– Но тот контракт, я говорил тебе о нём вчера… После планёрки я улетаю в командировку. Очень надеюсь, что вернусь к концу недели. Если не получится, позвоню и скажу. Но в любом случае, ничего не планируй на выходные. Поняла?

– Ничего не планировать?

– Ничего. Уже скучаю. Вечером спишемся.

Оля издалека с интересом наблюдала за подругой. За тем, как менялось её настроение, как во время разговора она улыбалась, запуская руку в волосы и приподнимая их у виска.

– Кир? Ты ничего странного не замечаешь?

Она толкала своего парня локтем, пытаясь вырвать его из лап интернета и переключить внимание на Соломатину. Но тот бухтел что-то нечленораздельное под нос, не обращая на тычки никакого внимания.

– Да оторвись ты, говорю тебе. Глянь! На Варьку глянь, не на меня.

– А что с ней не так? – Поправляя очки и прищуриваясь, Кирилл отыскал на противоположной стороне улицы подругу. – Вполне нормально выглядит. Счастливо.

– В том-то и дело. Она влюбилась, – Оля повернулась к другу. – Ты говоришь, что вчера днём видел Никиту?

– Видел, – о том, что Никита был в компании девушки, которая висла на нём, Кирилл решил умолчать.

– Интересненько…

И когда Варя вернулась к друзьям, Оля набросилась на неё с расспросами:

– Говори, кто он?

– Ты о чём? – Варя пожала плечами, надеясь, что получится уйти от разговора.

– Соломатина! Ты влюбилась, наконец-то. И я, то есть мы с Киркой, хотим знать, кто он. Мы имеем право.

– Зуева! – Варя передразнила подругу. – Тебе не кажется?.. – но недовольный взгляд подруги красноречивее всех слов говорил о том, что соскочить не получится. – Я не могу тебе сказать, кто он. Пока не могу. Потому что сама не знаю, насколько всё это серьёзно. У нас было всего одно, нет два. Два свидания, и вчера… – Она покосилась на Кирилла. – Ну, ты понимаешь…

– Варька! – Оля порывисто обняла её, крепко сжимая в своих объятиях. – Я так рада! Так рада. Конечно, немного жаль, что это не Никита, но…

– С Никитой у нас ничего бы не получилось. И ты знаешь это.

– Знаю, но… Я всё равно рада. Мы рады. Правда, Кир?

– Правда.

– Если бы и у мамы была такая же реакция, я была бы самой счастливой на свете.

– Всё образуется, Варя, – утешения подруги были как нельзя кстати. – Всё образуется…

Но, нет. Всё было с точностью до наоборот, как и ожидала Варя. Мама не кричала, нет. Она просто смотрела с таким укором, как будто собственная дочь предала её в очередной раз. Развернулась и направилась в спальню, небрежно бросая:

– Не думала, что ты докатишься до такого.

До какого такого? Варе хотелось кричать, хотелось спорить, доказывать, что всё не так. Но папа остановил её:

– Варежка, дай ей время. Она… Она устала… А тебя там в комнате подарок ждёт. Курьер принёс.

Курьер. Подарок от Саши, она не сомневалась. Распахнула дверь и увидела на столе, в вазе, большой букет белых альстрёмерий. А на кровати – светлого плюшевого мишку. Но вот такой вселенской радости больше не было. Она уткнулась носом в мягкую макушку косолапого друга и плакала от обиды и непонимания, от несправедливости. И не смогла успокоиться даже тогда, когда позвонил Саша. Благо, он не догадывался об истинной причине:

– Варька, глупая ты моя. Ну, хочешь, я скуплю всех мишек, каких только увижу? Посажу их в каждый угол… Если бы я только знал, что какая-то игрушка сможет так растрогать тебя… Милая моя девочка.

– Не надо всех, – она хлюпала носом. – Я люблю этого.

И хотела добавить, но вовремя сдержалась, что она любит его. И хочет к нему…

Самолёт готовился ко взлёту. Березин удобнее устроился в кресле вытягивая ноги. Благо, широкие проходы и расстояния между рядами в салоне бизнес-класса позволяли летать с комфортом. Он защелкнул карабин на ремне безопасности как раз в тот момент, когда на телефон пришло сообщение. Сам того не ведая, Саша улыбнулся, как будто заранее знал отправителя.

Бесёнок. Его улыбка стала ещё шире.

Не знаю, во сколько твой рейс. Но, пожалуйста, напиши, когда приземлишься. Я переживаю.

– Приятно, когда о нас заботятся не только наши мамы.

– У? – Саша обернулся к сидевшему в соседнем кресле Семёну Абрамовичу. – Вы о чём?

Но лучший юрист компании только хитро улыбнулся, не отвечая напрямую:

– Моя Софочка просит меня об этом каждый раз. Простите, Александр Сергеевич, но эти ваши телефоны с большими экранами… Невольное любопытство…

– Ничего страшного, – Березин перевёл телефон в авиарежим, мило кивнул стюардессе, но вернулся к разговору. – Сколько лет вы женаты?

– Без малого сорок, – юрист открыл жестяную коробочку и замешкался, выбирая леденец. – Хотите?

– Монпансье, – от предложенной конфеты Саша не отказался. Выбрал золотистую, такую же солнечную, как его Варя. – Совсем как в детстве, – прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. А когда самолёт набрал высоту, отстегнул ремень и сел в пол-оборота к юристу. – Сорок лет… Это же целая жизнь.

– Целая жизнь, двое детей и внуки. Когда, десять лет назад, родился старший, Яшенька, я решил, что хватит старому еврею таскаться по арбитражным судам, и согласился на работу в вашей компании.

– Да, – Березин коротко кивал, – я помню нашу первую крупную сделку, и то, как вы заставили поставщиков умерить свой пыл.

– Это было не сложно. Я был на своём месте. Важно, Александр Сергеевич, чтобы каждый человек был на своём месте. Вот взять, к примеру, нашу Вареньку.

– Вареньку? – Березин удивился и насторожился.

– Ну, да. Варвару Андреевну.

– А, это ту, которая на планёрке?..

– Ту самую, – старый еврей спрятал усмешку в седых усах. – Как я ни пытался переманить её к себе в отдел – не пошла. Грамотная, толковая… Сколько ей было тогда? Первое её лето в компании, курьером работала. Пятнадцать, должно быть, не больше… Угловатая, нескладная, с двумя косичками и в очках. Но ответственная до жути.

– А я вот совсем её не помню, – тяжелый выдох опустошил легкие Березина. – Совсем. Не замечал её. Наверное, маленькая она тогда ещё была.

– Да… не пошла ко мне, – Семён Абрамович сделал вид, что пропустил слова директора мимо ушей. – А вот сейчас я понимаю, что правильно сделала, что не пошла. На своём она месте. Столько всего с её легкой руки в компании для рабочих сделано. И вакансию эту пробьёт, я уверен. Всё продумает, до мелочей.

– Это она может… Как и к материалам по этой вакансии приложить файлы с дополнительной медицинской страховкой.

– Вот, понимаете, о чём я? И ведь достанется такое сокровище какому-нибудь оболтусу, который не только эти чистые порывы не оценит, но и на корню их задушит.

– Ну, это мы ещё посмотрим, кому она достанется, – за разговорами время в полёте пролетело незаметно, самолёт заходил на посадку в Пулково. Но поправляя ремень безопасности, Саша на секунду задумался, а потом, громко расхохотался. – Ну, Семён Абрамович, ну… Вы…

– Старый прожженный еврей, – юрист многозначительно поднял вверх указательный палец, – но в прошлом адвокат, а посему, молодой человек, я умею держать язык за зубами. Но я рад, что вы в приподнятом настроении. Закроем сделку? Зададим перца несговорчивым поставщикам?

– Само собой, Семён Абрамович, – Березин вытер глаза. – С такой-то старой гвардией.

И как только шасси мягко коснулись посадочной полосы, он достал телефон и набрал сообщение:

Жив. Здоров. И ужасно скучаю.

И это была правда. Он и сам не думал, что будет настолько скучать. Сидеть на переговорах, делать вид, что внимательно слушает, и вспоминать Варю, когда она стояла у большого, практически во всю стену, полотна Айвазовского. Маленькая, хрупкая и ранимая на фоне неспокойного бушующего моря.

И он ослаблял узел галстука и выходил в коридор. И отправлял:

Хочется послать всех к черту. Рвануть в аэропорт и лететь домой.