— Мирген, ты умеешь ездить верхом?
— Умею.
— Тогда предлагаю вот что. Завтра, то есть уже сегодня, у нас запланированы экскурсия по заповеднику и после обеда катание на лошадях. Не хочешь поехать с нами верхом? Не просто так. Ты местный, знаешь много преданий, будешь вторым гидом. За работу мы тебе заплатим. Согласен?
— Соглашайтесь, Мирген, — попросила Юлия Алексеевна. — Вы так увлекательно рассказываете, заслушаться можно.
Кира улыбнулась, и сложила ладони вместе, как будто умоляя его согласиться. Тот думал недолго.
— Я согласен. Но платить не надо, вы же мне помогли.
— Нет уж, помощь помощью, а за потраченное на нас время мы тебе заплатим. Значит, договорились, — рассудил Георгий Петрович. — Приходи на турбазу к двум часам. А теперь пойдём, подвезу тебя до дома.
— Спасибо, — тепло улыбнулась Юлия Алексеевна. — До встречи.
— Вам спасибо, Юлия Алексеевна!
— До завтра, — промурлыкала Кира и одарила Миргена такой улыбкой, что тот ненадолго выпал из реальности и пришёл в себя уже на заднем сиденье чёрного джипа. Георгий Петрович сел за руль. Дверца открылась и рядом с Миргеном на заднее сиденье уселся Роман. Георгий Петрович покосился на него.
— Съезжу с вами. Раз тут бегают монстры, не стоит тебе, Георгий, возвращаться одному.
Георгий Петрович хмыкнул, но не возразил. Мирген подумал: «И как Романа женщины отпустили? Они-то не боятся оставаться в юрте одни?».
Джип тронулся. В зеркале Мирген видел как будто изучающие его тёмные глаза Георгия Петровича. Проехали мимо Белого Камня. В лунном свете Ах Тас казался серебряным.
— Сколько тебе лет? — властно спросил Роман.
Мирген посмотрел Роману в лицо и не смог отвести глаза. Чёрные, глубокие глаза того притягивали, завораживали. Как будто под гипнозом, Мирген отвечал на вопросы о возрасте и о семье, об учебе. Рассказывал то, о чем не хотел говорить, о смерти матери, о жизни у тётки, о детстве, даже о своей странной болезни и о том, что его тянет на кладбище. Вот уж о чём посторонним знать не следовало, но Мирген ничего не смог с собой поделать. Слова так и лились с языка, и он чувствовал, что слушали его внимательно. Спросили даже о том, почему он в юрте не притронулся к еде и давно ли у него исчез аппетит.
Роман отвёл пронизывающий взгляд и допрос прервался, только когда джип миновал мост и въехал в село. Мирген указал, куда им надо свернуть, чтобы попасть на улочку, ведущую к дому тётки. Автомобиль остановился в нескольких метрах от дома, залаяли Найк и соседские собаки. Мирген попрощался, вылез из машины, вошёл в калитку. Только тогда чёрный джип тронулся с места и исчез за углом.
Вспоминать допрос было неприятно, но отказаться отвечать он не мог. Ладно, они спасли ему жизнь и скоро уедут. Он пообещал сопровождать их, придётся обещание выполнить. Заодно можно будет еще полюбоваться Кирой.
Найк неистово лаял. В доме зажёгся свет. Мирген успокоил пса, погладил его и прошёл к сортиру. Вымыл руки в огородной бочке с водой и тихо поднялся на крыльцо. Дверь была открыта, его ждала сердитая тётка с вопросами: «Где был?» и «Почему не отвечал, я тебе раз десять звонила?». Его телефон разрядился, а он про него забыл.
Тётя убедилась, что спиртным от него не пахнет и слегка успокоилась, обратила внимание на ссадины, спросила, с кем подрался. Мирген уверял, что ни с кем, просто неудачно упал в кусты, но тётя не верила, указала:
— Суп в холодильнике.
Как бы между прочим поинтересовалась:
— Кстати, не из-за Саяны Боргояковой драка была?
Его ровесница Саяна считалась первой красавицей села. Он отнекивался, но тётя Агаша смотрела скептически. Когда Мирген попросил её не волноваться, ведь его ссадины уже обработаны, тётя хмыкнула и ушла досыпать, чему-то улыбаясь. Вспомнилось, что мать Саяны фельдшер, и тётя наверняка сделала свои выводы.
========== Часть 3 ==========
Спал Мирген часа три от силы, зато без обычных кошмаров. Проснувшись, он выслушал ворчание тёти по поводу так и нетронутого супа в холодильнике, рассказал ей, что повстречал приезжих туристов и поедет с ними на верховую прогулку как гид. Тётя потребовала, чтобы он оделся поприличней. Мирген пробурчал:
— Их моя одежда не волнует. Что я им рассказывать буду, вот в чём вопрос.
Тётя Агаша отмахнулась.
— У тебя язык хорошо подвешен, сказок помнишь много, так что всё ты сможешь. Если про историю, то в зале на полке книжки стоят, глянь, если надо. Ты бы лучше поел как следует, а то на коня не залезешь, вот позорище будет. И бриться тебе нужно чаще чем раз в неделю, а то с тремя волосками на подбородке на козла или на Чингисхана смахиваешь.
Мирген побрился, надел джинсы, новую жёлтую футболку. Сунул в рюкзак пластиковую бутылку с водой и вторую, с айраном, разрезанное яблоко, морковку, всученный тётей свёрток с оладьями. Отказался от еды — подступила тошнота при виде жирной желтоватой сметанной каши потхы. Тётя начала кричать, стукнула ложкой по столу и он, давясь, съел еще тёплую оладью, подхватил рюкзак и выскочил со двора.
Еще не было двух часов дня, когда он появился на турбазе. Знакомая компания туристов осматривала приведенных, уже осёдланных лошадей. Поздоровались, Юлия Алексеевна ласково улыбнулась и спросила, как он себя чувствует, а Кира, эффектная и в обтягивающих синих брюках, осмотрела его так, что Мирген втайне порадовался тому, что побрился. Она повела рукой в сторону самой пожилой и смирной лошади.
— Поедешь на ней.
Он протянул руку к гнедой кобыле, принялся почесывать ей морду, достал из рюкзака припасённое яблоко и угостил. Присматривавший за лошадьми проводник Николай одобрительно кивнул.
Мирген не удивился тому, что самую красивую и норовистую вороную кобылу облюбовала для себя Кира. Остальные лошади, как на подбор, были гнедыми. Наконец все уселись в сёдла и выехали.
Дорога вилась между холмами. Куда ни глянь, вид один другого живописнее. Холмы и невысокие горы покрывала то желтоватая низкая трава, то зелёные кусты и деревья. Высокие хребты Саян на юге, Абаканского хребта и Кузнецкого Алатау на западе, отсюда казались тёмно-синими. В ярко-голубом небе парили коршуны. Трепетали на ветру метёлки ковыля, торчали кусты ирисов с длинными листьями. К этому времени солнце выжгло степь у подножия гор до желтизны. На этом желтом обширном пространстве выделялись многочисленные курганы, окруженные менгирами — высокими плоскими камнями. Мирген знал, что на этих плитах красноватого песчаника можно найти множество рисунков, выбитых как до нашей эры, так и в средневековье, и даже в начале двадцатого века. Николай говорил об этих рисунках, обещая показать, когда они подъедут поближе.
Оглядываясь на спутников, Мирген видел, что они более опытные всадники, чем он. Односельчанина Николая в расчёт не брал, ему по должности положено сидеть в седле как влитому, а от туристов он такого не ожидал. Даже Юлия Алексеевна держалась в седле грациозно и непринуждённо, что уж говорить о Кире. У Миргена порой захватывало дух при виде прекрасной всадницы на вороной лошади, как будто она выехала прямиком из сказки.
Глядя на Георгия Петровича и Романа, Мирген злился на себя. Он потомок повелителей бесчисленных конских табунов, а ездит верхом хуже, чем приезжие бизнесмены или кто они там у себя дома. Понятно, что они могли позволить себе практиковаться где-нибудь на ипподромах с инструкторами, а он года три на коня не садился, но всё равно обидно.
Тут еще Кира взялась его донимать с «выпрями спину, не горбись», «тяни пятки вниз», «плечи разверни», «не разводи руки в стороны, не летать же ты собираешься» и другими советами. Он стиснул зубы и терпел, стараясь выполнять указания. Но его взяли развлекать публику, так что Мирген, улучив момент, начал рассказывать, почему ближняя горная гряда с семью вершинами называется Читы-хыс или Семь дев.
Давным-давно жили в этих местах семь сестёр, смелых охотниц. Возгордились они своей силой и ловкостью, стали убивать зверей больше, чем могли съесть, перестали приносить жертвы хозяину гор и тот обиделся. Звери ушли из этих мест, перестала родить земля. Настал страшный голод. Изнемогая от голода, шестеро старших сестёр договорились убить и съесть младшую. Но та узнала об этом, убежала из дома, взмолилась о помощи и бросилась в реку.
