Но Потемкин ни перед кем не оправдывался и тратил еще больше, закладывал своими деньгами, когда нечего взять в казне, продавал пожалованные ему дворцы и имения, брал в долг у банкира Сутерланда и не отдавал, потому что коммерческий англичанин потерпит, обождет, а если не захочет ожидать, то и черт с ним, он все равно не перестанет давать денег, когда у него их спросишь.

А вот те, кому эти деньги предназначены, тут же прекратят – если им вовремя не дать этих денег – махать топорами на верфи, подвозить лес, пеньку, погонять волов, тесать камень, мостить улицы и помешивать поварешками щи в котлах, чтобы артель ленивых мужичков, почавкав над миской и вытерев рукавом рты и вздремнув часок-другой, опять принялась махать топорами или ковырять лопатами землю.

Он, Потемкин, приближал эту войну всеми своими делами. Он уговорил императрицу приехать в Крым, он придумал украсить арку надписью «Путь в Византию», он, посмеиваясь, давал понять Булгакову, своему старому товарищу по университету, послу в Стамбуле-Константинополе, что не стоит особо обхаживать султана, нужно держаться твердо, помня, что у русского посла за спиной – стотысячные армии, Черноморский многопушечный флот и он, Потемкин, не потерпящий никаких претензий и капризов – ни самого султана, ни его визирей.

Слабый – а султан стал слаб – должен знать свое место. Турецкая империя, некогда могущественная и потеснившая христианскую Европу, утратила силу. Россия выдвинется на Балканы, подчинит Кавказ, азиатскую Турцию, Египет и через Суэцкий перешеек отрежет Европу от Персии и Индии.

Нужно только не торопиться. Требуется повод для войны, чтобы европейская дипломатия не подняла вой – Булгаков найдет такой повод. И нужен еще год, чтобы достроить флот, привести в порядок войска, а главное, наладить их бесперебойное снабжение и наполнить казну. А лучше два года, тогда все будет готово.

Булгаков писал из Стамбула-Константинополя, что прусский и английский послы подталкивают султана к войне, обещают деньги и нападение Швеции на севере. А Англия – поддержку своего флота. Англичане могут послать эскадры и в Балтийское и в Черное моря.

Количество кораблей английского флота казалось не-вероятным. Сто тридцать больших линейных кораблей – от пятидесятипушечных до ста сорокапушечных и около ста фрегатов, не считая мелких вспомогательных судов. Даже у Франции всего восемьдесят линейных кораблей. У России числилось около шестидесяти линейных кораблей. Но это по бумагам, а на самом деле – тридцать, считая недавно построенные суда Черноморского флота.

Ни за какие два года Англию не догнать. На один линейный корабль уходит от четверти миллиона рублей. И это при годовом бюджете в неполных пятьдесят миллионов. Да и построив боевой корабль и снарядив его ста пятьюдесятью пушками, где найти людей, годных к тому, чтобы на него посадить и приставить к этим ста пятидесяти пушкам, да еще и к парусам, всем этим бом-кливерам, фор-стеньг-стакселям, грот-брамселям и крюйс-марселям? Нет, Англию не догнать…

Но Англия далеко. И от Индии далеко, и от Америки, где потому и потеряла пятнадцать своих провинций. А у России все рядом – и Балканы, и Турция, и Персия с Индией. Не флотом единым все решается… Петр Великий начинал без флота. А тот, который он построил – сгнил в гаванях при беспутных наследниках. Флот российский – тридцать линейных кораблей на севере и теперь уже на юге – это немало…

Получив известия от Булгакова о возможной войне, Потемкин отправил в Очаков своего человека для встречи с комендантом Гассан-пашой, которому подчинялись все приграничные территории. Под предлогом решения разных незначительных вопросов можно понять настроение турецкого командующего, да и в самом городе заметить приготовления к военным действиям.

Но, судя по всему, воевать никто не приготовлялся. То же самое донесли и лазутчики, посланные с заданием обнаружить «шевеление турка» по границам. Нужно, нужно бы еще протянуть год-два!

Императрица прислала из Петербурга тревожное письмо. По каким-то сведениям – как она писала – «из неверного и нечаянного» источника ей стало известно, что турки могут начать войну. Что тайно подтверждают и близкие люди верховного визиря Юсуф-паши. Визирь в один день переменил свои намерения так, что они вдруг стали противоположны мнению и пожеланиям самого султана Абдул Гамида I.

Султан по старости лет с каждым годом терял свою воинственность. Можно предположить, что визиря подкупили послы Англии и Пруссии. Однако сколько же золота они ему посулили, ведь голова все-таки дороже, визирь должен бы это знать, кому-кому, а ему не однажды приходилось видеть как лишают головы того, кто не умеет ею, головою, пользоваться, то есть думать, понимать и предвидеть, наперед рассчитывая все свои слова и действия.

Екатерина все еще сомневалась, что султан решится на войну, и предполагала отставку великого визиря. Если Турция первой начнет войну, это означает, что император Иосиф II, согласно договору с Россией, – а об условиях договора в Стамбуле, как, впрочем, и при дворах других держав, хорошо известно – обязан вступить в войну на стороне России. Турция, проигравшая первую войну один на один и с тех пор только ослабевшая, не пойдет на такой шаг, войну на два фронта туркам не выдержать.

Неужели Пруссия и Англия сумели найти способ повлиять на Иосифа II и предложить ему нечто такое, что заставило его отказаться от союзного договора с Россией? Это маловероятно, вражда Австрии и Пруссии столь велика, что кто-кто, а Иосиф с молоком своей матери, Марии Терезии, впитавший ненависть к прусскому королю Фридриху II за отнятую самым наглым образом Силезию, никогда не пойдет на соглашение с Пруссией.

Договориться с ним можно, только вернув Австрии Силезию, на что, в свою очередь, никогда не согласится сама Пруссия. Тем более что по точным сведениям Пруссия вот-вот должна ввести войска в Нидерланды, чтобы поддержать штатгальтера, женатого на сестре прусского короля, и штыками усмирить голландцев. А это ущемит и Францию, и союзную ей Австрию.

Потемкин в ответном письме Екатерине снова просил у Бога еще два года. Два года – и флот и войска будут в полной готовности раздавить Турцию и стереть с карты некогда грозную империю. Два года!

Вмешательство Пруссии, за которой стоит Англия, в голландскую смуту вполне возможно столкнет Англию с Францией, союзницей Голландии. И если между ними завяжется война, то, несомненно, два года им будет не до поддержки Турции и натравливания Швеции на Россию. Два года, всего лишь два года – и можно с полной уверенностью рассчитывать на успех, не на случайное стечение обстоятельств, не на геройство воинов и искусность их командиров, а на прочный, закономерный, из правильных действий исходящий успех.

Турция не готова к войне. Старый султан только делает вид, что намерен опоясаться мечом, а на самом деле не хочет хлопот и трат на войну. И придворным вельможам желательны тишина и покой. Казна разворована. Турецкая армия совершенно небоеспособна. Происки прусского и английского послов неосновательны. Франция, как бы ей ни мечталось навредить России, не имеет средств поддержать свою старую союзницу.

Нужно протянуть два года. Два года, которые дадут возможность направить ход событий по верному, надежному пути.

И вот как гром из казалось бы уже рассеявшейся тучи – тайный курьер из Стамбула-Константинополя.

Сначала русского посла Булгакова пригласили на конференцию к рейс-эфенди, то есть к министру иностранных дел и потребовали вывода русских войск из Грузии и выдачи Маврокордато.

Александр Маврокордато, потомок греческих князей с острова Хиоса, господарь Молдавии, давным-давно бежал в Россию. Его взяла под защиту сама императрица Екатерина II, он представил тогда ей первый проект освобождения Греции от турецкого владычества.