К тому времени, когда их странная компания добралась до Ольгиного дома, она против воли, словно загипнотизированная, выложила незнакомцам всё как на исповеди: и про одиночество после смерти родителей, нелады с другой роднёй, про свое загадочное недомогание, причин которого врачи найти не могли.
Врачи разводили руками и намекали на то, что Ольга придумывает невесть что, а она иногда не могла встать с постели из-за головных болей и слабости. Руки и ноги ломило, ныли суставы, скакало давление. А однажды Ольга не смогла подняться с постели и пойти на работу, ее уволили из библиотеки за прогул. Зарегистрировавшись в качестве безработной в центре труда и занятости, Ольга из-за недомогания не смогла явиться в центр в назначенный день, и ее лишили пособия по безработице. Она продавала остававшиеся ценности, чтобы выжить, друзья исчезли с горизонта. Обратиться за помощью к иногородней родне не позволяла гордость, не хотелось выслушивать в тысячный раз, какая она никчёмная, уродилась в гада-папашу и почему она должна родне ноги целовать за оказанные благодеяния.
Рассказ Ольги закончился у двери ее квартиры. Амбал протянул руку, и Ольга покорно вложила ему в ладонь ключ. Дверь открылась, они вошли в прихожую — узкий коридор, с выходящими в нее дверями спальни в длинной стене и гостиной — в торцевой. Бежевые обои, скромная мебель. Прямо напротив входной двери — крошечный коридорчик в тесную кухоньку, с дверями в ванную и туалет. Доставшаяся Ольге от родителей небольшая двухкомнатная квартира находилась в старом доме застройки конца семидесятых годов прошлого века.
Отстранённо Ольга думала о том, почему её сюда приволокли. Развалины не располагают к приятному времяпрепровождению, видать, поэтому с ней будут забавляться в тепле, на ее собственной кровати. Потом задушат, расчленят, вынесут куски тела в сумке и бросят в тот колодец к скелету. Её имя пополнит список пропавших без вести. Но сил открыть рот и позвать на помощь не было, хотя она помнила, что в таких случаях лучше кричать «Пожар! Горим!». На вопль «Помогите! Насилуют!» не прибежит никто.
Смуглый крепыш сдёрнул шапчонку, обнажив совершенно лысый череп, разулся, пробормотал:
— С вашего позволения, я водички попью, — и прошел в кухню. Зажурчала вода, стукнула дверца холодильника, раздался удивлённый возглас крепыша:
— Вау! Петрович, я такого еще никогда не видел!
Ольга лихорадочно соображала, что же такого он мог там увидеть. Особого беспорядка на кухне не было, мышей не водилось, и тараканов она вывела.
Амбал удивлённо поднял брови, разулся, подхватил Ольгу за руку, повел ее в кухню. Смуглый стоял и пялился в открытый, совершенно пустой холодильник. В последнее время Ольге и есть не особенно хотелось. Запасы она подчистила, а то немногое, что изредка покупала, съедала сразу.
Высокий уставился в холодильник, а смуглый с детской обидой произнес:
— А я думал, вы нас хотя бы чаем напоите. Мы с дежурства, устали, доставили вас домой, а тут такой облом.
— Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь. — спокойно сказал амбал. — Роман, побудь здесь.
— Краковской не забудь, — деловито напомнил ему смуглый, увлёк Ольгу в гостиную, усадил на диван. Стукнула дверь, высокий ушел.
Крепыш спохватился:
— Ой, а ведь мы вам не представились. Меня зовите Роман Романыч, а друга моего — Георгий Петрович.
Роман придвинулся ближе, взял Ольгу за подбородок, поднял ее опущенную голову, заставляя посмотреть себе в лицо. Чёрные глаза чужака впились в нее:
— А теперь, дорогая, расскажите, пожалуйста, поподробней, как вы очутились в развалинах и нашли труп.
И Ольга рассказала лысому Роману с таким проникновенным, ласковым голосом, всё, как ее тянуло в промзону к колодцу и в объятия его костлявого обитателя. Больше того, она поведала внимательному слушателю, который над ней не смеялся, как в последние полгода ей нравится бывать на городском кладбище. Там тихо, хорошо и спокойно. Она воображала, что яркие искусственные цветочки на могилах — отражения неувядающих благоуханных цветов райского сада. Кладбище — сад, куда могут приходить все жаждущие отдохновения. Вот она и ходила туда каждый день на могилы родителей, сидела на скамейке, дышала воздухом, любовалась венками, но однажды обратила внимание на то, что в глубине кладбища движется человеческий силуэт.
Она подумала, что это кто-то пришедший поухаживать за могилами, пока не вгляделась пристальней и не поняла, что же в нём было неправильного. У тёмного силуэта не было головы. Ольга облилась потом от ужаса и в панике убежала с кладбища. А недавно ее стало тянуть в промзону, пока она не уступила зову и сегодня не нашла у развалин открытый канализационный колодец со скелетом.
Лысый внимательно слушал, не смеялся, смотрел с сочувствием, и Ольга начала рассказывать ему про свое детство, родных и почему-то про известных ей предков. Собеседник аккуратно задавал уточняющие вопросы, и Ольга все говорила и говорила, а за окнами уже начинало смеркаться.
Рассказывая, Ольга слышала, как в прихожей стукнула дверь. Вернулся Георгий Петрович, прошел на кухню, в ванную, снова в кухню. Там что-то происходило: звякало, брякало, а потом зашкворчало и аппетитно запахло.
В дверях гостиной появился Георгий Петрович и пригласил всех перекусить. Ольга пошла по прихожей-коридору вслед за ним, поглядывая в сторону входной двери. Вот бы выскочить наружу, и только бы они её и видели. Но позади шел Роман, и Оля уже поняла, что смуглый не менее проворен, чем его товарищ. Можно даже не дёргаться, поймает.
Помыв руки, троица уселась за накрытый стол. Ольга знала людей, которые в случае перекуса на скорую руку просто водрузили бы в центр кухонного стола горячую сковородку. А сейчас яичница с колбасой оказалась аккуратно разложена по тарелкам. На столе красовались тонко нарезанные колбаса, ветчина, сыр, хлеб, печенье, фрукты, открыта баночка джема. Чайник вскипел, и чай заварен в заварочном чайнике, без всяких пакетиков.
Ольга чувствовала себя неловко в своей скромной, тесной кухне, за своим столом. Мужчины ели простецкую яичницу и бутерброды, запивая чаем так церемонно, словно в дорогом ресторане. Ольга посмотрела на их осанку, манеры и мысленно поправила себя: «Нет, бери выше. В Букингемском дворце, не меньше. И откуда они свалились на мою голову, такие чудные?» Одеты аккуратно, неформально: джинсы, синяя рубашка на Петровиче, клетчатая на Романе. Руки у обоих чистые, без мозолей, не запачканы машинным маслом, ухоженные, с маникюром. Ольге стало неловко ещё и за свои ногти, она несколько месяцев не посещала салон. В общем, род занятий мужчин определению не поддавался, ясно было только, что это не простые работяги и вряд ли чиновники. Расспрашивать гостей почему-то язык не поворачивался.
Застольную беседу поддерживал в основном Роман, Георгий Петрович ронял слова скупо. Начали с классических замечаний по поводу теплой осенней погоды, потом началась болтовня о пустяках: о том, что было раньше, курица или яйцо, об овомантии, авгурах, гаданиях и предзнаменованиях, загадках истории. Ольгу расспрашивали о том, почему одна из гор к северу от городка называется Горой Солнца, и стоит ли там побывать, поглазеть на тамошние петроглифы и руины.
Она не смогла заставить себя проглотить больше одного кусочка сыра, отказалась от яичницы, бутерброда с ветчиной, печенья, яблока, банана. Выпила только две чашки горячего чаю. Сотрапезники не настаивали, разделив между собой ее порцию яичницы. Когда все закончили есть, Роман благодушно заключил:
— Ну, раз ты, Петрович, готовил, то я посуду вымою.
— Пожалуйста, — пожал плечами высокий Георгий. — А вы, Ольга, не хотите отдохнуть?
И она, сказав «спасибо», покорно поплелась в гостиную, съёжилась в кресле, слыша, как на кухне убирают со стола, льётся вода в мойке, Роман что-то вполголоса рассказывает Георгию Петровичу. Угасший было на время страх ожил с новой силой. Сытые и довольные мужчины могут потребовать продолжения банкета. К входной двери мимо незваных гостей не прорвёшься. Спрыгнуть с балкона нельзя — она жила на пятом этаже.
