Хитчмен не ответил. Он крутил большими пальцами, сцепив кисти рук на столе.

– Да вот неприятность, – продолжал Джон, – Питтен Мэллори, оказывается, переживает за племянника и сразу нанял для поисков сыщика. Приходит этакий тип из Гильдии и начинает вопросы задавать. Но… вы ему просто ничего не скажете. Пускай побегает. Авось и не найдет парня. Дуббинг – город большой, люди каждый день исчезают. Пошел, скажем, человек в парк – а там бродяги…

Хитчмен вытаращил глаза.

– Не нравится мне, что вы, Финн, молчите, – добавил Репейник, любуясь произведенным эффектом. – Сильно похоже, что тянете время. Не думаю, что вы уж совсем плохого мнения о Гильдии: найду я вашего мальчишку, дайте только срок. Неделя-другая – и готово. Но что, если у меня нет недели? Что, если Найвел лежит где-нибудь один, раненый, при смерти? Тогда надо искать быстро, потому что через неделю я найду только труп. А это очень для вас удобно. Имя на обложке, кафедра в Ганнваре. Но преподавать вы там не будете – вы будете дробить камни на каторге. Это я устрою.

Джон оперся на подлокотники и встал. «Перебор, – подумал он. – Ничего я не устрою без улик и свидетельских показаний. Одна надежда, что этот головастик испугается. Ну же, давай, бойся!»

– Чего вы хотите? – глухо спросил Хитчмен.

Джон посмотрел на него сверху вниз. Головастик все-таки испугался. Чудесно.

– Не помешал бы подробный отчет о том, что вчера делал и говорил Мэллори-младший. В котором часу ушел со службы, как был одет. Особенно интересен разговор с Ширлейл: говорили долго или перекинулись парой слов, не ругались ли, не спорили? Можно было заметить очень многое, даже не зная, о чем беседа. Но главное – ваши догадки. Вот скажите честно: куда он мог деться? Наверняка ведь есть предположения. Тем более, – Джон усмехнулся, – вы ему были как старший брат. Можно сказать, на короткой ноге.

Хитчмен потянул из пачки вторую сигарету. Уронил пачку, но поднимать не стал.

– Садитесь, пожалуйста, – прошелестел он.

Джон опустился в кресло. Хитчмен зажег сигарету.

– Так, – он затянулся, втягивая щеки, – так… Значит, пришел Найвел вовремя, в полвосьмого. Одет… Одет был как обычно, куртка-штаны. Всегда так ходит. Первые два часа мы не виделись, я выступал на совещании. Потом вернулся в лабораторию. Найвел возился с приборами, делал серию измерений. Я рассказал новости с совещания, мы чуть-чуть побеседовали. О чем говорили, о чем мы говорили… Да ни о чем, так, ерунда. Погоду ругали, над Антуаном потешались – это новенький, растяпа, каких поискать. Потом Найвел словно вспомнил о чем-то, попросился уйти пораньше. Я не возражал. Он вернулся к работе, я тоже кое-что поделал, глянул результаты замеров. Тут Ширли забежала, вроде ей спиртовка понадобилась. Ну, я-то знаю, что у них с Найвелом шуры-муры, какая там спиртовка. Они в сторонку отошли, пошептались. Никаких ссор, обнимашки-поцелуйчики. Что-то краем уха слышал, мол, «в пять, на вокзале». Потом Ширли упорхнула. Без спиртовки. Найвел сходил на ленч, поработал еще пару часов и тоже ушел. Все.

Он слабо усмехнулся.

– Видите, мне особо нечего рассказывать.

– Догадки, Финн, – мягко напомнил Репейник. – Вы хорошо его знали. Наверняка лучше, чем предмет исследований. Чем увлекался? Какие планы строил? Где любил бывать? Ведь явно что-то скрываете.

Хитчмен угрюмо поглядел на Джона и вдруг спросил:

– Он все-таки взял пятьсот шестнадцатый, да?

«Знает», – подумал Джон. Вслух он предпочел ничего не говорить. Хитчмен смотрел все так же мрачно, держа на отлете дымящуюся сигарету. Потом криво улыбнулся, словно услыхал старый несмешной анекдот.

– Да, – сказал он. – Все ясно. Щенок спер шкатулку. Смело, ничего не скажешь. Ну что ж, давайте начистоту. У Найвела был… есть пунктик: зарядные башни. Это помимо основной темы работы – так сказать, личный интерес. Еще в университете начал ими увлекаться. Пропадал в библиотеках, искал древние архивы. Ходил в походы к обломкам старых башен. Где-нибудь в глуши такие лежат в руинах, никому не нужные, да бурьяном зарастают. Найвел искал входы в узловые камеры – это подвалы под каждой башней. Спускался, изучал.

– Разве он этого не мог делать в Дуббинге?

– В городе все камеры заперты. Чтобы открыть – надо выписывать специальное разрешение. Да кто ж ему выпишет.

Джон поднял брови.

– Он же сотрудник Минобороны. Уж кто-кто, а Найвел, по-моему, имел все возможности…

– Да ничего не делается просто так! – почти выкрикнул Хитчмен. – Он здесь ноль без палочки. Все гранты, все разрешения – это я выбивал. Сумел вот выпросить средства на эксперименты с магическим полем. Это было перспективно, важно, интересно… шишкам в администрации. А то, что Найвел бредил своими дурацкими башнями, – это вообще никого не волновало, никогда! Постарше станет – будет делать что хочет. А пока…

– А пока расскажите про башни, – попросил Джон. – Подробней.

Хитчмен махнул рукой. Сигарета при этом описала дымный полукруг.

– Не знаю я подробностей. Просто мальчишка думал, что из каких-то башен можно добыть остаточный заряд. Чтобы подпитывать раритеты. Но это безумие, вообще говоря, потому что, во-первых, магическое поле такого напряжения опасно. Лезть в механизмы – чистое самоубийство, может случиться взрыв, запуститься метаморфоза, да что угодно! А во-вторых, от такого предприятия мало толку. Ну, получится разрядить башню-другую – хватит энергии на несколько раритетов, и все. Эксперимент себя не окупит.

Он поперхнулся и закашлялся. Кашлял долго, хватался за грудь, сгибался над столом. Джон спросил:

– И Найвел решил зарядить пятьсот шестнадцатый от такой башни?

– Не знаю, – прохрипел Хитчмен, вытирая покрасневшие от кашля глаза. – Но скорей всего, да.

– Чистое самоубийство, – повторил Джон. – Понятно теперь, отчего вы хотели тянуть время… И что теперь? Парень ходит от башни к башне, пытаясь их запустить?

Хитчмен замотал головой.

– Для такого не каждая годится. Он говорил, что, наоборот, подходящих очень мало, прямо-таки единицы.

– Какие именно, не сказал?

– Нет. – Хитчмен загасил вторую сигарету рядом с изломанным трупиком первой. – Он вообще не любил распространяться на этот счет. Почему – неизвестно.

– Действительно, – отозвался Джон. – С чего бы ему вам не доверять.

Он встал. Хитчмен тоже поднялся.

– Больше сказать нечего, – буркнул он. Джон прищурился. По-хорошему, стоило бы схватить паршивца за руку и прочесть еще разок – не утаил ли чего, – но голова только-только начала утихать, да и подозрительно бы смотрелось такое хватание…

– Ладно, верю, – сказал он. Хитчмен еле слышно вздохнул.

– Хотите его рабочее место осмотреть?

«Вот это я понимаю – помощь расследованию! – восхитился про себя Джон. – С самого начала бы так».

– Пойдемте, – сказал он.

Дом номер двести пять по Ран-авеню оказался невысоким, всего в два этажа, и очень старым – на вид ему можно было дать лет триста. Глубокие трещины ползли по серой штукатурке от фундамента до самой крыши, стекла ослепли от вековой грязи, нижние окна сровнялись с тротуаром, а из распахнутой двери единственного подъезда несло как из склепа – гнилью и разрытой землей. Даже неказистая четырехэтажка, где обитал Джон, рядом с двести пятым смотрелась бы фешенебельными апартаментами.

Стоя перед домом, Репейник сверился с блокнотом. Все верно, Найвел Мэллори жил именно здесь. Что ж, по крайней мере, отсюда до Министерства можно дойти за десять минут. Удобно – если тебе двадцать три, своих денег вечно не хватает, а родной дядюшка жаден, как паук. Комнаты тут, наверное, дешевле некуда… Ладно, посмотрим, как живет молодой перспективный ученый.

«Вообще, что-то не сходится, – думал Джон, поднимаясь на второй этаж по щербатым ступеням. – Очень странно, что Мэллори-младший для своих целей выбрал такой необычный и рискованный способ. Неужели нельзя было подождать с женитьбой? Питтен вроде бы человек незлой, о племяннике заботится: снял же квартиру какую-никакую, да и на хорошее место пристроил. Жениться запрещает? Ну и жил бы Найвел со своей Ширлейл без свадьбы потихоньку вдвоем. Нынче времена свободные. Мы ведь с Джил как-то живем, и ничего. Глядишь, со временем Питтен смирился бы с будущей невесткой. Или помер бы попросту. Вон как задыхается, бедолага, ему до апоплексического удара недалеко.