— …А чего мы в темноте-то? — вдруг раздался молодой женский голос.
Через мгновение, наполненное шорохами и шуршанием в группе магов, раздалось почти хоровое «Люмос!». С полдюжины волшебных палочек засветились огоньками, подсвечивая лица своих хозяев. Гарри тоже чуть было не зажёг свою волшебную палочку, но усмехнулся, шагнул к стене и нажал выключатель. Волшебники, ослеплённые ярким электрическим светом, заозирались и заморгали. «Во как! — удивлённо сказал кто-то из них. — Это поярче будет даже, чем Люмос Солем!» Тем временем Гарри рассматривал визитёров. Никто из них не казался ему знакомым. «Да что в конце концов тут происходит?!» — думал он, едва сдерживаясь, чтобы не заорать эти слова во всю глотку. Взрослые смотрели на него снизу вверх, кто дружелюбно, кто с любопытством, а кто-то даже как-то уважительно. Кроме седого верзилы с разными глазами. Он уставился на мальчика весьма подозрительно.
— Что-то тут странноватое, не находите, леди и джентльмены? — пророкотал он. — Пацанчик-то даже тебя, Ремус, не узнаёт. А может, он — это вовсе не он?
Грузный колдун вперил взгляд живого глаза прямо Гарри в переносицу:
— Ну-ка, скажи, кем становится твой Заступник, а?
— Мой … кто? — непонимающе заморгал тот. Столпившиеся у лестницы волшебники чуть ли не в один голос ахнули и принялись переглядываться.
— Да что вы набросились на мальчика, Аластор, в самом-то деле? — прозвучал тот же голос молодой женщины, и наверх по лестнице стала подниматься колдунья с копной ярко-фиолетовых волос и лицом в форме сердечка. Она сочувственно смотрела на Гарри: — Мы свалились такой толпой на бедолагу посреди ночи, тут собственную фамилию забудешь, да? Моя вот, например, Тонкс, а твоя?
— Д-дурсли… — растерянно вымолвил он.
Даже самое искусное перо не смогло бы описать изумление, отразившееся на лицах волшебников.
Комментарий к Интермедия 1
Дорогие мои читатели, дайте мне знать, стоит ли включать ещё интермедии о “туповатом, пришибленном и никому не нужном” Гарри Дурсли, который вдруг стал Избранным?
========== Достаточно ли безумен гений? ==========
Физически Гарри Дурсли чувствовал себя прекрасно, особенно если учесть, что никакие головные боли — как в прямом смысле, так и в переносном — из-за шрама его больше не беспокоили. Только лишь необходимость придумать хоть какое-нибудь приемлемое объяснение своему отчаянному поступку заставляла его валяться в больничном крыле, изображая крайнюю степень слабости и нездоровья. Притворяться он, прямодушный по характеру, научился в своей прежней жизни у Дурсли. Тётя Петуния притворялась радушной хозяйкой и идеальной матерью, дядя Вернон — успешным бизнесменом и главой семьи, ну, а двоюродный братец Дадли — хорошим сыном. А сколько раз Гарри наблюдал, как Даддикин закатывал истерики или притворялся больным для того, чтобы родители немедленно сделали то, что он хочет! Вот сейчас и он сам изображал нездоровье, чтобы достичь своей цели. Он даже глаза старался лишний раз не открывать, послушно ел с ложечки и пил всякие снадобья целыми галлонами. Мальчик подозревал, что мадам Помфри сразу поняла, что он симулирует, но она как ни в чём не бывало продолжала свою работу и не задавала лишних вопросов. Словно цербер Пушок, она охраняла его покой, так что ни единая живая душа в палату не проникала. Гарри спокойно лежал и обдумывал каждое своё следующее слово и действие. С непривычки было трудно.
Несмотря на это, через несколько дней в лечебницу пришёл тот, кого даже целительница не посмела остановить. Ректор Школы Хогвартс Альбус Дамблдор, собственной седовласой и длиннобородой персоной. Как только Гарри увидел его в дверях, наклонившегося и внимательно слушающего взволнованные объяснения мадам Помфри, он тут же зажмурился, мысленно застонал и принялся так же мысленно осыпать себя всеми бранными словами, какие только слышал в своей жизни от кузена Дадли и дяди Вернона. И было за что ругаться: в панике от всего случившегося с ним — дементоры, дисциплинарное слушание, отсутствие понятных вестей от Рона и Гермионы, а затем внезапно исполнившееся желание стать «просто Гарри» и совершенно чужой иной мир, где всё не то и не так, — он совсем позабыл о Дамблдоре. О действительно великом колдуне ХХ века. О ректоре, от внимания которого не ускользало даже самое незначительное происшествие в Хогвартсе. Конечно, «внезапно проснувшийся героизм» у какого-то Гарри Дурсли, который в Школе до того ничем особенным не выделялся, тоже не мог не привлечь внимание профессора. «Так, думай, Гарри, думай, как ты будешь выкручиваться теперь… Дамблдор-то тебе не Рон, не Невилл и даже не Люпин», — мысленно подстёгивал себя мальчик.
Ректор тихо подошёл к его кровати, наколдовал кресло вместо обычного стула для посетителей и сел. Гарри лежал с закрытыми глазами и старался дышать ровно и медленно, словно во сне. Дамблдор помолчал с минуту, а потом вымолвил с усмешкой:
— Ну, довольно притворяться, Гарри. Я знаю, что ты не спишь. А самое забавное, ты тоже знаешь, что я это знаю. Вообще-то, у меня достаточно времени, чтобы сидеть и ждать, пока тебе не надоест изображать спящего, но не кажется ли тебе, что невежливо заставлять ждать старика?
С глубоким вздохом мальчик заворочался и сел на постели. Он потянулся за очками, нацепил их на нос и только потом осмелился взглянуть на ректора. Но как только увидел такую знакомую всепонимающую улыбку, у него отлегло от сердца.
— Извините, сэр, — сказал он тихо.
— Не стоит извиняться. Я вообще-то пришёл поблагодарить тебя, Гарри Дурсли.
— Вы? Поблагодарить? Меня? Но что я такого сделал, сэр?
— Ну, как же. Ты защитил Невилла Лонгботтома. Ты защитил своих товарищей. Пусть это был просто боггарт, но кто может знать, что бы случилось, если бы он стал страхом Невилла. Ты же знаешь, кем бы стал его боггарт?
Мальчик кивнул, едва не назвав по привычке имя Воландеморта.
— Даже я не смогу сказать, что бы произошло, появись он посреди третьекурсников. Пожалуй, только то, чем стал боггарт для тебя, могло наделать больше паники. Что, собственно говоря, и случилось.
«Ну, вот, — подумал Гарри, — начинается» — и опустил взгляд.
Дамблдор помолчал, сцепив руки в замок и покачивая длинным загнутым носком туфли.
— Может, ты мне объяснишь, Гарри Дурсли, маглорожденный волшебник, почему ты боишься дементоров, и как ты научился вызывать Заступника?
Гарри вздохнул. Внезапно он подумал: «А вдруг здешний Дамблдор при всём том же величии и мудрости чуть менее «с приветом»? Он же не показывает ни гнева, ни презрения к «просто Гарри». Вдруг он сможет мне помочь?»
— Профессор Дамблдор… Я бы мог вам рассказать, но, боюсь, вы мне не поверите, — очень тихо сказал он, так и не поднимая взгляд.
— Знаешь ли, Гарри, я ведь достаточно долго живу на этом свете, и, уж поверь мне, повидал столько всякого, что… Вряд ли найдётся хоть что-то, о чём я уверенно смогу утверждать, что это невозможно. Так что, говори.
— Я из другого мира, сэр, — прошептал мальчик со вздохом. — Мне пятнадцать лет, и в моём мире шрам от заклинания Воландеморта на лбу у меня. Там я — Мальчик-который-выжил.
Только сказав это, Гарри глянул на ректора. Казалось, он даже дышать перестал, ожидая, как отреагирует Дамблдор на такое признание. Тот посуровел лицом, жуя губами, и глаза его словно потухли под нависшими густыми седыми бровями.
— Вот оно как… — наконец, промолвил великий волшебник. — Тогда получается, что Гарри Дурсли из э-э-э… моего мира оказался в… твоём? Два мальчика поменялись душами?
Гарри пожал плечами:
— Не знаю, сэр. Но, похоже, так. …Скажите, неужели есть такая магия?
