Небесный Клинок со свистом ударил сверху вниз, на долю секунды опередив нападавшего. Послышался сухой треск, словно меч разрубил пучок веток, и под ноги Адоэль упала отсеченная рука.

Странного вида, вся обросшая мхом и еще невесть чем, она имела узкую вытянутую ладонь и четыре длинных шишковатых пальца.

– Мы не одни, – сказала Адоэль спутникам.

Едва Мор взглянул на отрубленную ангелом руку, как тут же потянулся к посоху, который до этого все время носил за спиной.

– Болотник! – крикнул он, оглядываясь по сторонам.

«Что еще за болотник?» – хотела спросить Адоэль, но рука, точь-в-точь похожая на ту, что валялась на земле бесполезным обрубком, высунулась из топи и попыталась схватить Укула за ногу. Гнолл успел среагировать на атаку, и коротким ударом без замаха отразил нападение.

В отличие от предшественницы, рука, отрубленная гноллом, тут же распалась на части, оставив после себя кучу трухи и мха.

– Это всего лишь пустышки, лишенные жизни. – Мор ткнул посохом появившуюся рядом с ним руку. Навершие посоха, походившее на большую жемчужину, оплетенную древесными корнями, мигнуло алым, и противник исчез в языках голубого пламени.

– Нужно убить самого болотника! – догадалась Адоэль, рубя наотмашь мечом. Рук теперь появлялось все больше.

– Да, вот только… Уф! – поросшие мхом пальцы схватили шамана за сапог, и мгновенно повалили наземь. К счастью для бакара ангел успела прийти ему на помощь. – Спасибо! Болотник редко показывается на поверхности.

– Готов спорить на свой хвост, что голубые светлячки – его работа! – рыкнул Укул, разрубая сразу нескольких врагов.

Минори перекинулась лисой и прыгала с островка на островок; всеми четырьмя хвостами кицунэ наносила хлесткие удары по земле, и тогда на этом месте вспыхивал огненный шар, мгновенно превращая в пепел все, что оказывалось внутри него.

Некоторые из шаров взрывались с громким хлопком, разбрасывая в стороны яркие искры.

– Осторожнее с огнем, Минори!

– Почему? – Кицунэ, уже перекинувшись человеком, разрубила очередную руку надвое изогнутым ножом.

– На болоте слишком много летучих газов! Ты можешь поджечь все вокруг!

Маска шамана так и мелькала во вспышках голубого пламени. Созданный его посохом огонь явно отличался от магии Минори – он никак не взаимодействовал с окружающей средой, поражая лишь многочисленных противников.

Между тем рук становилось все больше. Только Адоэль срубила их несколько десятков, но это, похоже, ни в коей мере не беспокоило их создателя. Болотник, не прекращал творить новых слуг, состоящих из грязи, сухих веток и мха.

Вот одна рука вцепилась в сапог ангела, другая едва не сомкнула пальцы на белоснежном крыле.

Девушка крутилась волчком, а Небесный Клинок так и мелькал в воздухе. В шаге от нее Укул обрушивал на слуг болотника всю свою ярость; размахивал посохом Мор, а Минори, вновь обернувшись лисой, вонзала острые зубы в творимые болотником пустышки, и те рассыпались бесполезной трухой.

Но так не могло продолжаться вечно. Если до этого руки выныривали только из топких мест, то теперь они атаковали отовсюду, пробивая собой даже твердую почву.

Защитники сражались отчаянно, прикрывая друг другу спину, но численный перевес был отнюдь не в их пользу.

Вот Мор лишился своего посоха, обломки которого валялись чуть в стороне, и теперь отчаянно пытался высвободить ноги из цепкой хватки врага, а гнолла с кицунэ и вовсе прижали к земле. Минори и Укул продолжали бороться, но, сколько бы они не сбрасывали с себя противников, их место тут же занимали другие.

На ногах и при оружии оставалась одна лишь Адоэль, когда она краем глаза заметила Гейна, о котором в пылу сражения все позабыли.

Каппа стоял чуть в стороне, и вокруг него кружили несколько голубых огоньков. А вот болотник, кажется, его даже не замечал – во всяком случае, творимые им руки не проявляли к нему никакого интереса.

– Гейн, уходи! – крикнула Адоэль, отмахнувшись мечом от нескольких противников.

Однако каппа продолжал стоять недвижимо. Руки опущены вдоль тела, голова упала на грудь. Но потом…

– Гейн поможет. – Голос каппы звучал очень тихо, но ангел отчетливо расслышала каждое слово, будто стояла в шаге от него.

А затем Гейн вдруг стал раздеваться.

Сперва стянул ботинки, оставшись босиком; без обуви его ступни казались какими-то несоразмерно широкими и плоскими. После старик снял перчатки, являя взору странного вида кисти рук, совершенно непохожие на человеческие. Разве что на них было также по пять пальцев, но на этом сходство заканчивалось.

После Гейн стал расстегивать пуговицы на плаще. Одну, за ней вторую.

Под плащом обнаружился самый настоящий панцирь, какие носили на своих телах черепахи. Адоэль видела этих рептилий лишь однажды, на южном побережье, когда охотилась на одного безумца, возомнившего себя ни много ни мало властелином Земли.

Грудь каппы закрывала овальная плоская пластина, а спину – большая и выпуклая. Именно она и создавала видимость горба под плащом.

Затем Гейн снял с себя шляпу, и в ночной темноте блеснули изумрудом огромные глаза. Именно шляпа, как оказалось, скрывала самую удивительную деталь во внешности каппы. Верхняя часть его головы имела форму чаши с глубокой выемкой. Она была доверху заполнена прозрачной жидкостью.

Адоэль пожирала каппу взглядом, не зная, как относиться к его внешнему облику, и не понимая, зачем он, собственно, разделся. На это у Гейна ушло лишь несколько мгновений, но драгоценные секунды были потеряны, и утратившую бдительность девушку схватили сразу несколько вражеских слуг.

Земля ушла из-под ног, и ангел упала на колени. Цепкие пальцы, сплошь покрытые шершавым мхом, скрутили запястье, резко дернули на себя. Послышался хруст ломаемых костей, и Адоэль, вскрикнув, невольно разжала ладонь. Небесный Клинок исчез, утратив связь со своей хозяйкой.

А Гейн тем временем уже собирал вокруг себя магическую энергию. Он проделывал это грубо, инстинктивно. Никаких заклинаний, никаких изящных и витиеватых чар. Одна лишь слепая мощь.

И как только ангел не почувствовала в нем магию прежде!

Задрожала земная твердь, а затем и сам воздух. Топь вспучилась, ударила в воздух гейзерами брызг. Руки, созданные болотником, лопались одна за другой, после чего от них оставалась лишь труха да грязь.

Освободившись от хватки, что удерживала ее на месте, Адоэль рухнула в болотную тину, прижимая к груди сломанное запястье.

Метаморфозы произошли и с самим Гейном. Жидкость внутри его головы вскипела, забулькала, выплевывая наружу клубы пара.

Вот он, источник его силы, – догадалась Адоэль. Вероятно, пока он не использовал жидкость из своей головы-чаши, в нем действительно не было и следа магической силы. Иначе бы ангел непременно ощутила ее ранее, еще в залах Золотой Башни.

Кто-то или что-то зашипело, захрипело, завыло нечеловеческим голосом. Звук шел снизу, из-под земли. Гейн, стоявший до того неподвижно, стал вращать головой будто пытался найти источник звука.

И очень скоро он его нашел.

Каппа вытянул руку в нужном направлении, сжал пальцы в кулак, и болото раскололось на части.

Края разлома расходились, одновременно закручиваясь в тугую спираль. Почва, деревья, и даже трясина – все было вовлечено во вращающуюся с бешеной скоростью воронку. А в самом ее центре стала проглядываться высокая худощавая фигура, лишь отдаленно напоминавшая человека.

Существо с головы до пят было покрыто тиной и грязью.

Болотник отчаянно махал руками, пытаясь выбраться из ловушки. По периметру воронки возникали в бесчисленном множестве его безжизненные слуги, но лишь затем, чтобы в следующий миг бушующая стихия перемолола их в пыль.

Еще больше безумия творившемуся хаосу добавляли бледно-голубые огоньки, которые метались по болоту, мелькая в воздухе с немыслимой скоростью.

Адоэль не могла подняться на ноги. Бушевавшая вокруг магия вдавливала ее тело в сырую землю. Стоял непредставимый шум; звуки смешивались в совершенно дикую какофонию.