себя будущих первокурсников и выдавал каждым четверым по огромному зонтику. Наконец, цепочка зонтов двинулась к озеру, а старшие курсы поспешили к стоянке дилижансов. Пока все ехали до надёжного укрытия под сводами замка, дождь стал настоящей бурей, с громом, молниями и свирепым ветром.

Каким же тёплым и уютным показался ученикам Большой Зал после такой непогоды!

Усевшись за гриффиндорский стол между Шеймусом и Дином, Гарри Дурсли принялся искать взглядом Гермиону. Наконец, он обнаружил её возле Парвати и Лаванды, которые с сочувственными лицами разговаривали с ней. Он немного успокоился, увидев, что она не в одиночестве. Профессор МакГонаголл тем временем торжественно вынесла высокий табурет и возложила на него Распределяющую Шляпу. Новички, отчаянно волнуясь, выстроились в линию, а затем по одному стали подходить и надевать Шляпу.

Всё шло как обычно. После Распределения с приветственной речью встал ректор Дамблдор. В том числе, он представил нового преподавателя Защиты от Тёмных сил, профессора Аластора Хмури. Ученики зашептались, впечатлённые его устрашающей наружностью. Гарри впился взглядом в грузного седовласого волшебника с деревянной ногой и с разными глазами. Ему показалось, что подменённый Хмури ведёт себя не очень-то похоже на настоящего. Но потом он сообразил: это только потому, что он знает правду. На самом деле, Дамблдор, который хорошо знал настоящего Хмури, наверняка заметил бы, если что-то в нём было не так. Дурсли вздохнул. И тут прозвучали слова ректора о предстоящем проведении в Хогвартсе Турнира Трёх Волшебников. Сначала в зале наступила изумлённая тишина, а потом все ученики разразились ликующими криками.

Начался пир, столы мгновенно оказались уставлены, как всегда, вкуснейшими блюдами и напитками. Но почти все ученики, особенно старшекурсники, не столько ели, сколько разговаривали о предстоящем турнире. Гарри же предпочёл спрятать взгляд в тарелку, потому что его так и тянуло смотреть то на Хмури, то на Гермиону.

После ужина сытые, сонные и благодушные ученики побрели в расположения своих факультетов. Гарри тоже почти спал и не обращал более ни на кого внимания, его ноги словно шли сами по себе.

Утром перед уроками Гарри Дурсли отправился к мадам Помфри за своими школьными принадлежностями на этот год, а когда пришёл в класс Трансфигурации, увидел, что за его партой, где он в прошлом году сидел один, уже сидит Гермиона. Гарри взлохматил волосы в замешательстве. Девушка посмотрела на него смущённо.

— Это твоя парта? — спросила она. — Мне больше некуда было сесть.

— Да ладно, — сказал Гарри, а что, собственно, он мог сказать ещё.

Он сел рядом. Это был бы неплохой шанс поговорить, после неудачной попытки познакомиться в поезде, но на уроке МакГонаголл не слишком-то поболтаешь. Декан Гриффиндора вошла в класс и начала урок.

В ходе этого урока, да и всех последующих, Гарри убедился, что даже если здешняя Гермиона и пострадала от тролля и выглядела немного иначе, чем та, с которой он дружил, то её отличная память и начитанность оставались такими же, ничуть не меньше. А вот поведение претерпело гораздо более сильные изменения. Эта Гермиона не стремилась каждый раз выставлять себя, — то есть, свои знания, — напоказ, и вообще старалась, чтобы на неё поменьше обращали внимание, как ученики, так и учителя. Если с ней кто-то заговаривал, кроме Парвати и Лаванды, она краснела и начинала сильнее заикаться. Но Гарри отметил про себя, что на магические формулы это не распространялось.

Вне уроков Гарри больше не стал навязывать своё общество Гермионе, на обеде и на ужине он был вместе с Дином и Шеймусом. Ну, а вечером, после уроков, в гостиной его всё-таки «отловил» Лонгботтом.

— Дурсли, ты почему меня игнорируешь?

— Я не игнорирую, я просто… — Гарри замялся, не зная, что сказать.

— Вот и хорошо, пошли за наш стол, уроки делать!

Лонгботтом явно не привык слышать слово «нет», поэтому направился к столу, где уже сидел Уизли с учебниками, не сомневаясь, что Гарри идёт за ним. Дурсли было в принципе всё равно, с кем делать уроки, поэтому он действительно пошёл за Невиллом. Между прочим, Гермиона, Лаванда и Парвати расположились за столом по соседству.

Рональд приготовил перо и пергамент и молча взирал на Невилла, ожидая, когда тот начнёт диктовать. Гарри принялся листать учебник. Он как-то незаметно для себя привык делать уроки сам, поэтому не ждал подсказок. Он нашёл нужную главу и стал писать. Речь шла об основном законе Трансфигурации, о законе Фабиана Гампа. Переписав формулировку закона из учебника, Гарри перешёл к исключениям. Тем временем Невилл растолковывал Рональду эти самые исключения. Гарри прислушался.

— Четвёртое исключение: «Нельзя трансфигурировать деньги, золото, другие драгоценные металлы и драгоценные камни». Записал?

— Записал. Хм, почему деньги выделены отдельно, Невилл? — пробурчал Уизли. — Они же из драгоценных металлов.

— Потому, что так написано в законе, — снисходительно отозвался Лонгботтом, водя пером по своему пергаменту. — Формулировка Гампа.

— Это же ясно! — внезапно раздался насмешливый девичий голос.

Гарри даже поворачиваться не надо было, чтобы узнать, кто это сказал. Сколько раз в своей прежней жизни он слышал этот голос в подобной ситуации! Гермиону хлебом не корми, дай только объяснить кому-нибудь что-нибудь. Причём, не просто объяснить, а именно в такой поучающей манере. Да уж, Гермиона такая Гермиона! Некоторые вещи остаются неизменными даже в других мирах. И он ухмыльнулся, низко наклоняясь над своим сочинением.