Он пожал плечами и взял стакан.

– Да, бледная вы какая-то сегодня, – вынес он свой вердикт.

«Вот козёл!» – подумала я беззлобно, а вслух сказала:

– И что?

– Ничего. – Он пожал плечами.

– Иди, доктор! – разрешила я, и устало махнула ему рукой.

Появилось желание что-то сломать. Я метнула стакан. Он перелетел через ограждение и упал с глухим звуком в траву. Даже не разбился. Звон битого стекла, возможно, успокоил бы.

– Сейчас ты у меня получишь! – воскликнула я, ещё не зная, кому это адресовано. Может, это вызов всему миру, с его никчёмными мужьями и недоступными садовниками?

Желание сделать кому-то плохо сорвало меня с места, и я направилась в дом, не понимая, что это – следствие испорченного с утра настроения, или сексуальная неудовлетворенность. Хотя, если подумать, одно вытекает из другого, и наоборот.

Я зашла в гостиную, и в моем сознании возникло счастливое лицо Аськи… Да, именно Аськи, а не Аси! Я живо представила её искрящиеся радостью глаза и улыбку. Она отхватила своего принца по имени Анатолий в парикмахерской, куда он зашёл подстричься. Два года в любви и согласии.

Я плюхнулась за столик, открыла крышку ноутбука и приблизила своё лицо к ещё чёрному экрану. Пальчик коснулся кнопки «пуск»… Из глубины выплыл логотип известной компании, наполнив моё существование хоть каким-то смыслом на несколько ближайших минут. Курсор скользнул к значку, и вот уже в центре экрана выплыла клавиатура виртуального телефона… Я точно знала, что определить звонившего с компьютера невозможно.

– Слушаю, – прорезался из динамиков настороженный мужской голос.

Толик, скорее всего, был на работе. Вот и хорошо, всё лучше, чем за рулём. Машина это источник повышенной опасности. Мало ли? Не справится Толик с управлением, тогда беда. А новость, которую я собралась ему сообщить, кого угодно убить может…

– Анатолий? – поинтересовалась я, слегка изменив голос…

– Да, а кто это? – удивлялся он. Ещё бы! Номер на его телефоне не определился.

– Неважно, – продолжала я, но поправилась: – Хотя важно! Мне бы хотелось узнать номер телефона Аси…

– А почему я должен вам его дать?

– Хотя бы потому, что из-за этой сучки я с мужем развелась! – выпалила я, вдруг живо представив себя на месте женщины, которая развелась с мужем. Хотя, если с Вадимом, то тогда Аське надо было бы ноги в шампанском мыть…

– Что же она сделала такого, чтобы разрушилась ваша семья? – между тем растерялся он, и с надеждой спросил: – Может, вы ошиблись?

– Я никогда не ошибаюсь! – заверила я его, чеканя каждый слог. – Ася Емельянова – та гадюка, которую я застала со своим мужем у себя дома, и которая заразила его интересной болезнью…

Насчёт болезни я приврала. А вот эпизод того, как Аська ныряла с балкона второго этажа дома на Вернадского, она пересказывала раз десять.

– Такого просто не может быть! – воскликнул Анатолий. – Вы ошибаетесь…

– Я, мил человек, частного сыщика наняла, чтобы узнать о ней всё, – продолжала я, наслаждаясь произведенным эффектом. – Теперь даже знаю номер телефона клиники и имя гинеколога, который ей девственность восстановил… Готов записать? Проверишь, потом мне перезвонишь…

– А…

Я продиктовала дважды заветный адрес и отключилась…

– Всё, – выдохнула я и добавила: – Мелкий мужик пошёл, другой бы и слушать не стал…

Я закрыла глаза и попыталась представить Аську: заплаканная, с припухшими от слез веками и ссадиной на скуле. Но образ получился размытым, и к этой теме я неожиданно потеряла интерес.

– Приветик! Ты никуда не собираешься? Если нет, то я к тебе сейчас забегу! – тараторила Ника. – Я сейчас у Сони.

Гардеробная располагалась в глубине дома, и связь здесь была никудышная. В лучшем случае трубка брызгала обрывками фраз, из которых нужно было додумывать предложения. Но подруга странным образом умудрялась укладываться в эти промежутки, и я без особого труда разбирала, о чём говорит Ника. Вообще отрывистая речь девушки походила на задорный лай её собачонки Пуси. Измученная бантами, разного рода комбинезончиками, стрижками и перекрашиваниями длинной шерсти, собачка дрожала, нервно дёргала головкой и так же гавкала. От чрезмерного внимания со стороны хозяйки, у бедняги явно было не всё в порядке с нервами. Она словно боялась, что хозяйка её вот-вот придушит. У Ники, как и у меня, не было детей, и каждая из нас по-своему расходовала энергию и любовь. Остатки нерастраченных на мужа калорий Ника дожигала шоппингом, а я ездила на теннисный корт и на фитнес, после которых ещё час оттягивалась в парной сауны.

– Почему ты каждый раз спрашиваешь? – Я бросила плечики назад, в шкаф, сняла другие, приложила к себе бирюзовое платье и стала разглядывать себя в зеркало. – Конечно, приезжай!

Подруги явились спустя час.

– Ты представляешь? – Ника нервно гладила Пусю по голому животу. – Её сегодня вырвало!

– Представляю! – сочувствовала я, округляя глаза. Иначе нельзя! Иначе Ника обидится. Обзовёт бездушной или, того хуже, живодёркой. Так и случилось, месяц назад, когда я случайно, самую малость, прищемила дверью Пусину лапу. Ника не разговаривала со мной до следующего дня, а потом позвонила и, как ни в чём не бывало, стала рассказывать очередной сон. Поэтому я сделала вывод, что она попросту быстро забывает всё, что было с ней накануне… А как иначе объяснить, что уже пятый год Ника не может выучить знаки дорожного движения, и поэтому ездит с водителем – рослым, седым мужчиной, который старался угодить Нике во всём. Годившийся ей по возрасту в отцы, он иногда целыми днями ходил по бутикам вслед за молодой хозяйкой, весь увешанный сумками, разноцветными пакетами и коробками, при этом каким-то чудом умудряясь бережно нести Пусю.

«А может у них роман?» – неожиданно подумала я и вновь ощутила тяжесть внизу живота. Чтобы как-то отвлечься от чувств молодой и здоровой женщины, я стала развлекать подруг. Сначала похвастала своей последней покупкой – сумочкой от Луис Виттон, которую приобрела специально под красный «Понтиак» и платье к нему.

– Какая прелесть! – восхитилась Ника и поинтересовалась: – Сколько стоит?

– Четыреста пятьдесят.

– Это сколько же в рублях? – задалась вопросом Соня и закатила глаза под потолок.

Она где-то вычитала, что если тренировать мозг разными математическими упражнениями или учить языки, то этим можно отодвинуть старость. Поэтому при первой же возможности Соня пыталась напрячь свои редкие извилины. Давалось это ей с трудом, ведь Сонька даже не считала деньги, потому как уже забыла, когда держала наличку в руках. В сумочке у неё валялась пара пластиковых карт, в основном цвета платины или серебра, от которых она постоянно забывала коды. Деньги не брала в руки принципиально, справедливо считая, что от них одна зараза.

– Это в рублях по курсу на неделю назад, – зачем-то сказала я.

– Скромненько, – констатировала Ника и сразу потеряла интерес к сумочке.

– Это же надо, в стране кризис, а ты так шикуешь, – шутливо пристыдила Соня.

– Ты чего, подруга? – удивилась Ника, готовая встать на мою защиту. – Это же сущие копейки!

– Просто сейчас случайно включила дома телек, а там про материнский капитал говорят, – стала оправдываться Соня. – Как раз столько в рублях, если второго родить…

– Что за материнский капитал? – Ника захлопала глазами, возвращая мне сумку и потребовала: – С этого места поподробнее.

– Тебе зачем? – Сонька повеселела. – Денег мало?

– Причём тут деньги? – Ника округлила глаза.

– Неужели рожать собралась? – Сонька изобразила на лице испуг.

– И сразу двоих, – вставила я, тут же представив Нику с коляской для близнецов и Пусей в одной руке, и с издёвкой поинтересовалась: – А как же шопинг?

– Да она одного родить не может! – глумилась Сонька.

– Причём тут могу или не могу? – возмутилась Ника. – Я просто не хочу! Только представлю себя с таким животом! – с этими словами она вдруг задрала блузку и сунула под неё Пусю. Собака чихнула. Ника тот час вынула её, смешно вытянула накаченные ботексом губы, чмокнула собаку в мокрый нос и продолжила: – А с грудью что станет?