Ужо ли ты наша?

Да нашего лебедина-лебедина,

Да нашего вот белого?

— Вот, гуси вы, лебеди,

Гуси вы, лебеди,

Еще я не ваша,

Еще я не ваша,

Не вашего лебедина, не вашего белого.

Тогда буду ваша, как с вами поплыву

По синему морю, по тихому Дунаю.

Красивая Татьянушка,

Хорошая Ивановна,

Ужо ли ты наша?

А нашего Иванушки,

А нашего Петровича?

— Тогда буду ваша, как с вами поеду,

На вашей на тройке, на всей на четверке,

По вашей дорожке.

Песня успокаивала, мягко убаюкивала. Чудилось, что над головой плавно взмахивает крыльями белый лебедь, гладит, ласкает, защищает, отгоняет страшное, темное, потустороннее. Хотелось спать. Ей дали попить воды, уложили, заботливо укрыли одеялом и оставили одну.

Пребывая между сном и явью, Ольга, у которой порой необычайно обострялся слух, слышала, как в кухне Рустам спрашивал у Алёны:

— Она что, догадывается или бредит?

— Может и догадывается, — отвечала Алёна. — А может, заговаривается. Ты сам разве не заговаривался? Стой, эти яблоки не бери, я их запекать буду. Возьми из той миски.

— Эти красивее, — настаивал Рустам. — Подумаешь, тебе же нет разницы, какие запекать.

— Я их по размеру отбирала, — возмутилась Алёна. — Ступай давай, пожиратель яблок.

Ольга слышала, как Рустам вернулся в спальню, уселся на стул у окна, захрустел яблоком. Её что ли стережет? Ладно, пускай сидит. Ольга закрыла глаза и отключилась.

Потом она почти просыпалась, ей казалось, что по кровати ходит неизвестно откуда взявшийся кот, обнюхивает ее лицо и трогает лапкой лоб. Кот свернулся клубком под боком, стал мурлыкать. Это мурлыканье непостижимым образом слилось потом с голосами, доносящимися из гостиной. Там, кажется, говорили Роман с Георгием Петровичем и кем-то ещё.

Чуть позже пришлось встать и умыться. Хотелось пить. Ольга заглянула на кухню, где Алёна стала предлагать ей копченую курицу, сосиски, пирожные, фрукты, соблазнять теплыми сырниками, печёными яблоками с изюмом, спрашивать, не сварить ли ей куриного бульона. Она вяло отбивалась от настойчивых попыток накормить, хотелось только воды. В кухню заглянул Роман, уговаривал её поесть, отступился, увел в спальню и расспросил о том, что случилось утром.

От лысого добряка не хотелось ничего скрывать, и она рассказала всё: о скелете и мертвецах, звавших её к себе, о загадочных полях Иалу. Роман сказал Ольге, что о трупе в канализационном колодце уже сообщили куда следует. Останки извлекут, постараются опознать и похоронят как полагается. Ей не следует волноваться, мертвец из колодца упокоится с миром и больше не придёт.

— Да? — безразлично переспросила Ольга. — А вот это представление он даёт напоследок?

Она, стоя у окна спальни, видела, как тот скелет с листьями в грудной клетке балансирует сейчас на перилах ее балкона с искусственной красной розой в зубах. Скелет падал перед Ольгой на одно колено, и жестами пытался дать понять, что роза предназначена ей, его повелительнице, его прекрасной даме.

Роман подошел к окну, посмотрел на балкон, потом на Ольгу. Сжал губы, пощёлкал пальцами у нее перед глазами, что-то сказал, и девушку опять потянуло в сон.

Ольге снилась её могила на кладбище. Скромный памятник, выкрашенная в голубой цвет оградка, одна из сотен подобных могил на городском кладбище. Она попыталась разобрать даты своей жизни на памятнике, но не смогла.

Проснулась следующим утром с мыслью о том, что сон вещий, ее жизнь подошла к концу. Странным гостям в итоге надоест эта возня, и они сдадут ее в психушку, а там Ольга долго не протянет. Она стала прикидывать, успеет ли составить завещание, пока ее не признают недееспособной, и где ей взять денег на оплату услуг нотариуса. Завещать квартиру хотелось маленькой дочке двоюродной сестры, у которой любимчиком был сын, а не эта девчушка.

Тело требовало своего, и Ольге пришлось подняться. Ее пробуждение заметили, и когда Ольга вернулась в спальню, не закрыв за собой дверь, туда, попросив разрешения, вошел Рустам, протянул Ольге тарелку с гроздью винограда и нарезанным дольками яблоком:

— Доброе утро. Попробуй.

Ольга отрицательно покачала головой, парень вздохнул и поставил тарелку на тумбочку у кровати. Открылась входная дверь, послышался знакомый голос, что-то спрашивавший у Алёны, та тихо отвечала. Вскоре в спальне появился Роман, свежий, чисто выбритый, энергичный.

— Привет, молодёжь, — бодро поздоровался он и спросил у Рустама. — Не ест?

— Даже яблоко, — пожаловался паренек.

— Плохой из тебя искуситель, Рустам, — серьёзным тоном констатировал Роман.

— Я же не змей, — меланхолично заметил Рустам.

— Вот именно. Был бы змеем, умел бы уговаривать девушек, и Красная Шапочка сама бы тебе пирожки отдала, а еще руку и сердце в придачу. Смотри и учись, пока я жив.

Рустам отодвинулся к окну. Роман поставил стул поближе к кровати, сел напротив сидящей на постели безучастной Ольги, пощупал пульс, вгляделся в лицо, взял ее руки в свои, помассировал запястья. Совершенно лысая голова, красивой формы череп и правильные черты лица делали Романа отдалённо похожим на жреца Имхотепа из фильма «Мумия». Черные, пытливые, тёплые глаза притягивали к себе, от Романа, как ни странно, ничего не хотелось скрывать.

— Ольга, как вы себя чувствуете? Что-то болит?

— Руки, ноги, голова, — равнодушно ответила она. — Слабость, иногда дышать трудно. Я уже привыкла. Есть не хочу, не уговаривайте, пожалуйста.

Роман помолчал и осторожно продолжил:

— Вы понимаете, что больны?

— Да. Я же рассказывала, что обращалась к врачам, но они даже диагноз поставить не могут, с анализами все в порядке. Мне уже намекали, что я лентяйка и симулянтка, ипохондрией маюсь от безделья.

— К сожалению, Оля, врачи вам помочь не в состоянии.

— А кто может? — вяло спросила Ольга.

Ее затылок тронуло холодком, почуялось присутствие за спиной кого-то очень большого. Вошел Георгий Петрович, поздоровался с Романом и Рустамом. Встал у окна, прислонился к подоконнику, скрестив руки на груди, кивнул Ольге: «Здравствуйте». Та слабо улыбнулась в ответ.

Когда Георгий Петрович и молодой Рустам стояли рядом, бросалось в глаза, что стрижка у них одинаковая. Она сказала бы, что в этом случае младший сознательно подражает старшему, даже постарался состроить такое же спокойно-безразличное выражение лица.

Роман продолжал, внимательно глядя на Ольгу. Ей почудилось, что в руке у лысого черный обсидиановый нож, которым тот сейчас обрежет какую-то нить, что-то связывавшее ее и не дающее ей свободно дышать.

— Вы выросли в здешних краях и наверняка слышали что-нибудь про так называемую шаманскую болезнь. Ведь слышали?

— Да, слышала и читала. Вы ведь не хотите сказать, что я болею как шаманы?

— Я именно это хочу сказать, Оля. Симптомы вашего недомогания, ваша депрессия, тяга к мертвым — все это признаки шаманской болезни, которая может убить вас. Обычные врачи вам не помогут, потому что не знают с чем имеют дело, их этому не обучали. Спасти вас может только путешествие в мир духов, где вас излечат и научат обращаться с вашими способностями.

— Вы же это не всерьёз? — холодно спросила Ольга. — Мир духов и все такое. Вы что, предлагаете мне наркотики?

Рустам, потихоньку таскавший одну за другой яблочные дольки с тарелки, подавился, закашлялся. Глаза Георгия Петровича лукаво блеснули. Роман остался невозмутимым.

— Нет, Оля, я не наркотики вам впариваю. Я предлагаю вам совершить настоящее путешествие в мир, где живут духи, и где вам помогут. Вы же читали про волшебного помощника, который помогает шаману-новичку освоиться в том мире? Так вот, у вас будет не один волшебный помощник, а сразу несколько.

— И кто же это?

Роман развел руками:

— Я и мои друзья. Мы все в свое время переболели похожими болезнями, попали в мир духов и выжили. С тех пор на здоровье, хвала богам, не жалуемся, правда, дорогие мои?